Тарра. Граница бури

— Похоже на правду. Что будем делать?

— Я постарался воздействовать на эту тварь всеми имеющимися у меня средствами, но это то же, что идти с таким ножичком, — эльф тронул пальцем останки стилета, — на медведя.

Герцог оценивающе сощурил глаза:

— Ну, если сразу вогнать куда нужно…

— Я постарался сделать именно это, но я боюсь. Откуда «оно»? Как и почему прицепилось к Стефану? Одно или нет?

— Это не могут быть те самые демоны, которых вроде бы наловчилась изгонять Церковь?

Роман с отвращением махнул рукой:

— Если сравнивать это… эту сущность с голодными духами, которые сдуру вселяются в людей, можно додуматься до того, чтобы переплыть море в дырявом тазу…

— Извини, я не разбираюсь в таких делах.

— Это ты извини. Как ни странно, в чем-то ты прав — церковный обряд не помешает, но больше всего я надеюсь на Стефана. Я рассказал ему все, он меня понял и мне поверил. Теперь вся его воля будет направлена на то, чтобы удерживать тварь на цепи. Кроме того, я объяснил твоему племяннику, как запоминать сны. Узнай мы, отчего Стефан кричит ночами, мы многое поймем… Сейчас главное — выяснить, что это за мразь… Знаешь, Рене, судьба принца вполне может быть наказанием роду людскому, о котором вещали все, кому не лень. Что могло бы произойти, окажись Стефан человеком слабым, мне и подумать страшно!

— Тебе надо задержаться тут и понаблюдать за этой тварью, а заодно и за остальными жителями сей обители. Если мне не изменяет память, всяческие, как ты говоришь, «сущности» впиваются в человека или когда тот сам по глупости их вызывает, или же когда их на него натравят…

— Вижу, ты не тратил времени зря на таинственных островах. Конечно, попробуем разобраться. Кому мог мешать Стефан? Почему эту тварь спустили именно на него?

Рене помолчал, видимо обдумывая, с чего начинать.

— Я расскажу тебе сперва, что знаю, а потом — что думаю. Королю Марко зимой исполнилось шестьдесят три. Я знаю его тридцать с лишним лет. Первый раз я увидел таянца, когда сопровождал Акме в Гелань. — Аррой на мгновение запнулся. — Мужа сестра никогда не любила, но, насколько мне известно, была ему верна. Марко жену обожал, у них родилось три сына и две дочери. Принца Марко и принцессу Илану ты видел.

— Удивительная девушка…

— Ланка — любимица отца и братьев и совсем не похожа на покойную сестру. Лара была мягче, нежнее, а Ланка удалась в отца — своенравна и готова постоять за свое счастье. Она предпочитает гонять дичь по лесам, а не кокетничать в дворцовых залах, и не мне ее за это судить. Я в ее годы двор тоже не любил. Осенью я увезу Илану в Идакону, она станет великой герцогиней Эланда, хотя заслуживает лучшей участи. Мой племянник слишком много пьет и слишком мало думает, чтобы быть достойным такой жены. С другой стороны, Ланка достаточно умна, она будет хорошей герцогиней…

Адмирал задумался, перебирая бахрому скатерти. Роман его не торопил. В который раз его приводила в недоумение внешность адмирала. Родословная владык Эланда была известна — предки Рене были людьми, пусть и выдающимися, на первый взгляд никаких загадок… И тем не менее точеные кисти рук, неистово-голубые чуть раскосые глаза, уже доказанная примесь эльфийской крови в племяннике, дружба с загадочными островными эльфами (с этим надо разбираться особо), странные слова болотницы — все это заставляло задуматься.

— Лара — Илария Ямбора, — Рене оставил в покое скатерть и как ни в чем не бывало вернулся к прерванному рассказу, — очень походила на мать. Долг для нее был превыше всего, и она без колебания вышла за Эгона Лиддского. Брак оказался удачным. Смерть Лары кажется естественной, если позабыть о том, что женщины в нашем роду обычно здоровы. По крайней мере я не припомню, чтобы кто-нибудь в семье Арроев или Ямборов умер родами.

— Ребенок выжил?

