Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

Обезьяны, дрожа от холодного ливня, сбились под кронами больших деревьев. Молнии, раздиравшие темноту, выхватывали яростно раскачивающиеся ветви, потоки воды и гнущиеся стволы. То там, то здесь древний патриарх лесов, разорванный ударом молнии, забрасывал землю бесчисленными ветвями и тяжело валился, увлекая за собой росшие поблизости деревья. Ветви, большие и маленькие, сломанные яростью урагана, проносившегося сквозь колышущееся море зелени, несли смерть и разрушение обитателям леса.

Буря продолжалась без перерыва несколько часов, и все это время обезьяны жались друг к другу и дрожали от страха. Опасаясь погибнуть под валящимися стволами и ветвями, парализованные блеском молний, оглушенные громом, они представляли собой совсем жалкое зрелище.

А потом гроза внезапно кончилась. Ветер прекратился, показались солнечные лучи, и природа снова засияла улыбкой. Капли стекали с ветвей, листьев, лепестков, все блистало и переливалось в свете возвращающегося дня. И как только мать-природа забыла о буре, забыли о ней и ее дети. Все вернулось на круги своя, как это было до наступления кромешной тьмы.

Именно эта гроза помогла Тарзану объяснить загадку одежды. Он подумал о том, как удобно было бы ему, если бы его тело покрывал толстый мех Сабор! И эта мысль стала еще одним стимулом для осуществления задуманного.

В течение нескольких месяцев племя блуждало в окрестностях бухты, неподалеку от которой находилась хижина Тарзана. Учеба поглощала значительную часть его времени, но, когда он бродил по окрестным лесам, у него наготове всегда была крепкая веревка, и множество мелких животных гибло, став жертвой быстро наброшенной петли.

Однажды эта петля обвилась вокруг короткой шеи кабана Хорты. Зверь рванулся, пытаясь обрести свободу, и Тарзан стремглав полетел вниз с той ветки, на которой сидел в засаде. Обладатель могучих клыков развернулся, заслышав шум, а когда увидел перед собой всего лишь молодую обезьяну, на мгновение приник головой к земле и вдруг яростно набросился на застигнутого врасплох Тарзана. Однако тот сумел с обезьяньим проворством снова оказаться в безопасности, на ветке, в то время как Хорта промчался мимо, не задев его.

Этот случай помог Тарзану понять недостатки его необычного оружия. Длинную веревку он потерял, но утешался той мыслью, что если бы на месте кабана оказалась Сабор и если бы это она сорвала его с ветки, то исход поединка был бы совсем другим: можно не сомневаться, что Тарзан потерял бы свою жизнь.

Много дней понадобилось для того, чтобы сплести новую веревку. Когда же она была готова, Тарзан снова вышел на охоту и спрятался на огромной ветви, нависавшей над хорошо утоптанной тропой, которая вела к водопою. Мелкие животные спокойно прошли по этой тропе: Тарзана не интересовала такая пустяковая добыча. Ему хотелось проверить свой замысел на самом сильном звере.

И вот наконец появилась та, кого он ждал. По тропе шла львица, огромная, лоснящаяся, ее гибкие мускулы перекатывались под блестящей шкурой. Она держала голову высоко, не теряя бдительности, а ее длинный хвост медленно и грациозно ходил из стороны в сторону. Все ближе подступала она к тому месту, где Тарзан из племени обезьян притаился на ветке с длинной, свернутой кольцами веревкой в руках.

Подобно бронзовому изваянию, неподвижный, как сама смерть, ждал Тарзан. Сабор показалась прямо под ним. Один шаг, второй, третий – и веревка, вылетев из рук мальчика, обвила львицу. На долю секунды петля задержалась у Сабор на голове, свисая, словно огромная змея, но затем, пока львица глядела вверх, пытаясь понять, откуда же донесся этот свистящий звук, петля опустилась ей на шею. Тарзан резко дернул, туго затягивая петлю на лоснящейся шее, а затем отпустил веревку и впился обеими руками в ветку, чтобы удержаться, если Сабор сделает рывок.

Сабор попала в западню.

Потревоженный зверь прыгнул в сторону зарослей, но тщетно: Тарзан не собирался терять вторую веревку, как потерял первую. Опыт с кабаном многому его научил. Взвившись, львица почувствовала, что петля еще сильнее впилась ей в шею; тело ее вдруг перевернулось в воздухе и тяжело обрушилось на спину: Тарзан еще раньше догадался, что надо прочно привязать свободный конец веревки к стволу того большого дерева, на котором он устроил засаду.

