Тайна апостола Иакова

— Мм… вкусно! — с наслаждением сказала она.

Главный комиссар полиции снова отвел глаза в сторону. Эта девица нарушала его душевную гармонию. Из обширного списка экстравагантных выходок, которые Эухения обычно демонстрировала в порядке релевантности, не хватало пока хождения по его дому в голом виде, а с наступлением подходящего времени года, или даже раньше, выхода в том же виде на открытую террасу, где, лежа на каменном выступе, она бы не переставала удивляться, «какие все-таки невежи здешние мужики: без конца на меня пялятся», а потом жаловаться, что в этом доме она не может делать все, что ей заблагорассудится.

«Разве это не мой дом, солнышко?» — нежно (надо отдать ей должное, всегда с неизменной нежностью) вопрошала она обычно в таких случаях главного комиссара контингента полицейских сил Компостелы.

Со всем этим Андресу Салорио предстояло мириться в ближайшие дни, пока не завершится очередная эскапада той, кого он все-таки, несмотря на все обременяющие дополнения, считал своей третьей женой.

— Как дела на любовном фронте? — решил он поинтересоваться, чтобы что-то спросить и на время отвлечься от мыслей о двух отвратительных тварях, которые неизвестно сколько дней будут беспрепятственно перемещаться по его жилищу.

— Ах, сердце мое, вся беда в том, что моя мать подцепила тебя раньше, чем я, — нежно и вкрадчиво проворковала девушка.

Андрес решил как можно быстрее приступить к еде, чтобы набитый рот помешал ему ляпнуть что-нибудь неподобающее.

Он прекрасно знал, какое значение придают карибские жители словам: крайне незначительное, по его мнению. Поэтому сказанное Эухенией ровным счетом ничего не значило. Но ему также было хорошо известно, какое значение придают тем же словам обитатели суровых галисийских краев: слишком большое, как он полагал. По крайней мере, именно такое значение придавал им он. Так что лучше ему было не вступать в словесный поединок с сей легкомысленной особой.

— Ты это делаешь, я хочу сказать, готовишь просто восхитительно, — заметил он, едва заглотнув первый кусок. — Бог мой, ну и деньки меня ожидают! — пробормотал он про себя, приступая ко второму.

Завершив трапезу, он откинулся на подголовник кресла и задремал. Его вернул к действительности телефонный звонок, на который он незамедлительно ответил.

— Шеф, вы дома?

— Подожди, я посмотрю. Где ты хочешь, чтобы я находился, сопляк, если звонишь мне на стационарный телефон?

Было очевидно, что проснулся он отнюдь не в лучшем настроении. Едва открыв глаза, он ощутил присутствие у своих ног твари, не вызывавшей у него, как мы знаем, ни малейшей симпатии.

— Дело в том, что я звонил на мобильный, но он выключен или вне зоны действия сети, — ответили ему.

Андрес взял телефон и убедился, что это было так. Он снова забыл его включить.

— Ну что там? — спросил он, не желая признаваться подчиненному в своей рассеянности.

— У нас новая проблема, — ответили ему на другом конце.

— Какая еще проблема?

— Новый труп.

— Где?

— На крыше собора.

— Где, ты сказал?

— На самом верху, на кровле. И это декан собора.

— Декан?

— Да, он самый. И там еще адвокатша.

Едва услышав новость, комиссар тут же встряхнулся ото сна и, пулей выскочив на улицу, бросился к собору. Все это начинало его сильно раздражать. Последнее, что он услышал, покидая жилище, был голос Эухении, спрашивающей его, что произошло.

— Мы с мамой договорились, что она будет мне звонить, и она очень рассердится, если я ничего не смогу ей рассказать, — услышал он, захлопывая дверь.

8

Компостела, 3 марта 2008 г., 17:30

Машина «скорой помощи», несколько полицейских машин на площади Обрадойро, а также кружащий над крышей собора вертолет привлекли внимание почти двух сотен любопытных, жаждавших узнать, что же происходит.

Андрес Салорио, запыхавшись, подбежал к Вратам Платериас и стал подниматься наверх. Добравшись до трифория, он понял, что больше не в состоянии продолжать восхождение, а посему уселся на ступеньку лестницы, дверь на которую в первый раз была открыта немногим более часа назад для того, чтобы Клара Айан, переступив ее порог, отправилась навстречу своей планиде.

А планида сия, похоже, — во всяком случае, в последние дни, — состояла в том, чтобы в самый неподходящий момент оказаться рядом с трупом. Порог, который она переступила, ни в малой степени не напоминал порог Святых Врат.

«Видно, придется мне пересмотреть свои отношения с этой заколдованной адвокатессой», — сказал себе комиссар, складывая пальцы в фигу, то есть просовывая большой палец между средним и указательным; как известно, сия не слишком приличная фигура помогает избежать разнообразных ведьмовских козней и прочих сглазов, но совершенно бесполезна в ситуации, которая в данный момент беспокоила комиссара, пожалуй, больше всего, — фига была бессильна против мучившей его одышки.

Если бы Андрес произнес то, о чем подумал, вслух, то при произошедшем у него сбое в дыхании с ним вполне мог бы случиться обморок. Салорио интуитивно ощущал эту угрозу, а посему следующее заклинание тоже сформулировал только мысленно.

«…и еще надо перестать курить сигары, немного похудеть и каждый день ходить пешком», — пообещал он себе, хотя на этот раз был убежден, что не сделает ни того, ни другого, ни третьего.

В это время в дверь просунулся полицейский агент.

— К вашим услугам, господин комиссар, — по-военному отрапортовал он, вытянувшись по стойке «смирно».

В Корпусе Национальной полиции Испании все еще сохраняются некоторые формальные нормы поведения, унаследованные от франкистской эпохи. Комиссар не считал это ни хорошим, ни плохим, но и полностью безразличным его такое поведение подчиненных не оставляло. Должна же как-то проявляться служебная субординация, черт побери, размышлял он обычно в случаях, когда подобное показное проявление иерархических отношений вызывало у него чувство неловкости.

— Не беспокойтесь, не беспокойтесь, — ответил он полицейскому, словно тот предлагал ему свою помощь. — Расскажите, что там наверху происходит.

Агент решил воспользоваться возможностью показать, чего он стоит, и не упустил ни одной детали. Приблизительно час назад экскурсовод собора, несколько жеманный молодой человек, приятель одного из каноников (что, разумеется, ни о чем не говорит, он упомянул данную деталь лишь на тот случай, если она может иметь хоть какое-то отношение к делу), довел адвокатессу до места, расположенного несколько выше того, где они сейчас находятся, поскольку декан собора зачем-то ждал ее на крыше.