Татьяна Доронина. Еще раз про любовь
Шрифт:
«Между распятием и троном» — основной образ спектакля. В этом пространстве мечется главный герой, талантливый сочинитель, который верил в Бога и любил Короля, но был ненавидим теми, для кого церковь и престол — только бизнес, и который наконец понял, что в этом пространстве для него нет места. Однако лишь он один, слабый и больной заика, не дал себя молча раздавить…»
«…Вот дается пышная и красивая премьера булгаковской пьесы, — продолжает критик. — Кого же мы видим в зале? Ни одного действующего или бывшего министра, олигарха или подолигарха, ни одного популярного телеведущего… Много писателей, булгаковедов, драматургов и, главное, постоянных здешних зрителей, которые ходят на своих любимых актеров. А VIP-персоной на этой премьере была Варвара Михайловна Светлаева, дочь младшей сестры писателя Елены Афанасьевны Булгаковой, воспетой Валентином Катаевым в повести «Алмазный мой венец» под именем Синеглазки. «Мне понравился спектакль, понравилось, как играют
Что касается рядовой публики, то вот лишь один отзыв молодой зрительницы из ее «Живого журнала» в интернете: «Вернулась из МХАТа, смотрела премьеру спектакля «Комедианты господина» по Булгакову. «Кабала святош», помните? Про Мольера. Про то, что делает с личностью власть.
Гениально. Я прониклась, надо будет перечитать. Сходите обязательно».
По-другому, наверно, и быть не могло — слишком много Булгаков значит для Татьяны Дорониной: «Вольно или невольно Михаил Афанасьевич Булгаков для меня — мерило всего и вся». «Булгаков и МХАТ… Размышления о судьбах этой творческой связки для Дорониной давно стали частью ее собственной жизни. И когда она оказалась у руля театра, то в первую очередь обращает свои мысли к Булгакову», — написала Галина Ореханова, долгое время проработавшая в МХАТе имени Горького зав. литчастью. Ведь именно ее любимый учитель, Борис Ильич Вершилов, пригласил когда-то Булгакова, еще неизвестного широкой публике автора, в МХАТ для постановки на его сцене пьесы «Дни Турбиных», именно его вывел Булгаков в своем «Театральном романе» под именем Ильчина. Сколько раз в течение своей жизни Доронина сама обращалась к «Театральному роману» — с горечью, болью, смехом, узнаванием характеров, персонажей, когда ситуации, описанные Мастером, повторяясь, происходили в ее собственной жизни. В самом деле, разве умер, разве исчез из жизни критик Латунский? Разве не им вдохновлялись те 398 отрицательных рецензий на работы Булгакова? Разве не дело Латунского продолжают в наши дни его последователи, громя и требуя запрета ненавистных им книг, спектаклей, театров?
Одна радость — по отношению к книгам и пьесам самого Булгакова критики оказались бессильны. Или он оказался сильнее их. Может быть, благодаря своей «Маргарите», которую Татьяне Дорониной посчастливилось увидеть в свой первый приход в МХАТ после ухода от Товстоногова. Тогда Варпаховский ставил на мхатовской сцене «Дни Турбиных» и пригласил на приемку макета Елену Сергеевну Булгакову. Подойдя к театру, Доронина увидела красавицу: чистое, гладкое лицо, короткие рыжеватые волосы, которые еще более золотило солнце, «ореховые глаза» чуть щурились и искрились — она была очаровательна, женственна, лучезарна. Она протянула руку, зеленым лучиком блеснуло кольцо, пожатие было мягким и теплым.
Варпаховский взял красавицу под руку и повел, почтительно и осторожно, с восторгом и надеждой. Он помолодел, заметила Доронина, он хохотал легко и беспричинно, слегка откидывая назад голову, он даже сам стал выше, стройнее и… красивее. Может, «Маргарита» и впрямь была ведьмой? Она ведь тоже была удивительно молодой, в свои семьдесят с чем-то лет: ее широкое светлое пальто мягко колыхалось в такт шагам над стройными ножками на высоких каблуках, тонкий запах духов обволакивал и пленял. Это был 1967 год.
«Через сорок один год после великой и горькой премьеры «Турбиных» Маргарита праздновала свою победу и победу Мастера… Великие сороковины — особые и единственные — сотворила она, Елена Сергеевна Булгакова, Маргарита, «ведьма». Она «проживала» свое лучшее воплощение на земле. Свой звездный час, свой пик. Проживала более насыщенно и полно, чем может один человек.
Рукописи, которые ОН оставил — без надежды, без упования, — обернулись через сорок лет великой книгой «Три романа Михаила Булгакова». И эта уникальная акция превращения «рукописей, которые не горят», в самую популярную, самую модную, «невозможнодоставаемую» любимую книгу совершена ею, Маргаритой. Ее умом, ее волей, ее упорством, ее любовью…»
Так написала о Елене Сергеевне в своей книге Татьяна Доронина, для которой Булгаков — основополагающий мхатовский автор.
Михаил Булгаков для Дорониной — основополагающий мхатовский автор, а его жена Елена Булгакова, сохранившая и возродившая его произведения, достойна преклонения и уважения.
