Тавматургия
Шрифт:
КАПИТАН. Советую поставить вопрос жестко. Здесь ведь существует, помимо всего прочего, юридическая сторона: совместное имущество, счет в банке и так далее. У вас есть счет в банке?
САВЕЛИЙ отрешенно глядит в пространство, потом кивает.
САВЕЛИЙ. Я не знаю, что мне делать.
КАПИТАН. А что тут знать? Подавайте в суд, и как можно скорее.
САВЕЛИЙ (с горечью). На кого? На себя?
КАПИТАН.
САВЕЛИЙ. А если он не один такой? Если их много?
КАПИТАН (подозрительно). Что вы имеете в виду?
САВЕЛИЙ подходит к банкомату, вставляет в него пластиковую карточку — деньги со счета испарились. САВЕЛИЙ растерянно смотрит на КАПИТАНА, тот вздыхает с выражением: «кто бы в этом сомневался».
САВЕЛИЙ. Извините, я…
КАПИТАН. Да ладно. Берегите себя.
КАПИТАН прошел своей дорогой — САВЕЛИЙ остался.
Немноголюдно, сонные официанты точат лясы с официантками. АНДРЕЙ и САВЕЛИЙ выпивают. Судя по кондиции друзей, делают они это давно, ни в чем себе не отказывая.
САВЕЛИЙ. Знаешь, о чем я подумал? Вдруг осенило! Может, я вообще не свою жизнь проживаю?
АНДРЕЙ. Как в фильме «Семьянин» с Николасом Кейджем?
САВЕЛИЙ. Вроде того. У меня одноклассница была — Ира Немыченкова. Началось у нас еще в школе. Потом на филфак пошли вместе. Вот это, Андрюха, была страсть. Не отношения там какие-то, романчик, а настоящая страсть! Это было страшно. И я киксанул.
АНДРЕЙ. Киксанул?
САВЕЛИЙ. Струсил. Я же средний, в общем, человек, Андрюха, — обычный, серый. А средний человек к таким вещам не готов. Вот так-то. Я придумал: я к тебе сегодня не поеду — я к Ирочке поеду. Немыченковой. Нагряну как снег на голову, экспромтом, и все ей скажу. То, что у нас было, скажу — точнее, то, чего у нас не было, — это из-за меня! И это была фатальная ошибка.
АНДРЕЙ (поднимает кружку). Ну, давай — за это.
САВЕЛИЙ. Я к тебе завтра приеду. Можно? Если что-то пойдет не так. Мало ли. В любом случае мне два раза подряд в одном месте лучше не ночевать.
АНДРЕЙ. Почему?
САВЕЛИЙ (поморщился, пожал плечами). Не знаю. Чутье подсказывает.
САВЕЛИЙ и ИРИНА — на полу, неловко любят друг друга. Раздеться толком старые знакомые не успели.
ИРИНЕ около сорока — увядающая, но все еще красивая женщина, короткая стрижка, минимум косметики. Живет одна, но квартира у нее просторная. Мебель, покрывала, шторы, торшеры — все подобрано с любовью.
ИРИНА разливает вино по бокалам. Любовники по-прежнему полулежат на полу, на ковре с абстрактным узором — концентрические круги красного и зеленого цвета.
САВЕЛИЙ.
Как же мы теперь жить будем, Ирка?ИРИНА. Не знаю, шустрик. Главное — не усложнять.
САВЕЛИЙ. А упрощать можно?
ИРИНА. И ничего не загадывать.
САВЕЛИЙ. Вот здесь ты хорошо сказала — в глаз. Даже не представляешь…
ИРИНА. Я — старый холостяк. Привыкла жить одна и не хочу ничего менять.
САВЕЛИЙ. Понятно… Ты у Розы Дмитриевны давно была? Я все собираюсь и никак не соберусь.
ИРИНА (закуривает). А Розочка умерла. Год назад.
САВЕЛИЙ. О господи… Что же мне никто не позвонил?
ИРИНА неопределенно дергает плечом.
ИРИНА. Терешкович всех обзванивала — тебя не нашла. Видимо, телефоны изменились.
ИРИНА встает, проходит на кухню, чтобы взять еще вина. САВЕЛИЙ плетется за ней.
САВЕЛИЙ. Бедная Роза. Энергии в ней было еще лет на сто. А терпения вообще немерено. И все это чудо — в яму. (Взял бокал с вином, помолчал.)
ИРИНА. Курила как паровоз.
САВЕЛИЙ. Да. За Розочку. (Выпили.) А ты сейчас где?
ИРИНА. Так, в одном агентстве.
САВЕЛИЙ. Недвижимость?
ИРИНА. Не совсем. Мы даем срочные кредиты под залог.
САВЕЛИЙ. Недвижимости?
ИРИНА. Не совсем. Хочешь еще вина? Или чаю?
САВЕЛИЙ (улыбнулся грустно). На посошок? Лучше бы чаю. Если есть черный, можно покрепче. А все-таки: подо что даете? Для меня это актуально.
ИРИНА. Клиент подписывает договор. В том случае, если не возвращает кредит в обозначенный срок, его душа переходит в распоряжение нашей фирмы.
САВЕЛИЙ. Ты шутишь?
ИРИНА. Я не шучу. Мы не первые это придумали. Начали рижане года четыре назад. Ну и у нас этот бизнес неплохо пошел.
САВЕЛИЙ. Работаете по лицензии?
ИРИНА. Что-то вроде того. Я не вникаю.
САВЕЛИЙ. Это правильно. Зачем вникать? Напиши адресок.
ИРИНА. Только учти — я тебя не знаю, ты меня тоже.
Несколько зрителей в небольшом зале, среди них САВЕЛИЙ — отрешенно смотрит на экран. Мелькают кадры фильма «нуар» 30-х или, возможно, 50-х годов.
Молодая женщина бежит, прижимается к кирпичной стене в глухом переулке. Мужские руки в кожаных перчатках тянутся к ее шее, укутанной в газовый шарф. Женщина кричит, сопротивляется, но руки убийцы ложатся на ее горло. Расширенные от ужаса глаза, в которых на секунду отразился опрокинутый мир. Убийца медленно поворачивается на камеру: широкие поля шляпы скрывают лицо. Он поднимает голову — вместо лица у него часовой механизм. Тик-так, тик-так, тик-так — крутятся большие и малые колесики.