Тайфун Дубровского

— Мне и не надо. Но если будете доставать — пожалуюсь Карлу. Вы чего вообще себе позволяете? Мешаете работать!

— Карлу? Пожалуешься? — кривится мужчина. — Совсем охренела? Где тебя только откопали. В какой глуши…

— Я, между прочим, в Москве родилась и выросла. — Заявляю обиженно.

— Да ты что! Вот это мне повезло, сама москвичка снизошла.

— Может объясните наконец, кто вы такой? — не выдерживаю и задаю вопрос. — И что вам в этой комнате, медом намазано? Я убираюсь, разве не видите?

— Вижу. Только этим и занимаюсь. Смотрю. Но мне уже скучно. Иди лучше, станцуй что ли… Если тебе так прелюдия нужна, москвичка… Пение я твое уже выслушал, если честно — не очень.

— Знаю! Зачем тогда слушали?

— А что мне оставалось?

— Уйти!

— Так, все. Мне надоело. Игры в недотрогу, забившуюся в угол, развлекают меня ровно пять минут. Потом не катит. Раздевайся. — С этим словами, произнесенными хриплым отрывистым тоном, мужчина в два шага оказывается рядом. Хватает меня за талию и дергает за передник!

Взвизгиваю и даю наглецу пощечину, звонким эхом отозвавшуюся в ушах. Его голова чуть накренилась от удара, глаза блеснули и на миг мне показалось что они — два огромных голубых омута, в которых можно утонуть… А в следующую секунду бородач забросил меня на плечо и понес куда-то…

Все трясется перед глазами, но через пару секунд меня бросают на все тот же белый диван. Кричу, отбиваюсь, но он слишком силен. Могучие мышцы, железные сухожилия, все такое большое, налитое силой, с которой нет смысла бороться. Но мне все равно удается укусить его за палец, и он вскрикивает. Зажмуриваюсь, понимая, что в ответ последует удар… Но нет. Он лишь подносит ко рту палец.

— Ну ты и бешеная. — Смотрит на меня с яростью. Чувствую запах спиртного — этот козел еще и пьяный. Надо срочно звать на помощь!

— А ты — больной на всю голову. Что ты делаешь? Думаешь, если приезжая, заявление на тебя не напишу? Ублюдок конченый! Я этого так не оставлю.

— Это точно спектакль, мать его. Не надо было говорить, что мне скучно, — бормочет себе под нос бородатый. — Вот, получите, распишитесь. Нет, ну какова сучка, а? Как играет! Точняк в актрисы дорога. Что ты делаешь в этой грязи, девочка?

Ни слова из его речи не понимаю, кроме последнего. За него и цепляюсь, отвечая:

— Пытаюсь навести порядок, чтобы было чисто.

Как с идиотом говорю, ей-богу. А он так зыркнул в ответ.

— Чееерт, мать его, и мою, за ногу! Но ведь заводит, сука. Нереально.

И притягивает меня к себе за фартук, сминая полиэстер в своих огромных ручищах.

Смотрю в его лицо — больше ничего не остается… и понимаю, что тону в голубых глазах, они меня гипнотизируют. Усилием воли приказываю себе убрать взгляд, вырвать из голубизны пронизывающей насквозь, так, что вот-вот захлебнусь.

Опускаю глаза ниже. Твердый подбородок, суровый. Никакой мягкости, слабины. Передо мной пещерный человек, дикарь, созданный сражаться и побеждать. В ком увидит врага — пощады не будет. Но ведь я ему не враг? Хочется верить, что нет…

Грубые руки скользят по моей спине… Это ласка, или он ищет… застежку? Хочет раздеть меня?

Меня накрывает паника. Упираюсь руками в мускулистую грудь, но с тем же успехом я могу попытаться сдвинуть один из валунов внизу… Стоп… Валуны… Рассказ о заброшенном замке… и отшельнике, живущем в нем.

Что если это… и есть тот самый отшельник?

