Таня Гроттер и проклятие некромага

Сарданапал потянулся к карману и за золотую цепь вытянул часы – большая, с мелкими бриллиантами луковица была подарена ему князем Потемкиным за помощь в присоединении Крыма.

– Мне пора, Таня! Прости, что привел к тебе охотников из Магщества. Они были чудовищно назойливы, – сказал он и, поклонившись, вышел.

Заметив, что академик забыл закрыть дверь, Таня хотела сделать это искрой, но внезапно поняла, что не слышит шагов главы Тибидохса по коридору. Неужели так спешил, что телепортировал? На мага его уровня школьные блокировки, разумеется, не распространяются. Таня подошла к двери и увидела, что академик стоит шагах в пяти и поднимает к глазам ладонь, на которой проявляется лицо Поклепа. Магу уровня Сарданапала не требовался зудильник, когда ему нужно было кого-то вызвать.

– Сколько срабатываний Гардарики было за последние два дня? – услышала она голос академика.

Что ответил Поклеп, Таня не разобрала. Сарданапал кивнул.

– А сколько реально гостей прибыло?

Ему снова ответили. Сарданапал подул на ладонь, и лицо Поклепа исчезло.

– Этого я и опасался, – сказал академик.

Глава 5 Подвал – это чердак, которому не удалось возвыситься

Единственное, что имеет цену, – это здоровая, горячая, энергичная кровь. Не только умная, но и способная умерить свой ум, когда он становится неподъемной ношей.

«Книга Света»

Едва полувампиры и академик ушли, как через окно на пылесосе ворвался взбудораженный Ванька. Свитер на нем был разодран. Лицо в копоти. На щеке – пять длинных царапин, загибающихся книзу.

– Ну, Тарарах и дает! В драке он настоящий гладиатор! Видела бы ты, какую взбучку мы задали этим уродам! Их было восемь, не считая тех, что так и не рискнули сунуться!.. – крикнул Ванька, спрыгивая с пылесоса прямо на стол.

– Я догадывалась, куда вы полетели. Надо было хоть Поклепа с собой взять, – сказала Таня, озабоченно разглядывая Ванькино лицо.

– Мы и сами справились. Входим в конюшню, а там концлагерь. Пегасы загнанные, на крыльях болячки, на шеях следы укусов. А тут подваливает хозяин и начинает требовать денег, что мы задержали Пегаса! Жирный такой упырь. Ротик в сале прорезан, глазки блестят… Тарарах, не тратя слов, сразу вложился справа, а я еще две искры добавил, уже от себя. Тут на нас накинулись конюхи и пошло-поехало. В общем, когда мы оттуда уезжали, у них в конюшне не было ни одного животного. Мы всех выпустили.

– Правильно сделали. Тарарах-то не сильно пострадал?

– Меньше, чем я. Так, пара ссадин. Он сразу схватил лопату, так что они близко не совались. А меня-таки один упырь укусил! На тот момент у него были еще зубы! – похвастался Ванька, показывая Тане глубокую рану в районе запястья.

– Ты что, спятил? Ты же теперь сам упырем станешь! – испугалась Таня.

– Не-а, не факт, – успокоил ее Ванька. – Я уже залетал к Ягге. Она обложила рану землей из Трансильвании. Сказала, через некоторое время меня может потянуть на кровь и на сырое мясо, но это ненадолго. День, два, а потом все отпустит, если я смогу держать себя в руках… Ускоренное течение болезни с последующим выздоровлением. А там все зависит от того, насколько глубоко проникла слюна этого урода.

– Звучит оптимистично. Ягге всегда умела утешить, – сказала Таня задумчиво.

Ванька спрыгнул со стола.

– Ерунда! Ягге всегда любила запугать. Лекари, они самые хитрые существа на свете. Если у тебя пустяковая рана – они стращают заражением крови, гангреной и всякой гадостью. При этом делают круглые глаза, а сами втайне над тобой ржут. Если же ты заболел всерьез – тебе говорят, что все пустяки и главное больше оптимизма.

Валялкин был такой веселый, взбудораженный, радостный, такой весь «ванькинский», что Тане захотелось поймать его вихрастую голову и прижать ее к себе.

– Я тебя люблю, – сказала она.

Ванька серьезно посмотрел на нее. Глаза его сияли.

– Три, – удовлетворенно произнес он.

– Что три?

– За те две тысячи дней, что мы знакомы, ты говоришь это в третий раз. Если это говорить чаще, слова обесценятся. «Я тебя люблю!» станет вежливой банальщиной, такой же, как «привет!» или «как ваши дела?».

– Ты зануда, – сказала Таня нежно.

Она давно изучила своего Валялкина. При внешней мягкости он был куда тверже громогласного и шумного Ягуна, который чуть что принимался жестикулировать и топать ногами, как итальянец, которому на Воробьевых горах продали буденновку без пуговицы. Ягуна еще можно было переупрямить, Ваньку – никогда. Внутренняя работа происходила у Ваньки неспешно, но неуклонно.

Большое войско движется медленно. Пылит по дорогам пехота. Увязая в грязи, едва ползут тяжелые пушки. Тащатся обозы, запряженные волами. В самой этой неторопливости есть что-то грозное, определенное. Ясно, что армия не повернет назад. Так и мысль Ваньки двигалась медленно, но неостановимо. Все принятые им решения были глобальны и окончательны. С пути он не сворачивал. Решил полететь в тайгу – полетел. Решил не оставаться в аспирантуре, наплевав на все рекомендации и даже обиду Тарараха, – не остался.

* * *

Неожиданно дверь распахнулась. В комнату ворвался взбудораженный, цвета свеклы Ягун и ничком бросился на пол. Над его головой просвистел и разбился о стену кирпич.

– Ягун, что за дебильные игры? У тебя, по-моему, началось обратное развитие!

– Ага. Типа началось, – сказал Ягун, вставая и деловито отряхивая колени.

– ЯГУН!

– Так вот, оказывается, как меня зовут! Приятно познакомиться! Я – гунн! Я – скиф! Я дикарь!

– Ты мне всю комнату разнес, скиф!

– А если я признаюсь, что заговоренным кирпичом в меня запустила Лоткова? Отличница, умница, гордость Тибидохса! Ужас, да? Полку истеричек прибыло! Наследницы Зализиной атакуют Тибидохс!

Таня не поверила.

– Катька? Она же само терпение! Как ты ее довел?

– Ничего себе «довел»! – возмутился внук Ягге. – Кто еще кого довел? Она заявила, что я несерьезный псих, не готовый к взрослым ответственным отношениям!.. А когда я подтвердил, что она угадала, она спокойно заговорила кирпич и запустила им в меня! Лучший способ доказать человеку, что он псих, – конечно, запустить в него кирпичом! Причем моим же! Я прижимал им кое-какие детальки, когда надо было их склеить.

– «Взрослые ответственные отношения». Хорошо сказано. Главное, точно, – задумчиво повторила Таня.

– И ты туда же? – вознегодовал Ягун. – Интересно, что Лоткова вообще вкладывает в эти «взрослые ответственные отношения»? Небось для нее это кастрюли, съемная однушка в лопухоидном мире и маленький маг, подвывающий на горшке.

– А что это для тебя? – спросил Ванька. Все это время он спокойно стоял рядом.

Ягун задумался.

– Ну, не знаю… Драконбол там… Куча друзей… На мозги никто не капает, – сказал он не особо уверенно.