Тариф на друга

– В Темрюке. А что?

– Так, ничего. Когда последний раз видели Натана Марковича? – Бобров подумал, что ошибся с родиной Сергея верст на пятьсот.

– Точно не могу сказать. Недели две назад. – раздраженно ответил Смолин: – Натан много хорошего мне сделал, и его гибель для меня совсем не шуточка. Поэтому задавайте ваши вопросы по существу и воздержитесь от юмора.

«Странно, кажется, обиделся… Неужели еще сохранил нечто человеческое», – подумал Бобров и извинился:

– Пожалуйста, не принимайте близко к сердцу. Я на казенной службе. Каждый день сталкиваюсь с горем. Изображать сочувствие возможности не имею. Моя задача установить факты. Вы бизнесмен, Натан Маркович тоже. Среди вашей компании совсем не редкость отправить кредитора или должника на тот свет. Где вы были в четверг двадцать второго июня сего года? Вы ведь догадываетесь, к чему я клоню?

– Мне принесли конверт от Натана. Он приглашал на встречу поздно вечером. – Спокойно доложил Смолин.

– Кто принес? Куда? Поточнее, пожалуйста. – Попросил Бобров.

– Записку в помещении биржи приволокли из компании «Риск». Я получил ее на входе у службы охраны. Когда ее принесли, точно сказать не могу. Кто – тоже. Скорее всего, посыльный или Мятишкин. На бирже шли торги, и я, чтобы не терять бабки, не мог отлучиться. – Вспоминал Сергей.

– Кто такой Мятишкин? – Опять какие-то фамилии, имена, даты. На кой черт мне знать, кто такой Мятишкин. Наверное, еще один мыльный пузырь, как и этот Сережа.»

– Мятишкин исполняет мелкие поручения Натана. Во все дырки затычка. – Покривился Смолин…

– У вас сохранилась это приглашение? – Никита Васильевич отхлебнул чая и по-доброму посмотрел на Сергея.

– Нет, я его уничтожил.

– Почему? – Разыграл удивление полковник.

– Там имелась приписка Натана с просьбой уничтожить послание по прочтении. На него в последнее время кто-то давил. Он был нервный, и я подумал, что он по какой-то причине не хочет, чтобы эта писулька оставалась у меня. Натан мужик гордый, наверное, просить друзей ему ни в жилу.

– В записке он взывал о помощи?

– Нет, о причине вызова обещал сказать при встрече. – Ответил Смолин и поморщился от хрипловатого звонка.

– Что было дальше? Вы встретились с другом? – Участливо улыбнуся Бобров, снимая трубку внутреннего телефона. Докладывали из бюро пропусков – банкир Кричевский явился по повестке не один и требует пропуск для своего адвоката. Никита Васильевич улыбаться перестал:

– Выпишите на десять сорок пять… До этого времени я занят. – Поглядев на часы, приказал полковник и повернулся к Смолину. «Господи, о чем я его спрашивал?» – Никита Васильевич уже утомился и забыл свой вопрос. Пришлось выдать наводящую фразу:

– Продолжайте, пожалуйста.

– Я приехал после полуночи, позвонил в дверь, но никто не открыл. Я уехал. – Сергей умолчал, что вычислил расположения квартиры и долго наблюдал за темными окнами.

– И это все? – Разочарованно протянул Никита Васильевич.

– И это все. – Подтвердил Смолин.

– У вас возникли какие-нибудь соображения в тот момент? Вас не удивило, что друг вызвал, а дверь не открыл? – Уныло допытывался Бобров.

– Натан любил разыгрывать друзей. Я подумал, что это его очередная шутка.

– Вам показалась она забавной? – Шел бы он уже отсюда. Как приятно было бы посидеть в тишине. Помечтал Бобров, но выразил внимание.

– Не показалась. – Заверил Смолин.

– А как вы докажете, что не вошли в квартиру? Пейте чаек, остынет…

– Это вам надо доказывать, что я туда вошел. Мне доказывать нечего. Бобров усмехнулся: «Он не полный болван. Пожалуй, я слишком критичен к этому парню»:

– Тут вы правы. Доказывать наша головная боль. Тогда поговорим на общие темы. Для вашего приятеля Натана самоубийство поступок логичный?

– Веселый – типичный лидер и никогда не кис. Я уверен, что с его характером руки на себя не накладывают. Это для хлюпиков, а Натан мужик мощный. Не сомневаюсь, что его замочили. – Убежденно высказался Смолин. Бобров уже хотел отпустить Сергея восвояси, но полковник был человек дотошный и заставлял себя все доводить до конца:

– Последний вопрос и можете считать наше чаепитие законченным. Вы сказали, что на вашего друга кто-то давил. Или ему угрожала опасность. Нельзя ли этот момент прояснить? – Бобров допил чай и приготовил ручку, чтобы подписать Смолину пропуск. Но Смолин надолго задумался и ручка в пальцах полковника застыла.

– Он не говорил прямо. Но что-то было, а что, не знаю. Так, шуточками, намеками, а прямо не говорил. – Наконец изрек Сергей.

Бобров сделал вывод, что его посетитель утратил уверенный тон. «Вот говнюк ты и попался», – подумал он, но пропуск Смолину подписал. Отпустив биржевого маклера, Никита Васильевич порылся в карманах, достал баночку с витаминами и, взяв несколько шариков в рот, долго и тщательно перемалывал их зубами. Покончив с этим, вызвал стенографистку и проверил магнитофон. Разговор со Смолиным занял всю пленку. Полковник порылся в ящиках, но чистых пленок в столе не оказалось. Бобров хотел матюгнуться, но бросив взгляд на стенографистку, вышел в коридор и постучал в кабинет напротив. Дима Вязов играл с Волковым в шахматы.

– Бездельники, принесите мне обойму кассет. Допрос писать не на чем. Вам плевать на начальника, Ботвинники хреновы.

Отчитав подчиненных, Никита Васильевич вернулся в кабинет и пока дожидался пленки, проинструктировал младшего лейтенанта Серегину:

– Нина, допрос будет проходить в присутствие адвоката. Будь внимательна. Ты ведь знаешь этот народ… Стенаграфистка понимающе кивнула. Бобров хотел что-то добавить, но Вязов принес пакет с пленкой. Распечатав упаковку, Никита Васильевич вставил кассету в гнездо и позвонил дежурному:

– Полковник Бобров. Можете запускать господина Кричевского с его адвокатом.

В кабинет вошли двое. Один маленький с глубоко засаженными в череп темными глазками, в шикарном костюме и с портфелем из дорогой желтой кожи. Такой портфель тянул на половину зарплаты полковника. Второй высокий, грузный, с большим брюхом, но тоже прикинутый в дорогой темный костюм и при галстуке. Бобров выжидательно посмотрел на обоих.

– Меня зовут Антон Захарович Дыба. Я адвокат господина Кричевского, и мы явились по вашей повестке. Михаил Семенович Кричевский без адвоката давать показания не станет. А я высказываю вам свой протест!

– По какому поводу? – Не понял Бобров. Он давно подметил, что у адвокатов часто встречаются несуразные фамилии. Название Дыба скорее подошло бы палачу, а не защитнику.

– С нас сняли отпечатки пальцев! Мы не уголовники и такая акция моего клиента оскорбляет. – Воскликнул адвокат и огляделся, словно выступал в суде.

– Обыкновенная формальность, господа. Проходите, садитесь. Отвечать в присутствии адвоката, ваше, Михаил Семенович, право. Тем более, что я нашу беседу записываю на магнитофон и стенографирую. – Растягивая рот в улыбке обратился к ним Никита Васильевич.