Тарзан (Сборник рассказов)

Он по крохам собирал подробности битвы, запоминал расположение рабочего отсека, входов и выходов, постоянно думая, как бы в один прекрасный день выбраться из этого лабиринта.

Как только надзиратель куда-нибудь отлучался, тут же вспыхивали разговоры, выражающие недовольство королевской властью. В них принимали участие и рабы, и солдаты, и офицеры. Тарзан решил, что этим тоже надо будет воспользоваться при побеге, который рано или поздно обязательно произойдет.

Наконец долгий и трудный день закончился, и рабов развели по своим отсекам, располагавшимся на тех же уровнях, на которых они работали. Тарзана и нескольких других рабов отвели в дальний конец туннеля, заканчивающегося небольшим входом в огромное помещение. Вход охранялся двумя стражниками.

Внутри находились примерно пятьдесят мужчин и женщин. Женщины готовили еду над маленькими кострами. Дым и чад уходили в небольшие отверстия, прорубленные в потолке. Вероятно, помещение вентилировалось еще как-то, иначе пятьдесят человек попросту задохнулись бы. Здесь были рабы разных возрастов, но стариков Тарзан не заметил. Кожа женщин и детей отличалась такой бледностью, какой Тарзан никогда не встречал. Позже ему объяснили, что они никогда не видели белого света. И дети, рождавшиеся в лабиринте, оставались там навсегда. Женщины, захваченные в плен в других городах, были обречены жить в подземелье до самой смерти. Только чудо, если какой-нибудь воин выберет себе жену из их числа, могло спасти несчастных. Но обычно воины женились на рабынях в белых туниках, с которыми они встречались на поверхности.

На лицах этих женщин лежала печать грусти и безысходности, и Тарзан проникся к ним глубокой симпатией. Никогда в жизни он не видел выражения такой безнадежности на лице живого существа.

Тарзан как новичок сразу же оказался в центре внимания, но никто не двинулся с места, так как слух о его особых привилегиях уже проник и сюда. О нем уже все знали.

Девушка, готовившая пищу, поймала его взгляд и махнула рукой. Тарзан приблизился. Такой красавицы он не встречал никогда в жизни. Белизну ее чистой и нежной кожи оттеняли иссиня-черные волосы, обрамлявшие лицо.

— Ты Гигант? — спросила девушка.

— Я Зуантрол, — ответил Тарзан.

— Он говорил мне о тебе, — продолжала красавица. — Я буду готовить тебе еду. До сих пор я готовила только для него, но, если у тебя нет другой девушки, я буду готовить и тебе.

Казалось, она была немного смущена.

— У меня никого нет, кто мог бы позаботиться здесь обо мне, — ответил Тарзан. — Но кто это «он», о котором ты говоришь?

— Мое имя Таласка, — сказала девушка. — А его я знаю только по номеру. Пока он раб — у него нет имени. Так он мне объяснил. Его номер Восемьдесят в кубе плюс девятнадцать. Вижу, твой номер восемьдесят в кубе плюс двадцать один.

Она взглянула на непонятный Тарзану иероглиф у него на плече и на рукаве зеленой туники.

— А у тебя есть имя?

— Они называют меня Зуантрол.

— О, ты действительно большой, но тебя вряд ли можно назвать гигантом.

— А я думал, что ты Зерталаколол, — вдруг услышал Тарзан у самого своего уха и, обернувшись, увидел раба, который и во время работы не спускал с него глаз. Тот улыбнулся.

— Я Зерталаколол по моему хозяину, — повторил Тарзан.

Раб удивленно поднял брови.

— Я вижу, ты чертовски умен. Но я не выдам тебя. С этими словами он отошел и занялся своими делами.

— Что он хотел сказать? — спросила девушка.

— Дело в том, что с момента, когда я попал в плен, я молчу, и все решили, что я немой. А раз немой, значит я Зерталаколол — они ведь не говорят.

— Я их никогда не видела.

Девушка с интересом взглянула на Тарзана.

— Считай, что тебе повезло. Они не очень-то приятны на вид.

— Все равно интересно. Мне нравится все, что хоть капельку отличается от моей теперешней жизни, от того, что окружает меня днем и ночью.

— Не теряй надежды, — подбодрил ее Тарзан. — Если человек сильно захочет, он непременно возвратится на поверхность.

— Возвратится? Я никогда и не была там.

— Никогда не была на поверхности? Ты хочешь сказать, с того момента, как попала в плен?

— Я родилась здесь и никогда не поднималась на поверхность.

— Ого! Значит, ты рабыня второго поколения. Но у Минанианс рабы второго поколения получают белую тунику и свободно живут на поверхности.

— Это не для меня. Моя мать не позволила бы мне этого. Она предпочла бы, чтобы я умерла, чем стала женой жителя города или рабыней другого. Я должна умереть, как только ступлю на землю.

— Но как же тебе удалось избежать этого?

— Дело в том, что у каждого хозяина множество рабов, и он не может упомнить всех в лицо. Что касается переписи, то факт моего рождения был скрыт, и обо мне просто не знают. Матушка присвоила мне номер умершего в тот день раба, и мое появление на свет прошло незамеченным.

— Но ты очень красива. Твое лицо давно должно было привлечь внимание, — не унимался Тарзан.

Девушка на мгновение отвернулась и провела рукой по лицу и волосам. Затем вновь предстала перед Тарзаном, неузнаваемо изменившись. Он не поверил своим глазам — таким уродливым и безобразным стало лицо красавицы.

— О, боже! — вырвалось у него.

Постепенно морщины разгладились, и лицо девушки вновь засияло красотой, лишь горькая улыбка напоминала о невероятном превращении.

— Всему этому меня научила моя матушка, — тихо сказала девушка. — Так что, когда они появляются, они даже не глядят в мою сторону.

— Но разве не лучше было бы выйти замуж за какого-нибудь воина и жить в городе? Ведь воины Велтописмакуса вряд ли сильно отличаются от твоих соплеменников?

Она покачала головой.

— Это не для меня. Мой отец Манадаламакус. Спустя две луны после того, как похитили мою мать, родилась я, уже в этих катакомбах, вдали от свежего воздуха и солнечного света.

— А твоя мать? — осторожно спросил Тарзан. — Она здесь?

Девушка грустно покачала головой.

— Увы. Они пришли за ней двадцать лун тому назад и увели с собой. С тех пор я ее не видела и не знаю, что с ней.

— А живущие здесь? Они не выдали тебя?

— Что ты! Если раб предаст своего товарища, его просто разрывают на куски. Но мы заболтались. Ты, должно быть, голоден.

С этими словами Таласка предложила Тарзану поужинать. Он предпочел бы сырое мясо, но, поблагодарив девушку, принялся жевать приготовленную пищу, обдумывая услышанное.