— Нет. Теперь сыновья. Стефана ты, похоже, теперь знаешь лучше, чем я. Скажу только, что никто не сомневался, что он будет достойным королем. Сейчас ему тридцать два. В двадцать семь он по настоянию отца женился на племяннице арцийского императора Марине-Митте. Я был на свадьбе, так что могу засвидетельствовать — пару красивее вообразить трудно. Митта очень быстро стала звездой Гелани, оттеснив даже Ланку. О, арцийка великолепно играла роль супруги наследника. Митта и Стефан производили впечатление очень счастливых и довольных друг другом, пока не началась история с Зеноном.

— Средним братом?

— Да. Зенон вырос изрядным шалопаем; слава о его выходках вышла далеко за пределы Таяны. Когда число бастардов стало угрожающим, а принц с молочниц и горничных перешел на девиц благородного происхождения, Марко решил принять меры. Чтобы «сокровище» остепенилось, ему просватали единственную дочь старого союзника и друга короля Герику Годойю.

— Герика… Странное имя для принцессы. На староэльфийском «гэрикэ» означает вереск. Она, наверное, родилась осенью.

— Да, в месяц Волка, а что до имени… В Тарске, знаешь ли, смешались все легенды и сказки, которые когда-либо были в Благодатных землях. Церковь и та вынуждена с этим мириться. Просто к любому не каноническому имени клирики добавляют Мария или Анна, и все в порядке, так что на самом деле бедняжка Мария-Герика…

Тарска вообще странная земля. Три ее четверти занимают Последние горы, а коренных тарскийцев могут считать людьми только придурки из Академии. Что до меня, то я моряк и гор не люблю, они слишком любят загораживать горизонт, но Таяне они нужны.

Марко хочет, чтобы союз Таяны и Тарски сохранился и после смерти нынешнего герцога. Ведь преемник Михая, став властителем пусть небольшого, но крайне удачно расположенного государства, смог бы требовать с Таяны тройную цену.

— Драгоценные камни, руды, шкуры, древесина, которую сплавляют по рекам гоблины…

— Здесь предпочитают называть их горцами…

— Понимаю. Мы сейчас опять отвлечемся.

— О Герике я знаю мало, она не из тех, на кого обращаешь внимание. Безропотна, послушна и неинтересна, несмотря на сносную внешность и роскошь, которой ее окружал отец. Говорят, Михай не хотел отдавать дочь Зенону. Годой предпочел бы старшего из братьев, однако Стефан к тому времени уже был женат, но детей у него не случилось. Нет и сейчас. Эта поганка Митта хотела блистать при дворе, а не рожать.

— Стефан болен и бездетен. Кого в Таяне считают следующим наследником?

— Зенона, но он пропал. По закону он жив, пока три свидетеля под присягой не подтвердят, что видели его мертвым, или пока не пройдет двенадцать лет. Это не так уж и страшно. Марко-старший может прожить еще лет двадцать, он здоров и крепок. Прежний король умер в девяносто шесть.

— Как пропал Зенон?

— Я знаю не так много. Узнав о предполагаемой женитьбе, Зенон вскинулся на дыбы, но когда невесту ему все-таки показали, сменил гнев на милость. Как мне рассказывал Марко, Зенон казался влюбленным и даже торопил со свадьбой. Если он и притворялся, то делал это весьма искусно, а среднего из братьев Ямборов можно было обвинять в чем угодно, только не в лицемерии.

— А невеста?

— Герика, как всегда, была покорна. Жених выглядел нетерпеливым. Надо сказать, что ниточка между Герикой и Стефаном протянулась сразу же, а Ланка, не жалующая Марину-Митту, во всеуслышание заявляла, что лучше бы королевой стала тарскийка. Я, впрочем, считаю, что курица на троне не лучше козы…

— А что делал Стефан?

— С первого дня играл роль старшего брата и благородного рыцаря. Впрочем, они и виделись-то всего ничего, Годой до свадьбы увез дочь в Тарску. До венчания оставалось два месяца, когда забросивший своих подружек Зенон засобирался в гости к невесте. Тайны из этого не делали: весь замок видел, как принц с друзьями, оруженосцами и тремя десятками воинов ускакал по Тарскийскому тракту. Его ждали через месяц, но он не вернулся. Не вернулся никто. Поиски оказались напрасными, след терялся после развилки дорог, одна из которых вела в Тарску, другая — в Арцию. О разбойниках в тех краях давно не слышали, да и справиться с отрядом Зенона могла лишь добрая сотня клинков. Никаких ураганов и паводков не было, земли там паханые-перепаханые — ни лесов, ни болот.