Он идеально подходит по всем параметрам. Заросший, злой… И ужасно страшный, чувствую, еще немного и грохнусь в обморок, как кисейная барышня.

Собираю последние силы и вырываюсь из объятий незнакомца. Но в момент моего рывка он действительно держался за застежку чертовой униформы, поэтому, когда вырываюсь раздается треск, и в следующую секунду понимаю, что осталась голой… если не считать бюстгальтера, трусиков и треклятого белого фартука на тонких лямочках. Футболка и юбка словно растворились в руках этого бородатого мерзавца! Я еще когда волан к юбке пришивала все думала — ну какая тонкая ткань, раз дернешь и порвется… Она словно создана для такого — приходит вдруг мысль, и кляну себя, что раньше хорошенько не подумала. Хотела верить людям, вот и получила…

Коротко вскрикиваю и обхватываю себя руками. Пячусь к двери, а мужчина с непонятным выражением на лице и горящими глазами — надвигается на меня.

— Ты конечно хороша, но еще важнее — уметь вовремя остановиться. Тебе это видимо незнакомо. А жаль… могла заработать отличные чаевые!

С этими словами бородатый хватает меня за руку и едва заметным движением дергает на себя, вот только я лечу с такой скоростью, словно меня дернул за руку огромный монстр. Врезаюсь по инерции в его грудную клетку, даже вскрикиваю коротко, больно ударившись лбом о его ключицу. Пытаюсь вырваться, но он стоит с таким видом, словно не решил, отпустить меня или нет, и все еще держит мое запястье стальным захватом. Чтобы вырваться, мне нужно как минимум руку вывернуть. Ощущение полной беспомощности пугает до чертиков. Макушкой едва достаю бородатому до подбородка, а его руки настолько огромны, что кажется — одной может обхватить мою талию.

— П-послушайте, мне кажется, мы друг друга недопоняли. — Поняв, что физически с ним бесполезно тягаться, принимаю решение поговорить. Глядя на заросшую физиономию, меня охватывают сильные сомнения в том, что это продуктивно… но другого выхода просто нет. Надо воззвать к остаткам разума этого неандертальца. Или хотя бы выслушать его аргументы…

Боже, что я несу! Практически голая, дрожащая как осиновый лист, строю планы на диалог с насильником!

Но что мне остается? Смириться? Не может быть и речи! Кричать? Да кто меня здесь услышит…

И тут чувствую, что ладонь, которая так пугала меня своим размером, заскользила вверх по моей спине.

— Ты собираешься открыть глаза? — раздался над ухом хриплый голос.

Только сейчас понимаю, что стою зажмурившись, как испуганный ребенок. Поднимаю веки, тут же встретившись с холодным пронзительным взглядом мужчины. Почему в них такой арктический холод? И затаенная боль… через секунду он моргает и прячет ее за хищным прищуром. Но то, что успела заметить — цепляет за душу и обезоруживает сильнее чем стальная хватка. Он стоит так близко, что мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Все расплывается перед глазами, но все-таки удается разглядеть черты словно высеченного из камня лица. Жесткий рот, твердая волевая челюсть, прямой, можно сказать аристократичный, нос.

— Или это такая игра чтобы потянуть время? — озадаченно произносит мужчина, гладя мою спину. — Тогда ты опять ошиблась. Я всегда плачу за ночь…

Большинство назовет меня идиоткой… и будут правы. Но только сейчас, в этот момент до меня начинает доходить, что этот лохматый, похожий на лешего, огромный детина на самом деле искренне считает меня НЕ служанкой. А, скорее всего — проституткой. И если быть честной, должна признать, у него могут быть некоторые основания… Мне сразу не понравилась униформа, предложенная Светланой. Да и много других нюансов, на которые я закрыла глаза, движимая благодарностью за гостеприимство и чувством вины, что стесняю чужих людей… Но надо было слушать свое подсознание, а не безжалостно давить в себе, в угоду воспитанию и стремлению отплатить за добро.