Таня

Мишка. Не унывай, ладно… Еще чай пей.

Неля. Куда уж: третью кружку заканчиваю. Домой надо.

Мишка. В такой-то ливень?

Неля. А час который?

Мишка (взглянул на часы). Десять десятого.

Неля. Ну и засиделась у вас… Ночь наступила.

Близкий удар грома.

Мишка. Во страсти!.. Весь мир трепещет.

Неля. Второй час льет.

Мишка. Когда дежурство у тебя?

Неля. Утречком. С восьми.

Мишка. У меня оставайся. А то потонешь в пути.

Неля. А что соседи скажут?

Мишка. Плевать нам.

Неля. До Маши дойдет.

Мишка. А ей это ни к чему. Такое ко мне отношение.

Неля. Тогда весело. А выпить покрепче чего-нибудь нету?

Мишка (не сразу). Дурная ты.

Неля. Не больше других.

Мишка. Август, Нелька… Приемные в институте заканчиваются.

Неля. А я на год отменила, Михал Михалыч. Сообщала вам.

Мишка. Не объяснила, почему только.

Неля. Сил набираюсь. И вас с интересом рассматриваю. Вот вы, предположим, кашу едите, а я на вас гляжу и поражаюсь, как он красиво кашу ест! Или на операции наблюдаю – тоже картинка. Вообще-то на вас смотреть – заглядишься. Поучительно, одним словом.

Мишка. Давай станцуем… (Идет к магнитофону.)

Неля. Куда вы?… Ночь наступила. И не станцуем мы с вами, у нас стиль непохожий – одиннадцать лет разницы как-никак. Хотите, лучше я вам тихонько одна станцую? У меня такой номер есть, для знатоков, «Вышел гусь погулять» называется. Я еще в седьмом классе с ним выступала… Аккомпанемента нет, так что я сама подпевать буду. (Танцует свой несколько удивительный танец.) Ну вот в таком роде, дальше еще интереснее – только позабыла. После этого танца на меня многие с восхищением смотрели. (Задумалась.) Отец вот недоволен был – костюмчик порвал танцевальный, побил сильно… а мать на неделю без туфель заперла. Серьезные были люди. Очень меня воспитывали. Любили потому что – так они объясняли мне. Перечеркнули юность, в общем. А я радоваться хотела… Знаете, Миша, я с детства безумно радоваться хотела – чтобы погода была всегда хорошая и повсюду музыка играла, фестивали шли и шествия… И чтобы вокруг все были добрые, веселые и радовались друг дружке. А они все зачеркнули, следили неотступно. (Усмехнулась.) Недоследили только. Когда я уж в десятом классе была, уехали на неделю, одну оставили… Вот тогда я словно в бездну кинулась, все себе позволила… Не оглядываясь – назло им.

Мишка (негромко). А дальше что же?

Неля. А мало хорошего, в общем. Летом расплачиваться пришлось… После выпускных вскоре увезли меня… (Задумчиво.) Наверно, девочка должна была родиться. Не случилось – родители пресекли. Вот после всего и убежала из дома. (Вспыхнула.) Не стерпела несвободы.

Мишка. А парнишка твой?

Неля. Гуляет где-нибудь. Я, когда вещи собрала, к нему прибежала. Октябрь уж наступил, холода… «Бежим вместе», – говорю. А он мне отвечает весело в общем: «Уйди ты от меня…» Когда я эти слова вспоминаю, мне умереть хочется, Миша… (Повторяет.) «Уйди ты от меня…» Я на это часто потом наталкивалась. Ведь так поверить хочется, что есть настоящее: и нежность и дружба… А я живу, живу, живу, а так и не встречаю.

Мишка. Все есть! Это ты мне поверь… И такая мука порой охватывает, Нелька, такой восторг… Ты верь, все к тебе придет, сразит наповал… Зажмуришься и ахнешь от любви. Честное даю слово.

Неля. Навряд ли, Мишенька…

Мишка. А я говорю – будет! Настанет! Увидишь! К каждому человеку приходит, только он угадать должен – мое! И тогда он навсегда счастлив. И что ни случись, он с улыбкой до смерти помнить станет – было!

Где-то совсем рядом сверкнула молния, ударил гром. Неля в испуге бросается к Мишке, прижимается к нему.

Ты что, глупая…

Неля (задыхаясь, шепотом). Женитесь на мне, Мишенька… женитесь, миленький… Спасите меня, пожалуйста…

Мишка (тихонечко). Нельзя.

Неля (слабо). Отчего же?

Мишка (словно извиняясь). Я Машу люблю.

Неля (отошла к столу, подумала). Еще чаю налить вам?

Мишка. Будет. (Дотронулся до чайника.) И остыл он.

Неля. Жаль, я дома пряники оставила – не принесла… Мне по профсоюзной линии презент был.

Мишка. Нелька!

Неля (обернулась к нему). Ну?

Мишка. А зачем я тебе?

Неля (не сразу). Вы всех лучше – такой надежный. Мне бы хоть немножко отдохнуть… Я так от пустоты устала: никому больше верить не могу.

Мишка. Человека не оттого любят, что он всех лучше.

Неля. А за что же тогда?

Мишка. Великая тайна. Безумная любовь разъяснению не подлежит. Она только себе подвластна.

Неля. Правда?

Мишка. Нету сомнений! А ну дай ладошку – погадаю. (Берет ее руку.) Ну вот сразу видать: не меня ты любишь, Нелька… Ясно проглядывает – совсем другого любишь. Вот зачем я тебе понадобился – чтобы его из сердца вытеснить, от власти его освободиться.

Неля (слабо). Откуда взяли?

Мишка. А все на ладошке! Обидел он тебя, а ты не стерпела. Всем прощала, а ему ни за что. А забыть-то силы нету.

Неля. И все неправда!.. Не люблю… Ненавижу просто. Презираю потому что. Негодяй он, вот кто. Обманом меня склонил, понять дал, будто обязана им…

Мишка. А зовут – Никита.

Неля. Этот. (Помолчав.) Он опасный был, смеялся ласково. И такой иной раз добрый, веселый бывал, замечательные говорил слова – никогда таких не слышала. Только он их случайно произносил. Не задумываясь. Потому что для него я никто была: то ли есть, то ли нету. (Помолчала.) Не могла я рядом с его пренебрежительностью жить. Убежала куда подальше. (Вдруг вспыхнула.) Только не воображайте, что я молча от него терпела. Ну нет уж!.. И от меня ему приходилось.

Мишка (улыбнулся). И как же… приходилось?

Неля. Сердила его в отместку. Выводила, в общем. Врала, что беременная. (Недоуменно.) Испугать хотела, что ли? Нет, все не то! Вот книжки про любовь читаешь – как там все правильно разложено, а в жизни не то – одна смута. Бедствие, в общем.

Мишка (задумчиво). Это есть. Но причитать не торопись. Если жив – тебе все доступно.