Таня Гроттер и пенсне Ноя

– Гурий, ты слышишь нас? Это мы вызываем тебя! Явись, где бы ты ни был! – отчетливо произнесла Гробыня.

Фигурка из белой глины оставалась неподвижной. Драконья кровь совсем уже впиталась. Только пара густых и блестящих, точно ртутных, капель дрожала еще на плаще.

– Не получается! – раздраженно сказала Гробыня. – Вернее, получается, но не так, как должно получаться.

– А как должно?

– Не знаю как, но точно не так… Пуппер какой-то неправильный дух. Всякий нормальный мертвец давно явился бы, не тянул резину, а этот упрямится… Нет, что-то тут не то… Смотри, мое кольцо остыло! Не хочет Гурий ко мне приходить!.. Попробуй теперь ты, Пипа!

Толстые, как желе, щеки Пипы задрожали.

– Гэ-Пэ! Сладкий мой! Явись! Гэ-Пэ, ну пожалуйста! Дай хоть одним глазком на тебя глянуть!

– Эй-эй, а вот с обещаниями поосторожнее! Мертвецы их слишком буквально воспринимают. Скажешь «одним глазком», с другим можешь распрощаться. Помнишь, Медузия рассказывала, как один дух попросил у девушки руку и сердце, а она и ляпни «да!». Он и взял что просил: руку и сердце… – предупредила Склепова.

Но расчувствовавшейся Пипе было не до мелочных расчетов. Кровати, стулья и даже скелет Паж – все тряслось и подпрыгивало от ее интуитивной магии. Таня с Гробыней и те ощущали вибрацию.

– Гэ-Пэ, маленький, ну почему ты не приходишь? Зачем ты потащился на эту дуэль? Зачем тебе Танька? Я бы тебя в сейфик спрятала и никому бы даже смотреть на тебя не давала! – умоляла Пипа.

Внезапно Дурнева-младшая обиженно вскрикнула. Ее перстень, до сих пор алевший, погас, как прежде перстень Гробыни. Все три кольца по-прежнему оставались в магической связке, но сияло и вспыхивало лишь кольцо Тани – причем с каждой секундой все ярче. Можно было предположить, что жар остальных двух колец перешел к нему.

– Нет, что-то не то! Дух, который отказывается являться на троило цербиус… Тут какое-то надувательство. Для потустороннего духа Гурик что-то слишком самостоятельный! – заявила Гробыня. – Давай, Танька, попробуй ты! К тебе он точно явится, из нашего ли, из Потустороннего Мира – не важно.

– Не буду!

– Опять «не буду»? Терпеть не могу «небудек«! – возмутилась Гробыня. – А фигурку зачем лепила? Давай, не отлынивай!

Таня хотела вспылить, но поняла, что Гробыня права. Глупо отступать теперь.

– Гурий! – окликнула она негромко, шагая к фигурке. – Гурий, это я, Таня!

Свечение внутри треугольника стало ярче. Теперь он уже не выглядел таким выцветшим. Фигурка дрогнула. Нет, это была глина, но одновременно и не глина. В глиняную плоть вселился дух. Лицо фигурки сморщилось, его рассекло несколько трещин. Видно было, что духу Пуппера неуютно и он никак не может освоиться во временном непослушном теле, которое перестанет существовать, едва высохнет драконья кровь.

– Гурий! – крикнула Таня, узнавая его по почти неуловимым, но очень его, пупперским, движениям головы.

Фигурка неловко и с большим усилием повернулась к ней, оставаясь в треугольнике колец. Руки, которые Таня так и не вылепила, а лишь наметила, мучительно шевельнулись под плащом.

– Я люблю тебя, Таня! – сказала глиняная фигурка. – Люблю!

– Ха-ха-ха! – холодно и очень раздельно произнесла Пипа.

Таня ощутила, что Пипа ее люто ненавидит. Из-за Пуппера. Так же, как Лиза Зализина нанавидит ее из-за Ваньки. Но теперь ей было не до этого. С замиранием сердца она смотрела на глиняного Пуппера.

