Тавриз туманный

– Господа, это не шутка, - продолжал Гаджи-Мехти, обращаясь уже к приближенным Саттар-хана, - десяти тысячам человек по два крана в день, итого составит в день четыре тысячи туманов. Вот какие расходы! И это еще не все, имеются и другие расходы. Что скажет нация, если мы будем обирать народ, чтобы кормить десять тысяч дармоедов.

В глазах Саттар-хана опять заиграли искры гнева.

– Я никому не позволю называть моих воинов дармоедами!
– угрожающе сказал он.
– Они не дармоеды! Это они отстояли имущество живущих на чужой счет и защитили его от карадагских разбойников. И еще запомните раз навсегда, что ни один человек не смеет вмешиваться в дела моей вооруженной силы, это право принадлежит мне одному.

– Если так, - сказал Гаджи-Мехти, - мы поставим вопрос в Энджумене...

Саттар-хан рассвирепел:

– Нога моего коня в... сидящих - в Энджумене!
– вскричал он.
– Так и передай им!.. Вон отсюда, ходатай подлецов. Я знаю, где и как достать денег на содержание войска. В Тавризе я камня на камне не оставлю.

НЕУДАЧНЫЙ БРАК

Семья консула и сам консул очень заинтересовались семейной жизнью Нины.

В первый же день после возвращения, когда Нина пошла к ним с визитом, жена консула обняла и поцеловала ее.

– Торжественно ли прошла свадьба?
– спросила она.

– Нет!
– печально ответила Нина.

– Почему?

– Крайне некультурная и невежественная семья. Живут не в городе, а где-то далеко в глухой, скалистой местности. Ни зелени, ни садов, ни огородов. В доме не найдешь ни ковра, чтобы подстелить под себя, ни даже циновки. Я ни в коем случае не смогу жить там. Родственники его, как дикари, разглядывали меня со всех сторон и смеялись надо мной. А сам он - гуляка, пьяница, врун...

– Неужели? Неужели это правда?

– Да, он большой врун. Если бы вы знали, как такие люди обманывают девушек. Вы не знаете, о чем только он не говорил мне!

– Что он говорил?

Как актриса, хорошо разучившая свою роль, Нина передавала им то, что якобы говорил ей Аршак.

– Вы, имеющая полное право соревноваться с ангелами, превосходящая всех красавиц мира, и вдруг любите небогатого купца, некультурного азиата. Вы позволяете мусульманину топтать святое христианство, это измена вере. И что он вам дал? Четыре комнаты и обстановку! Приняв предложение Аршака, единственного сына богатых родителей, вы будете носить фамилию, пользующуюся всеобщим уважением. Вы будете счастливы, соединив свою судьбу с судьбой единственного наследника несметных богатств. В самой высокой части Александрополя стоит наш пятиэтажный дом. С одной стороны Арпа-чай, с другой - Гаилы-табиа. Горы Шорагиль и Бамбак под ногами. На базаре - целый ряд лавок; в восьми местах дома, тысячи десятин пахотной земли и много всякого добра. Неужели всего этого не достаточно, чтобы обставить жизнь красавицы Нины? А сам я перед вашими глазами: молодость, красота, сила, поведение, кажется, все в порядке!

Нина кончила говорить.

– Вот негодяй!
– вырвалось у жены консула.

В это время вышел из кабинета консул и, увидев Нину, ласково поздоровался с ней, даже поцеловал ей ручку.

– Ну, что, доченька, счастливы вы?
– спросил он. Тут Нина сыграла заключительную часть своей роли: закрыв лицо руками, она выбежала в классную комнату детей консула.

Жена консула вкратце передала мужу все, что слышала от Нины.

– И семья простая, и сам никудышный. Бедная девушка стала несчастной, заключила она свой рассказ.

Консул закурил папиросу.