«…Потому что это драматург, имя которого по праву встало на афише МХАТа после А. П. Чехова — великого автора великого театра… И это не только в силу крупности таланта М. А. Булгакова. Выход в свое время спектакля «Дни Турбинных» стал определяющим для МХАТа еще и потому, что совпал с появлением мощной молодой труппы, которая впоследствии заняла в истории театра определяющее
место. Только произнесите эти имена: Хмелев, Добронравов, Яншин, Соколова, они безусловны и они сделали «Дни Турбиных» подлинно мхатовским спектаклем. Тот же успех ждал и спектакль «Кабала святош» («Мольер»), если бы не был снят. Этот спектакль имел потрясающих исполнителей, и первая и главная обида Булгакова состояла в том, что театр не стал бороться за спектакль, а согласился его снять… Появление на нашей афише пьес удивительного русского драматурга — это не только дань преклонения перед именем М. А. Булгакова. Это и дань справедливости, и, может быть, шаг к возрождению истинных мхатовских традиций, этики, культуры».Один за другим на сцене доронинского МХАТа выходили булгаковские спектакли: «Зойкина квартира», «Белая гвардия», был «Батум», «Полоумный Журден», теперь вот «Комедианты господина…» («Кабала святош»), а недавно — «Мастер и Маргарита». И все они открывали острое созвучие булгаковских мыслей о России с сегодняшним днем, они были наполнены болью за страну…
«МХАТ Горького закрыть. Немедленно!»
Ну, а господа критики из либерального стана после постановки на сцене МХАТа имени Горького «Комедиантов господина…» почему-то промолчали. То ли не нашли, что сказать по поводу успешного спектакля, опровергающего их заявления о несостоятельности Татьяны Дорониной как режиссера, то ли получили некий «сигнал», что с разнузданной критикой в адрес МХАТа имени Горького и его художественного руководителя, какую они обрушили на театр и Доронину после премьеры «Униженных и оскорбленных», пора кончать. Этот спектакль, вышедший в 2002 году, вызвал тогда целый шквал обвинений и оскорблений, часто превышающих все границы приличий, элементарной журналистской и человеческой этики. Причем, разгромными рецензиями не ограничивались. Речь велась, ни много ни мало, о закрытии театра.
Так, Роман Должанский в «Коммерсанте» без тени смущения заявлял: «Театр госпожи Дорониной серьезен. Он — не национальное достояние, а просто бесполезное ископаемое, отвал театральной традиции, плод прискорбного одичания. Этой самодеятельности законное место в Доме культуры, а вот вместительному, хотя и не приспособленному для серьезного театра зданию на Тверском давно можно было бы найти применение. Здесь, например, на ура бы пошли новые мюзиклы…»
Эту мысль подхватывал Антон Красовский из «Независимой газеты»: «Построенные в 1973 году по проекту академика Кубасова, все эти тысячи квадратных метров, с одной стороны, совершенно не приспособлены для драматических представлений. С другой, как точно отмечают коллеги, могли бы использоваться для красочных звонких представлений… Так не отдать ли это здание каким-нибудь умным доходным продюсерам, чтоб ставили тут — а не у черта на куличках — свои мюзиклы или что-то в этом роде? А МХАТ Горького закрыть. Немедленно!»
Что и говорить, большое здание в центре Москвы — лакомый кусок для господ коммерсантов от искусства. Почему бы не отхватить его с помощью такого вот культур-рейдерского «наката»? А в обоснование притязаний приводились даже не доводы — категорические заявления: «Это вопрос не идеологический, а исторический. Символический. Не может быть двух МХАТов, как не может быть двух Больших и Мариинских, двух «Комеди Франсез» и двух «Ковент Гарденов». Как не может быть двух Кремлей и Белых домов, двух президентов и двух государственных гимнов. Не может! Город и мир физически не способны вместить двух героев — один должен умереть. И споры тут неуместны: доронинская самодеятельность — слабое звено».
Так и хотелось спросить: «Да вам ли судить, господа критики? Не много ли вы на себя берете? Что вы-то сделали в искусстве, чтобы решать, кому жить, кому умирать? Но на помощь критикам тогда пришли и более серьезные деятели. Например, Эдуард Бояков, продюсер и учредитель ассоциации «Золотая маска», в интервью газете «Газета» заявил:
«Государство должно сказать: начинаем серьезный разговор. Должны заработать здравые критерии. Скажем, режиссер А за время работы худруком театра Б получил столько-то денег. Каковы результаты? В театр ломятся так же, как в «Сатирикон» или «Ленком»? Театр с успехом выполняет важнейшую социальную программу? Театр приглашали на крупнейшие зарубежные фестивали? Театр получал «Золотую маску»? Другие более престижные награды? Для справки: дотация большому московскому театру — это почти миллион долларов в год.
Большое здание МХАТа в центре Москвы — лакомый кусок для господ коммерсантов от искусства.
Так вот, вопрос: имеет ли режиссер право получать деньги налогоплательщиков? Или он думает только о своей шкуре, прикрывая творческую недееспособность разговорами об уникальности репертуарного театра? Ведь из-за этого огромное количество достойных творческих инициатив, творческих групп недополучают или вовсе не имеют государственной поддержки.