Таймири

* * *

А тем временем Таймири, Сэй-Тэнь и Минорис следовали по аллее за философом-самозванцем, потому что только он знал, как пройти к главному входу. Минорис не могла решить, то ли ей перед Диоксидом благоговеть, то ли затаить на него обиду. Ведь он-то ее обманывал, стариком прикидывался. Правильно, значит, поступила, что отказалась от его уроков. А с другой стороны, если он прикидывался для пользы дела, если на него какая-нибудь сверхсекретная миссия возложена? Тогда, выходит, Диоксид достоин восхищения и почета? По крайней мере, одно Минорис уяснила твердо — первому впечатлению доверять не стоит.

Аллея была посыпана чистым, мелкозернистым песком. Он приятно хрустел под ногами и навевал на Сэй-Тэнь воспоминания о море, куда они раньше ездили всей семьей — семьей дружной, сплоченной. В этой семье не было места неприязни и упрекам. Упреки начались позднее — когда Сэй-Тэнь позволила себе роскошь мечтать.

Таймири таращилась на пальмы, которые (она была уверена) при свете дня выглядят гораздо эффектней, чем ночью. Посадить бы такую пальму у себя во дворе — тетушка умрет от счастья! Хотя нет, не нужно, чтоб умирала. Будет вполне достаточно легкого обморока. А потом они откроют пальмовую рощу, и в эту рощу будут стекаться люди со всей столицы. Тетушка наконец-то бросит свою нелюбимую работу, заживет припеваючи, и будет у нее что ни день, то праздник.

— Ну, вот мы и пришли, — скупо сказал Диоксид-Каэтта. Прислонился к меловой стене здания мастерской, скрестил на груди руки и, судя по вскоре последовавшему посапыванию с присвистом, предался блаженному сну.

Ардикту — верховного преподавателя — дожидались долго. Сбросив сандалии, Минорис успела исходить аллею вдоль и поперек. Таймири вполголоса разговаривала с Сэй-Тэнь, качавшей на руках младенца.

— Я не хочу, — возмущенно шептала она, — отдавать мастерам что бы то ни было! Провожу вас с Минорис — и распрощаемся.

— Погоди, — отвечала ей Сэй-Тэнь. — Не беги впереди паровоза. Поглядим сперва, что представляет из себя верховная преподавательница. Вдруг она, как Благодарный, добрая и бескорыстная?

— Мне всё равно, — запальчиво сказала Таймири. — Кем бы она ни была, уйду.

Ардикта возникла на террасе серой шуршащей тенью. Лицо ее сумели разглядеть, лишь когда слуги поднесли свечу. Бледное, с узкими черными глазами и глубокими вертикальными морщинами между бровей. А взгляд острый, как шипы чертополоха. У Минорис от такого взгляда засосало под ложечкой.

Философ встрепенулся и двинулся ардикте навстречу.

— Сколько лет, сколько зим! — воскликнула та, раскрывая Диоксиду объятия. — А ты всё прежний. Ничуть не изменился. Под каким именем тебя знают в городе, а, господин Каэтта?

— До сих пор величали Диоксидом, — скромно ответил философ.

— Диоксид? — рассмеялась ардикта. — Недурно, недурно. Но мог бы придумать что-нибудь и позвучнее. Хотя теперь это уже неважно. Ты ведь остаешься?

— Остаюсь, — кивнул тот. — И они… Они тоже хотят остаться, — указал он на спутниц. — Просто жаждут.

— Жаждут? — хитро сощурившись, перепросила ардикта. — В таком случае, приступим к церемонии.

Она трижды хлопнула в ладоши, крикнула: «Дары!» — и у нее за спиной тут же выросли три высокие златовласые девы с круглыми блестящими подносами. Шурша платьем из не менее дорогих, чем у привратницы, тканей, ардикта вышла на аллею, где, выстроившись в рядок, стояли Таймири, Минорис и Сэй-Тэнь. Заглянула каждой в глаза, заставила назвать имя и, не мешкая, предложила пожертвовать мастерской что-нибудь ценное.

— Ценное? — сбивающимся голосом уточнила Минорис. — Б-боюсь, я вас разочарую. Всё, что есть у меня ценного, — моя коса.

— Годится, — одобрила ардикта и крикнула служанкам, чтобы принесли ножницы.

— Редко к нам приходят посреди ночи, — продолжила она, когда первая из златовласых дев бросилась к чернеющему входу. — Я слуг, конечно, тренирую. Вскакивают по сигналу колокола в любое время суток. Правда, сегодня пришлось их расталкивать. Тяжелый выдался день.

Когда Минорис, наконец, вручили большие портняжные ножницы, она вдруг прониклась такой жалостью к себе, что даже несколько раз шмыгнула носом. При свете фонарей коса выглядела точь-в-точь как чистое золото. Таймири и Сэй-Тэнь наблюдали за подругой с содроганием.

«Главное не думать», — сказала себе Минорис. Завела руку за голову, зажмурилась. Ножницы были заточены отменно — и уже через секунду коса упала в песок.

— А тебе так больше идет, — натянуто улыбнулась ардикта. — С короткой стрижкой.

Тут Минорис не выдержала — разревелась в три ручья.

Следующей на очереди была Таймири. Долго колебалась, что же ей отдать: кольцо или амулет. В итоге, опустила на поднос кольцо.

— Цен-но-е, — негромко напомнила ардикта.

— Да-да, не сомневайтесь, ценное, — заверила ее та. — С детства храню.

Она постаралась придать своему лицу наивное, простое выражение. Чтобы не раскусили. Кольцо утратило для нее ценность в тот самый день, когда они с Остером Кинном выдолбили из скалы звездный адуляр. Верховная преподавательница с минуту пристально смотрела ей в глаза. Видно, силилась понять, врет она или не врет. Таймири попыталась сделать свои глаза доподлинно честными, хоть это было и нелегко. В конце концов, ардикта отступила.

— Дар принят! — стальным голосом сообщила она. — Но предупреждаю заранее, нам важна искренность. Искренность и полное доверие. Без доверия из вас не выйдет даже мало-мальски годных муз.

— Музы? — удивилась Сэй-Тэнь. Больше удивляться было некому. Минорис, опустившись на корточки, тихонько сморкалась в носовой платок, а Таймири отходила после «гипнотического сеанса». — Как так музы? Я думала, у вас готовят фей.

— У нас готовят муз, — отчеканила ардикта. — Небылицы про фей сочиняют те, кто ни разу не был в мастерской. Итак, ваш дар!

Сэй-Тэнь собралась с духом, крепко прижала ребенка к груди и закрыла глаза, чтобы отчетливей услышать, как стучит его сердечко. Услышать в последний раз.

— Его зовут Ритен-Уто, — совсем тихо сказала она. — Не скрою, мне больно с ним расставаться. Но зато я буду уверена, что, взрастив его, вы подарите миру хорошего человека. Вы воспитаете его лучше, чем это могла бы сделать я, — уже твердо закончила она и глянула на ардикту в упор. Та отшатнулась.

— Вы как будто приказ мне отдаете, право слово! Такой казус у нас впервые. Однако не вижу причин, по которым сей дар принять нельзя. Принимается! — громогласно возвестила ардикта. — Но учтите, с Ритен-Уто встречаться вы не сможете, поскольку воспитываться он будет в отдельном здании.