С огромным усилием фигурка двинулась вперед и попыталась переступить через очерченную перстнями границу. Но ей это не удалось. Она толкнулась в одно место, в другое… Бесполезно. Прорваться сквозь магическую преграду Гурий не мог. Таня ощутила запах обожженной глины… Лицо Пуппера посерело и отвердело от жара. Теперь он едва уже мог говорить. Голос его стал неразборчивым, но все равно Таня – и только она – сумела разобрать:

– Прикоснись ко мне, прикоснись, пожалуйста! Мне кажется, что я сплю и никак не проснусь… Я…

Таня бросилась к столу. Гробыня повисла у нее на руке.

– Спятила, Гроттерша! Жить надоело? Ты понимаешь, что это за магия? Ты нас всех погубишь! – завопила она.

Но Таня не хотела ничего понимать. Оттолкнув Склепову, она потянулась к фигурке.

– Не трогай кольца! – снова завопила Склепова, но Таня уже схватила ближайший перстень и передвинула его, нарушив равенство сторон.

Ярчайшая вспышка на минуту ослепила ее. Жаркая волна повлекла Таню, стараясь втянуть в магический треугольник… Она сопротивлялась, пыталась вцепиться в стол, но все было бесполезно. Сила, которая влекла ее, была неумолима и неосязаема. Ничего, кроме жара, Таня не чувствовала. Внезапно, когда Потусторонний Мир почти затянул ее, что-то толкнуло ее в грудь и в лицо. Она упала. Лишь спустя несколько минут сознание и зрение вновь начали возвращаться. Таня поняла, что лежит на полу, а Гробыня наклонилась и разглядывает ее. Лицо у нее было сочувствующее и тревожное. Обнаружив, что Таня пришла в себя, Гробыня улыбнулась.

– Ты как, Гротти, нормально?.. Некролог отменяется! Поминальная скатерть-самобранка тоже! Ну оно и лучше! Никто не обляпает черную бахрому яйцами всмятку, – сказала она с облегчением.

Таня с трудом встала. Все ее тело было мокрым от пота, даже челка прилипла ко лбу. Магический треугольник был разомкнут. Глиняная фигурка растаяла. Там, где она недавно была, осталось лишь затвердевшее беловато-коричневое пятно глины. Чуть в стороне камень сердолика, немного изменивший от жара цвет.

– Тебе повезло, что ты схватила свое кольцо, а не мое или Пипино… И вообще, что кольцо, а не фигурку! Сильный все-таки маг был твой прадед. Помог тебе дешево отделаться! – затрещала Гробыня.

Таня за что-то задела ногой. Ее футляр от контрабаса лежал у стола с откинутой крышкой. Смычок валялся рядом с футляром. Это было уже слишком. Таня не сомневалась, что, пока она была без сознания, ее соседки воспользовались случаем, чтобы порыться в ее вещах.

– Почему мой контрабас здесь? Кто его трогал? Я же предупреждала! Склепова, ты?! – вспылила она.

Гробыня обидчиво вспыхнула:

– Ты за кого меня принимаешь, подруга? Я, конечно, не ангел, но сердце у меня тоже есть! Я с ней тут нянчусь, Аммиакус нашатырюс, как попугай, повторяю, а она… Тьфу! Гроттерша, она и в Африке Гроттерша! Недаром профессор Клопп любил повторять на первом курсе, что черная неблагодарность – это свойство белых магов!

Таня смутилась. Такого отпора она никак не ожидала. Похоже, она напрасно набросилась на Гробыню.

– А почему тут футляр? Или это Пипа? – спросила она.

Гробыня молчала, игнорируя Таню.

– Я? – оскорбилась Пипа. – Вот спасибочки, сестренка! Прям кувалдочкой и по пушистой мордочке! Когда фигурка Гурия расплавилась, Потусторонний Мир начал тебя втягивать и почти уже втянул… Видела бы ты свои контуры, почти прозрачные стали! Ну я думаю: кирдык Гроттерше! Хочу к тебе сунуться и не решаюсь – может, и меня затянет. А тут перстень твоего дедульника вдруг как забормочет! А футляр как выдвинется, как распахнется! Мама дорогая! И смычок сам по струнам! Играет чего-то, контрабас весь дрожит, и, главное, не слышно ничего… И, смотрим мы, тебя вроде перестало втягивать. А потом отбросило, ты брык на пол, ручки раскинула и лежишь! Ну а тут и смычок успокоился…