Таран
Шрифт:
И бегом выскочил из травмпункта на улицу. Вот он-то точно вприпрыжку проскочил несколько десятков метров и запрыгнул к Шурке в «Тойоту».
— Ходу! — выдохнул он.
«Кошкин дом»
Отдышавшись, Юрка спросил:
— А куда мы едем, ты не знаешь?
— Знаю, — ответила Шурка. — Ко мне домой.
— Тебя ж там этот Вова в два счета найдет! — напомнил Таран.
— Он еще не хватился. Во-первых, он тоже человек и спит. А во-вторых. Чабан с Кокой еще не должны вернуться. Он тем, кто в расход выводит, дает до утра оттянуться. Завтра — другое дело.
— А у тебя этот, припадок, не начнется? — спросил Юрка.
— Если и начнется — не страшно. У меня дома такая хреновина есть — вибратор. Вставишь ее — и мужик не нужен.
Таран про такие хреновины слышал, но в натуре никогда не видел. Ладно, лишь бы его больше не припахивали…
Шурка свернула куда-то во дворы, сначала в подворотню въехала, потом протиснула «Тойоту» между мусорными баками, дальше были какие-то заборы, гаражи, «ракушки», сарайчики. В этом районе Таран ни разу не бывал и хрен бы до утра отсюда выбрался, если б ему предложили сделать это самостоятельно. Вообще-то уже светать начало, но особо не развиднелось. А фонарей в этих улочках отродясь не водилось. Асфальт и тот лежал далеко не везде.
Наконец въехали в промежуток между двумя очень старыми деревянными домами. Оба они покосились от ветхости, и стены были с улицы подперты бревнами и рельсами. Юрка даже поволновался — выдержат ли они сотрясение почвы от проезда «Тойоты»? Уж больно хилые.
— Вот этот, справа, — мой «Кошкин дом», — грустно усмехнулась Шура. — Тридцать два года прожила. Родители здесь померли, бабка…
— А почему «Кошкин»? — спросил Таран.
— Потому что я его все время поджечь мечтала. Чтоб новую квартиру получить. Чтоб как в сказке, помнишь: «Тили-бом, тили-бом — будет кошке новый дом!» Но так и не решилась…
— Придурочная! — оценил Юрка. — А если б кто сгорел?
— Потому и не решилась, — хмыкнула Шура, выключая зажигание. — Пойдешь со мной или тут посидишь?
— Если ты ненадолго — лучше здесь. Слушай, а ключей-то ведь у тебя нет, наверное?
— У нас там коммуналка, откроет кто-нибудь…
— Тогда и верно лучше остаться, а то моя рожа всех напутает, — полушутя произнес Таран.
— Ладно… Я скоро, — Шура вышла из машины и скрылась в подъезде. Но не прошло и минуты после этого, как оттуда послышался испуганный крик:
— Юра-а!
Таран схватил с сиденья пистолет Чалдона и выпрыгнул из машины. Влетел в подъезд, где никакого освещения не было вовсе, и сумел разглядеть лишь неясные фигуры, ворочающиеся в темноте прямо у входа. Не то три, не то четыре… Только по визгу смог определить, где Шура. Все остальные были ему по фигу, но стрелять побоялся — и шума не хотел, и в Шурку угодить опасался. С размаху долбанул пистолетом по чьей-то стриженой башке, да так, что тот свалился. Другому, лохматому какому-то, — кроссовкой по яйцам. Согнулся — и в рожу получи! Третий метнулся на Тарана в тот момент, когда тот стоял спиной, и Юрка лишь чутьем, а не зрением определил эту атаку. Он успел обернуться, но еще раньше среагировала Шура, бросившаяся между ним и этим мужиком…
— А! — коротко вскрикнула она от боли и шатнулась на Тарана. «Нож! — мгновенно понял Юрка. — Он ее ножом пырнул!»
Тот, что ударил,
видно, сообразил, что шибко далеко зашел, а может, разглядел, что у Тарана пистолет в руке, а потому воспользовался Юркиным замешательством не для повторного нападения, а для бегства. Он прыжком вылетел из подъезда, перепрыгнув через тех двоих, что корчились на полу. Был ли четвертый — Таран не понял, может, убежал, а может, его и не было.— Наверх! — простонала Шура. — Наверх меня отнеси, в восьмую квартиру!
Таран подхватил ее на руки и понес наверх, разом позабыв о тех, что валялись около двери.
— Которая восьмая? — спросил он, когда донес Шуру до второго этажа.
— Эта, справа… — прошептала она. — Три звонка позвони, бабе Соне…
Таран чувствовал, как по его рукам течет ее горячая кровь, много крови. Поддерживая правой рукой обмякшую Шуру и нащупав левой рукой кнопку звонка, нажал три раза. Не верилось, что откроют. Он бы лично у себя дома, в куда более приличном подъезде, где даже свет был на лестничной клетке, в три часа ночи никому бы не открыл. Даже если б кто-то орал, что женщине плохо.
Но тут — открыли, хоть и не сразу. Минуты через две, когда Таран произвел еще три серии по три звонка, внутри квартиры зажегся свет. Его Таран увидел сквозь щели между дверьми. А потом зашаркали шлепанцы и старческий голос спросил вяло:
— Кто там?
— Это я, Шура! — собравшись с силами, отозвалась раненая и три раза хлопнула по двери рукой.
Щелкнул замок, и Таран втащил свою спутницу в квартиру. Сразу увидел морщинистую, почти лысую старуху в зеленой шерстяной кофте, наброшенной поверх ночной рубахи. Бабе Соне на первый взгляд было далеко за восемьдесят, а то и полных девяносто. Она только изумленно моргала бесцветными глазками из-под коричневых бородавчатых век и, как показалось Тарану, ничего не соображала. Так оно и было.
— «Скорую», бабушка! «Скорую» надо! — заорал Таран с порога. — Ноль три звоните! Ее ножом ударили!
— Нет у нас телефона… — пробормотала Шурка. — Неси меня в комнату! А бабка глухая, ни хрена не слышит.
— А как же открыла? — Таран нашел время удивиться. — Не слыша звонка?
— У нее вместо звонка лампочка: мигнет три раза — открывает, — слабеющим голосом ответила Шура. — А потом к двери лицо прикладывает. Если три раза ударить — чувствует сотрясение и открывает… Сюда, дверь не заперта…
— Шурочка! У тебя выкидыш? — спросила бабка, когда Таран вносил Шурку в комнату, подслеповато глядя на кровь, которая капала с подола побуревшего алого платья.
Таран в темноте нашел кровать, уложил на нее раненую. Потом зажег свет, стянул с Шуры платье, увидел под ребрами узкую ножевую ранку, откуда ручейком струилась кровь.
— Вата есть? — спросил он, оглядывая старую облезлую мебель. — В комоде, в шифоньере?
— Нету… — отозвалась Шурка. — Не ищи.
— А! — Юрка выдернул ящик из комода, из ящика, чистое махровое полотенце, сложил вчетверо и наложил Шуре на рану. Потом разодрал простыню, туго прибинтовал полотенце к ране.
— Не суетись, Юрик… — услышал он слабый голос.
— Как не суетись?! — вскричал он. — Кровью изойти хочешь?
— Все равно ничего не выйдет, — очень спокойно произнесла Шурка. — Хана мне! Уж лучше так, чем от ломки через два дня. Зря ты меня от Чабана и Коки отбил. Видно, на роду мне было написано сегодня умереть — не убежала, не уехала…