Тасманийский волк

Так идти мне нужно вверх по склону. Воспользуемся старым способом. Присмотрев большую, подходящую ветку на моем дереве-спасителе, провел воображаемую линую в ту сторону, куда она указывает. И первый его сородич, который на этом маршруте попадется и есть моя следующая точка пути. Таким образом можно было проложить практически ровную дорогу. Кстати, у меня же есть еще гвоздь. Так что я смогу на каждом дереве царапать отметины. Так в случае помутнения, легко можно будет найти предыдущую точку.

Постоял еще пару минут, подышал сквозь боль в груди. И шаг за шагом, медленно, опасаясь за свою жизнь, пошел вперед, к своей цели. Поднялся на холм. Было хотел уже лезть на дерево, но, видимо, настолько быстро, время уж точно не лечит. Испытав пару раз свой болевой порог, отчетливо понял, что ребра отказываются лезть со мной, а без них, увы я не смогу. Но я подумал: «Раз в той стороне бесконечный лес, то туда идти мне точно толку нет. А так как более вариантов не существует, то буду пытаться хотя бы просто прямо идти». Услышал за спиной шорох, пригнулся, зажал в руках гвоздь, надеясь на него так же сильно, как солдат на свою винтовку. Однако никто себя не показал, никто не напал на меня. Видимо, эти заросли опять начали свою игру.

– Выкуси, не буду я тут сидеть, – высказался я. – Что там дальше у нас? Так, примерно, вон туда.

Указав пальцем на следующею точку в десяти метрах впереди, продолжил путь.

Одно дерево, второе, третье… Лес был спокоен и молчалив, плачущих охотников не было видно и слышно. А гиганты опять дразнили мое воображение своими композициями из покорёженных веток.

Пятнадцатое, тридцатое, пятидесятое, дремучий мир превращался в лабиринт и играл с моим сознанием. Теперь, когда я понимал все опасности, я был готов в любую секунду рвануть с места. Приглядывался, всматривался в видимую даль, вслушивался в каждый шорох, но взамен все громче и громче слышал свои мысли. И когда уже на моем счету пятисотое дерево осталось позади, я практически сдался. Более не отсчитывав точки маршрута, просто шел куда несли ноги. А этот лес не прост, он заставляет тебя сойти с ума, испытывает твои возможности. Может просто начать кричать. Меня или спасут, или сожрут, скорее второе, но хоть какие-то варианты. Мне уже надоело сходить с ума в этом вакууме. Никаких звуков, ничего…

Начало темнеть. Я уже точно уверен, что это и есть мой круг, и где-то совсем рядом Вергилий водит Данте и вот еще момент и мне выпадет честь примкнуть к их путешествию. Не хочу, нет, не хочу оставаться тут на ночь, я лучше умру, покончу с жизнью. Мне надоело, устал терпеть….

Я присел у дерева, закрыл глаза и представил, как вернусь сейчас к своей не покоряемой крепости, похлебаю грибного бульона и лягу спать. А дед, пытаясь согреть меня, уже в какой раз, только просушит волосы… Так, спокойно… Вдохни, подумай, ты же еще жив. Толку сидеть тут, ты же сам пришел сюда, сам и уйдешь, вернешься домой. Соберись и пытайся спасти себя до последнего стука сердца.

– Ха-ха, да признай ты же слабак. Ну кому ты пытаешься что-либо доказать. Деду? Та он уже, наверное, и вещи твои на себя примерять стал. Себе? Честно? А зачем, Матвей, ты же прекрасно знаешь кто ты. Ты трус, последнее сцыкло, которое не смогло спасти свою команду, а они ведь тебе верили. А ты даже после их смерти предал ваши обещания. Куда ты спрятался, в трубу, на четыре года? Тебе уже бы поскорее сдохнуть!

– Ты ничего не понимаешь, ты не был там, ты не видел всего того, что видел я. Меня все еще мучают кошмары. Тогда, четыре года назад, так просто сложилось. Я делал все, что мог, все. Я хотел их спасти, я был рядом с каждым, видел, как жизнь покидает их тела.

– Да ну, серьезно? Меня там не было? Я и есть ты, Матвей, просто признай, ты боишься посмотреть правде в глаза. Ты ничтожество… Ха-ха-ха.

– Закрой свой рот! Я сделал все, что мог! Я любил их всех, как родных. Ты не понимаешь. Я тысячу раз мечтал быть на их месте, чтобы они сейчас жили, а не я!

– Хватит врать, Матвей! Ты хотел их смерти, разве ты не знал о опасностях. Разве тебя не предупреждали? Вспомни как она говорила о том, что в этой больнице таится тьма.

– Мы должны были это сделать, на наших плечах лежала судьба целого города!

– И что, получилось спасти кого? А? Нет, не вышло, и ты знаешь это. Все уже давно сгнили в сырой земле, а вот твоя команда все еще размазана по стенам в той больнице! И это только твоя вина! Вы ведь могли поискать где-то еще, зачем было идти именно туда? Хотел доказать, что вы всесильны. И где ты сейчас? Мечтаешь умереть в одиночестве в глухом лесу, ха-ха-ха.

– Я сказал закрой рот!

– Матвей, скорее, помоги мне, – за спиной прозвучал знакомый голос, я обернулся

– Руслан, ты, но как это может быть, ты же…

– Умер? Да, Матвей, не повторяй больше своих ошибок, беги, беги, я их задержу.

Силуэт давно забытого друга исчез за деревом.

– Руслан! – крикнул я и подбежал к месту, где все еще секунду назад стоял мой старый знакомый. – Руслан! Ты где?

– Матвей – тихо и совсем спокойно прозвучал знакомый женский голос передо мной.

– Ты, как ты… Нет, стоп, соберись, этого не может быть. Ты не могла…

– Матвей, успокойся, иди ко мне, – девушка обняла меня, и я почувствовал ее тепло.

– Ты настоящая? Я могу к тебе прикоснуться. Это ведь правда ты, ну скажи, что это ты, пожалуйста…

– Матвей, а помнишь, как мы мечтали о семье…

Я поднял голову, захотел увидеть глаза. Но только ужас вцепился в мой мозг.

– Помнишь? И что ты сделал?

По ее лицу забежали струйки крови, которые превратились в реки эликсира жизни. На одежде появлялись бурые пятна. Я оттолкнулся от нее и попятился назад.

– Что ты сделал, Матвей?! Где я теперь, в земле?! А почему ты не со мной, урод!?!

Я обернулся, начал кричать и бежать куда глаза глядят. По дороге то слева, то справа появлялись мои умершие друзья.

– Матвей, как ты мог?

– Матвей, а помнишь, мы ведь только мою днюху отпраздновали?

– Эх, Матвей, а я ведь тебя братом считал.

– Беги трус, беги!

– А ведь у нас могли быть дети.

Я стремился сквозь лес, деревья проносились мимо, будто двигался со скоростью звука. Воздуха не хватало в легких, но упреки умерших, не давали мне остановиться и не разрешали передохнуть.

– Что, Матвей, бежишь? Даже не обернешься посмотреть на своих друзей? А я говорил трус. Настоящий трус.

Я не мог остановится, я не хотел. Однако, когда сердце отказалось поддерживать ритм марафонца, я, как и герой легенды, упал на колени. Лес вокруг казался тюрьмой, было практически ничего не видно, но то за одним, то за другим деревом будто появлялось и угасало некое свечение. И голоса вновь завопили, перебивая друг друга и превращаясь в адскую какофонию.

– Матвей, как же ты, трус, что, ты бросил, это ты должен был умереть.