Тарен странник
Шрифт:
– Спрячь свой меч, – приказал главный всадник, вынимая, однако же, свой и осаживая лошадь прямо перед Тареном. – Кто вы? Кому служите? — подозрительно спросил он.
– Они разбойники! — закричал другой. – Перебьем их.
– Они больше походят на пугал, чем на разбойников, – ответил предводитель. – Я полагаю, это двое разгильдяев, убежавших от своего хозяина.
Тарен опустил меч, но не спешил вернуть его в ножны.
– Я Тарен, Помощник Сторожа Свиньи…
– Тогда где ваши свиньи? – грубо расхохотался первый всадник, – И почему вы не следите за ними? – он ткнул большим пальцем в сторону Гурджи, – Или ты мне
– Эта… этот… он не поросюшка! – негодующе закричал Гурджи, – Он совсем не пороюшка! Он Гурджи, смелый и умный. Он служит своему доброму хозяину!
Гнев непонятного и необычного существа вызвал только новую вспышку смеха у всадников. Но теперь первый всадник обратил внимание на Мелинласа и разглядывал его с большим интересом.
– Твой конь не соответствует твоему положению, скотник, – сказал он — Где ты его взял?
– Мелинлас мой по праву, – резко ответил Тарен. – Это подарок Гвидиона, принца Дома Доны.
– Лорда Гвидиона? – взъярился вдруг воин, – Подарен? Скорее украден у него! – Он угрожающе усмехнулся, – Берегись, твоя большая ложь будет стоить тебе немалой трёпки.
– Я не лгу и не напрашиваюсь на ссору, – примирительно сказал Тарен, – Мы скромные путешественники и идём в замок короля Смойта.
– Смойту не нужны скотники, – бросил один из воинов.
– И нам тоже, – сказал первый всадник. Он повернулся к своим товарищам, – Что вы скажете? Возьмём его коня? Или голову? Или и то и другое?
– Лорд Горион обрадуется новому коню и хорошо наградит нас, – ответил другой всадник, – Но от головы скотника ему нет никакой пользы.
– Отлично сказано! Пусть так и будет! – закричал воин. – Кроме того, ему сподручнее будет пасти своих свиней пешком, – добавил он, хватаясь за узду Мелинласа.
Тарен прыгнул между своим конем и всадником. Гурджи кинулся вперед и яростно вцепился зубами в ногу воина. Но остальные всадники пришпорили коней, и Тарен в мгновение ока оказался в окружении вставших на дыбы лошадей. Его тут же оттеснили от Мелинласа. Он попытался вскинуть меч, но один из всадников ловко повернул свою лошадь боком, и та сбила Тарена с ног. В тот же момент другой его противник нанес такой удар, который наверняка стоил бы Тарену головы, если бы всадник не ударил плоской стороной клинка. Оглушенный, Тарен свалился на землю, в ушах у него звенело, голова кружилась. Всадники кометами носились перед его глазами. Смутно слышал он вопли Гурджи, ржание Мелинласа. Ему показалось даже, что в драку затесалась какая-то новая фигура. Но к тому времени, когда он, шатаясь, смог подняться на ноги, всадники исчезли, уведя с собой Мелинласа.
Перемежая стоны жалобами и гневными угрозами, Тарен с трудом волочился по дороге. Вдруг широкая и тяжелая рука легла на его плечо. Он резко повернулся и увидел человека в грубошерстной безрукавке, подпоясанного обыкновенной веревкой. Его голые по плечи руки были узловатыми, жилистыми, спина сгорбилась не столько от возраста, сколько от тяжкого труда. Копна серых нестриженых волос спадала на лоб, прикрывая уши. Лицо было строгим, но не злым.
