Тарзанариум Архимеда

Руслана непроизвольно попыталась прислушаться к ним. Но услышала нечто совершенно иное.

— Всю страну, словно губку пропитывая,

— шептал Арданьян, весь облитый синюшним потусторонним светом экранов, —

разъедая основы всего, эта мгла, словно пыль антрацитовая, оставляет тебя против всех одного. Выживай, на других не рассчитывая, у тебя больше нет никого…

Барбикен неимоверным усилием оторвала взгляд от экранов и с ужасом уставилась на Виктора. Неужели опять?!? Неужели по новому кругу?.. Бесконечному кругу всех мыслимых и немыслимых антимиров.

Экраны снова синхронно мигнули и резко погасли. Словно взорвались черным взрывом, обрушившим изображения в мглистое небытие. Впрочем, два из них продолжали светиться.

— Не пугайтесь, Руслана, — грустно сказала Эллис. — То, что вы видели — перехваченная нами телепередача с Земли. Из Москвы. Там сейчас боевики чеченские заложников захватили. Прямо в театре. Пришли, значит, люди мюзикл посмотреть. «Норд-Ост» называется… А то, что Виктор бормотал — это строки из его либретто. Осталась у Виктора еще некоторая способность к радиоперехвату. А вы говорите — аквариум…

В центральном отсеке наступило тяжелое молчание.

— Мы специально вам Москву прокрутили, — нарушил его Джон Арданьян. — Она вам просто ближе, Руслана. Но можно и из других точек земного шара. Хотите?..

Руслана быстро-быстро замотала головой. На ее глазах блестели слезы.

— Руслана, — прошелестела Эллис, — вы там за Виктором присмотрите, хорошо? Он ведь у нас — деревня. Никогда в больших городах не был.

— Мама! — дернулся было Виктор, но Эллис Арданьян остановила его коротким взмахом руки.

— Это не обсуждается! Все должны вернуться домой. На Землю. Все должны когда-нибудь возвращаться. Хотя бы для того, чтобы начинать все сначала. Вот даже господин Тресилов этого хочет. Не так ли?

Виктор, Руслана, Хастон и даже Кала, словно по команде, обернулись к входу в центральный отсек, на пороге которого замер, забытый всеми, Тресилов. Был Олег Анатольевич весь какой-то съежившийся и заброшенный. Даже жалко его стало.

— А что? — затоптался он на месте, неуверенно переступая с ноги на ногу. — Давно уже пора на Землю лететь. Я «за» двумя руками.

И непроизвольно почесал затылок, в который пять дней назад Маккольном была вставлена кнопка ментоусилителя. Глаза его сверкнули ртутным отблеском. Или это свет от экранов в них отразился? А на одном из экранов в черном пространстве завис синий, с белыми разводьями, шар Земли. Далекой и чуть таинственной. Любимой и ненавистной. Родной…

2002–2003 г.г.