Следуя дальнейшему плану, Тарзан уперся ногами в развилку двух ветвей и принялся что есть мочи тащить аркан на себя. И тут он почувствовал, что ему не по силам сдвинуть это тяжелое, бьющееся, скребущее когтями землю, ревущее тело, состоявшее, казалось, только из железных мускулов и ярости. Он не смог бы, как задумал, поднять Сабор на воздух и повесить на дереве. Вес ее был огромен, и когда она упиралась в землю всеми четырьмя лапами, сдвинуть ее с места мог бы, наверное, только слон Тантор.

Львица снова оказалась на тропе, откуда ей было видно, кто именно посмел нанести такое оскорбление. Издав яростный рык, она высоко подпрыгнула, пытаясь достать Тарзана, но когда огромное тело коснулось ветви, где он сидел, мальчика там уже не было. Он легко вспорхнул на более тонкую ветку, находившуюся от разъяренной львицы не меньше чем в двадцати футах. Какое-то мгновение Сабор цеплялась за нижний сук, в то время как Тарзан смеялся над ней, швыряя сучки и веточки прямо ей в морду. Затем зверь обрушился на землю, и Тарзан снова быстро спустился на нижний сук, чтобы схватить веревку. Однако львица уже поняла, что ее держало – всего лишь какая-то тонкая лиана, – и она перекусила аркан своими огромными челюстями прежде, чем охотник повторно попытался затянуть петлю.

Тарзан был ужасно расстроен. Его хорошо продуманный план был сведен к нулю. Оставалось только кричать на ревущего внизу зверя и дразнить его насмешливыми гримасами.

Сабор расхаживала под деревом еще несколько часов. Четыре раза она пыталась запрыгнуть на дерево, чтобы достать это непонятное существо, танцующее там, наверху. Но с тем же успехом она могла бы поохотиться на неуловимый ветер, шумевший в вершинах деревьев.

В конце концов Тарзану надоело дразнить львицу. Издав на прощание боевой клич и швырнув спелый фрукт, испачкавший Сабор всю ее оскаленную морду, мальчик помчался прочь по ветвям деревьев, держась в сотне футов над землей, и вскоре оказался среди соплеменников.

Словами и жестами он поведал им о своем приключении, и его выпяченная грудь, его гордый вид произвели самое сильное впечатление даже на его заклятых врагов. Что касается Калы, то она даже пустилась в пляс от радости и гордости за сына.

Глава 9 Человек и человек

Тарзан из племени обезьян продолжал жить жизнью джунглей, и немногое менялось для него с годами: он только становился сильнее и мудрее, черпая из книг сведения о все более странных мирах, находящихся где-то вдали от знакомых ему первозданных лесов. Однако жизнь никогда не казалась ему однообразной и унылой. В ручьях и небольших озерах можно было ловить рыбу Пайсу. Не давала скучать и Сабор со своей свирепой родней: следовало держаться настороже, что придавало особый вкус любому мгновению, проведенному на земле, а не на деревьях.

Звери часто охотились на Тарзана, но чаще он сам охотился на зверей. Ни разу их острые когти не коснулись его, но много раз оказывались так близко, что от гладкой кожи Тарзана их отделяло расстояние меньше древесного листа. Быстра была львица Сабор, проворны лев Нума и леопард Шита, но Тарзан из племени обезьян – все равно быстрее.

Он подружился со слоном Тантором. Как это произошло? Кто знает… Но только обитатели леса не раз видели, как лунными ночами Тарзан из племени обезьян и слон Тантор прогуливались вместе и в тех местах, где путь был гладким, Тарзан ехал, восседая на могучей спине Тантора.

Много дней он провел в хижине, где по-прежнему лежали нетронутыми кости его родителей и скелет маленького сына Калы. В восемнадцать лет Тарзан хорошо читал и понимал многое из того, что было написано в книгах. Умел писать – быстро и четко, но только печатными буквами. Скоропись он не освоил, хотя среди других драгоценных вещей в хижине были и тетради. Ничего написанного от руки по-английски там не было, и потому он не видел проку в том, чтобы учиться этому.

Итак, в восемнадцать лет мы находим этого потомка английских лордов не говорящим по-английски, но зато способным читать и писать на этом языке. Ни разу в жизни ему не доводилось видеть хотя бы одного человека, кроме самого себя. По той небольшой территории, где кочевало его племя, не протекали крупные реки, и даже дикие туземцы не могли сюда приплыть. Высокие холмы огораживали это место с трех сторон, с четвертой простирался океан. Здесь водились и львы, и леопарды, и ядовитые змеи. В нетронутых лабиринтах густо заросших лесов пока еще не ступала нога отважного первопроходца из числа тех животных, которых называют людьми.