– Держись, приятель, – сказал человек, – Теперь уж ты их не догонишь. А с твоей лошадью ничего плохого не случится. Приспешники лорда Гориона обращаются с лошадьми лучше, чем со строптивыми незнакомцами. – Он потряс в руке увесистый дубовый посох, больше похожий на добрую дубинку. – Двоим из этих прихвостней лорда Гориона придется теперь подзаняться починкой своих голов. Но и ты, гляжу, не в лучшем виде. – Он поднял с земли мешок и вскинул его на спину. – Я Аэддан,
сын Аэдда, – сказал он. – Пойдемте со мной. Мой хутор здесь недалеко.– Да, – горько вздохнул Тарен, – куда мне теперь без Мелинласа! Только и остается, что возвращаться назад. Но я должен, – воскликнул он, – должен найти ответ…
Он внезапно умолк. Хватит с него насмешек тех воинов. Тарен не хотел открываться даже этому, как видно, доброму человеку, который поддержал его.
Но крестьянин не выказывал, казалось, никакого интереса и не приставал с расспросами.
– То, что ты ищешь, твое дело, – спокойно сказал Аэддан, – меня это не касается. Я просто видел, как пятеро напали на двоих, и для справедливости немного уравнял силы в поединке. – Он снова тряхнул своим посохом-дубинкой. – Ты собираешься подлечить свои раны? Тогда следуй за мной.
Крестьянин зашагал вниз по склону холма, Тарен и Гурджи поспешали за ним. Гурджи часто оборачивался и грозил кулаком в сторону ускакавших всадников, а Тарен плёлся молча, погруженный в глубокое отчаяние от потери Мелинласа и горькие думы о том, что поиски его увенчались пока лишь потерей коня да приобретением синяков и ссадин. Ломило кости, ныло все тело. Вдобавок к его мрачным мыслям помрачнело и небо, сгустились и потемнели облака, хлынул проливной дождь. К тому времени, когда они наконец добрели до хутора, Тарен насквозь промок и с ног до головы был заляпан грязью.
Жилищем Аэддана была ветхая хижина, сплетенная из обмазанных глиной веток. Но Тарен был удивлен чистотой и уютом, а самое главное — красивой и прочной мебелью. Никогда раньше в его скитаниях не приходилось ему пользоваться гостеприимством крестьян Прайдена, и он оглядывал все здесь, как путешественник, попавший в неведомые земли. Теперь, когда Тарен смог повнимательнее разглядеть самого Аэддана, он увидел написанные на обветренном лице этого человека честность и добродушие. Крестьянин тепло улыбнулся ему, и Тарен, несмотря на боль, пронизывающую все тело, тоже улыбнулся в ответ. Он чувствовал, что на самом деле встретил друга.
Жена крестьянина, высокая, высохшая, изнуренная работой женщина, с таким же морщинистым и добродушным лицом, как у мужа, всплеснула руками при виде Гурджи, чьи мокрые спутанные волосы собрали, казалось, все листья, сосновые иглы и веточки леса, и вскрикнула, глянув на измазанное кровью лицо Тарена. Пока Аэддан рассказывал ей о стычке у дороги, Аларка, как звали его жену, открыла деревянный сундук и вытащила оттуда крепкую теплую куртку, здорово поношенную, но любовно и аккуратно залатанную. Тарен с благодарностью взял эту простую одежду взамен своей истерзанной и промокшей.
Аларка принялась готовить целебное зелье из лесных трав, а Аэддан тем временем вывалил на стол содержимое своего мешка: ломти хлеба, сыр и горсть сушеных фруктов.
– Удобств у нас немного, – сказал он. – Моя скудная земля родит худой урожай, поэтому часть времени приходится трудиться на полях соседей. Они мне платят тем, что я не могу вырастить на своей земле.
– Но я слышал, – сказал Тарен, смущенный неожиданным видом бедности, – что в Долине Княжеств богатые земли.
– Так и в самом деле было когда-то, – скупо улыбнулся Аэддан. – Во времена моих предков, но не сейчас. Как Княжеские холмы были известны своими тонкорунными овцами, так и Долина Княжеств у реки Истрад славилась повсюду своими густыми овсами и урожаями ячменя, а само королевство Кадиффор – тяжелой, золотой, как солнце, пшеницей. И золотые деньки тогда были во всем Прайдене, – продолжал Аэддан, разрезая хлеб и сыр и протягивая их Тарену и Гурджи, – Отец моего отца рассказывал древнюю историю о плугах которые работали сами, о косах, которые косили траву, и при этом рука человеческая к ним даже не прикасалась.