У немцев есть хорошая поговорка: "Женщины через ум, а мужчины через глаза попадают в западню". Немцы как нельзя лучше сумели раскусить женщину. Легкомысленная девушка поверила, полюбила, вышла замуж; она судила о нем по его словам и по костюму. Ну, что же. Раз невозможно жить, нужно разойтись, пока не поздно.

Консул затянулся папиросой.

– А где теперь живет девушка?
– спросил он.
– На квартире мужа?

– Нет, она опять на той квартире, которую приготовил для нее купец.

– А купец разрешил ей это?

– Разрешил. Он сказал ей: "Дом ваш, желаю вам счастья!"

– Какой он джентльмен, какая благородная натура! Несомненно, далекие предки его были европейцы, а не азиаты!
– заключил консул.

ВОЕННАЯ ДИКТАТУРА

Я был в армянской части и решил зайти к Нине.

У входа меня встретила Шушаник с сообщением, о том, что Нина развелась с Аршаком. Поднявшись на веранду, я встретил сияющую Зейнаб.

– Развелась с Аршаком, пусть поумнеет немного!
– сказала она радостно.

Нина была дома. С веселым смехом она рассказывала мне о сцене у консула.

– А теперь расскажите, что нового в консульстве?
– спросил я.

– Я ждала вас, чтобы передать неприятные новости. Сегодня консул получил телеграмму из города Эхара. Рахим-хан Джелабянлы с 1200 всадниками, с двумя полками пехоты и восемью орудиями двинулся на Тавриз. Консул сообщил об этом в Петербург и послу в Тегеране. В консульстве имеются две тысячи русских винтовок и полмиллиона патронов. Идет тайное совещание о передаче их какой-то организации.

Со вниманием выслушав сообщение Нины, я поднялся и, обещав ей вскоре вернуться, пошел прямо к Саттар-хану.

Саттар-хан был чем-то взволнован. Он ходил по комнате, возбужденно разговаривая сам с собой. Увидев меня, справился о моем самочувствии. Я сказал, что имею важное сообщение. Он отпустил всех присутствующих, и в комнате остались мы одни.

– Сегодня консулом получена из Эхара телеграмма, - начал я.
– Рахим-хан с двумя полками пехоты, восемью орудиями и 1200 кавалеристами идет на Тавриз. Консул уже сообщил об этом в Петербург и Тегеран. В консульстве идет тайное совещание о распределении имеющихся в консульстве двух тысяч русских винтовок и полмиллиона патронов.

– Эти сведения принесла та девушка?
– спросил Саттар-хан.

– Да, сардар!

Он встал и опять заходил по комнате.

– И в такой серьезный момент, эти негодяи поставили в Энджумене вопрос о демобилизации армии и пригласили меня туда.

Он подошел к телефону, поднял трубку и позвонил в Энджумен.

– Снимите с повестки вопрос об армии, - сказал он решительным тоном.

Сардар выслушал ответ и вдруг закричал в аппарат:

– Да, приказывает Саттар-хан! С сегодняшнего дня объявляю Тавриз на военном положении. Все дела до особого распоряжения переходят в ведение военно-революционного совета. Если представители Энджумена хотят видеть меня по этому делу, я приму их в следующую пятницу. А до того времени Энджумен обязан согласовывать все свои мероприятия с вновь организованным особым отделом при военно-революционном совете.

Сардар опять стал слушать.

...- Ответственность несу я!
– заявил он затем твердо.
– Если кто-нибудь вздумает без разрешения военно-революционного совета вмешиваться в государственные и военные дела, будет немедленно казнен, а имущество его конфисковано. Это мой окончательный приказ. Возражений не может быть.

Сардар повесил трубку и обратился ко мне:

– Ну, как? Хорошо? Подлецы... обсуждают в Энджумене вопрос о демобилизации, да еще меня приглашают туда. Мыслимо ли защищать революцию с Энджуменом, добрая половина которого состоит из молл и купцов? Теперь нужна диктатура - военная диктатура! Иначе они не дадут нам работать.