Тайна богатой вдовы

– Да, пожалуйста, – повела плечами Снежана, – только сейчас их нет. Я отпустила всех на время.

– И когда я могла бы приехать специально для этого?

– Когда вам угодно!

– Завтра в 12 дня с моим помощником.

– Хорошо.

– Благодарю вас.

– За что?

– За сотрудничество.

Снежана печально рассмеялась.

Когда Мирослава уже села в машину, Дарская окликнула её:

– Мирослава!

– Да?

– Вы мне нравитесь.

– Что?!

– Нет, ничего, это не важно.

Волгина пожала плечами и, закрыв дверь автомобиля, выехала с участка Дарских.

«Очень интересная женщина эта Снежана, – подумала Мирослава, – можно даже сказать не женщина, а сплошная загадка. Интересно, как она отреагирует на Мориса»…

Миндаугас нагнал машину Волгиной на выезде. Не выходя из салона, по мобильнику сообщил, что не нашёл ничего подозрительного. Посёлок как посёлок.

– Вот и хорошо, – ответила она, – завтра познакомлю тебя с красавицей вдовой. А сейчас я в нотариальную контору.

– А я?

– Домой.

Нотариус встретил Мирославу сухо, хотя не отказался ответить на несколько вопросов, предупредив – если ваши вопросы не будут выходить за рамки приличий.

– Не будут, – уверила его Мирослава и спросила, не просил ли Дарский приехать его к нему в ближайшее время?

– Нет.

– Нет?

Нотариус уверенно покачал головой.

– Артур Владимирович не собирался переписывать завещание?

– Нет, не знаю.

– То есть вам он не звонил и ничего не говорил?

– На эту тему нет.

– Спасибо.

– Это всё? – облегчённо спросил нотариус.

– Да. А вы ожидали чего-то ещё?

– По личному опыту знаю, что от полиции можно ожидать всего, чего угодно.

– Так я ж не полиция, – улыбнулась Мирослава.

– А частные сыщики тем более суют свой длинный нос во все щели! – в сердцах проговорил нотариус.

– Неужто у меня нос как у Буратино? – обезоруживающе улыбнулась Мирослава.

– У вас нет, извините, я не вас имел в виду, – смутился нотариус. Он вовсе не собирался распространяться о том, что его уже навещал следователь с острым, хоть и небольшим, носом.

«Вот уж не думала, что нотариусы умеют смущаться», – с улыбкой подумала Мирослава, закрывая дверь.

Было уже поздно, но она всё-таки решила заехать к Шуре, подозревая, что он всё ещё на работе. По пути она купила пирожки с мясом и слойки с яблоками.

На пороге её встретила Элла.

– Ой, как вы поздно, – воскликнула секретарь.

– А что, Наполеонов уже ушёл?

– Нет, он там, – девушка указала на кабинет следователя, – а я ухожу. – Почуяв запах пирожков, Элла спросила: – Подкормить его решили?

Мирослава кивнула.

– В таком случае сейчас сделаю вам чай и убегу.

– Я могу и сама, а вы бегите.

– Нет уж! Я в своё хозяйство никого не допускаю, – решительно заявила Элла.

– Ну хорошо, – улыбнулась Мирослава, постучала в кабинет Наполеонова и открыла дверь.

– Какого чёрта?! – прозвучал вместо приветствия голос следователя. – Рабочий день закончился!

– Ничего подобного, – ответила зайдя Мирослава и удобно устроилась за столом. – У тебя рабочий день ненормированный, – проговорила она назидательно.

– Утешила! Подруга ещё называется! Ты чего пришла?

– Соскучилась!

– А… зашился я, – признался с грустью в голосе Наполеонов.

– Я принесла тебе пирожки и слойки.

– Морис приготовил?

– Нет, извини, купила в кулинарии.

– Ладно, давай, и из кулинарии сойдут.

В кабинет вплыла Элла с подносом, расставила на столе чашки, чайник, сахар:

– Вот, Александр Романович, а я ухожу.

– Ладно, иди.

Не успела закрыться за девушкой дверь, как Шура набросился на пирожки.

– Хотела тебе сказать, что мы тоже занимаемся теперь этим делом, – тихо проговорила Мирослава.

Наполеонов промолчал, но дойдя до слоек, спросил:

– У тебя есть что-то новое?

– Нет, – вздохнула она.

– Я вот думаю, – жалобно проговорил Наполеонов, – может, он от маразма застрелился?

– От какого ещё такого маразма?! – строго спросила Мирослава.

– Ну, старость, ум за разум зашёл, склероз и всё такое.

– Шур, не говори глупости. Не было у Дарского никакого маразма.

– Тебе-то откуда знать?

– Если бы был, то окружающие заметили бы.

– Не знаю, не знаю, – покачал он головой.

– Я разговаривала с его вдовой.

– И чего?

– Ничего, говорит, что любила мужа сильно.

– Ты ей веришь?

– В жизни всякое бывает…

– Я тебя спрашиваю ни про всякое, а об этом конкретном случае.

– Не знаю, Шура! Я видела её в первый раз в жизни и не могу так сразу сказать, любила она мужа или нет.

– Но первое впечатление должно всё-таки быть.

– Первое впечатление говорит о том, что Снежана Дарская действительно находится в расстроенном состоянии.

– Пианино она, что ли? – хмыкнул Шура. – Чтобы находиться в расстроенном состоянии.

– Не пианино, но она нервничает. И ещё что-то скрывает…

– Скрывают они все.

– И ещё она женщина неглупая.

– Утешила.

– А тебе с дурами легче?

– Не знаю… Они мне редко попадаются…

– Ты сегодня домой?

– Да, ещё немного, и поеду. – И усмехнулся грустно: – А то я так редко бываю дома, что мать скоро забудет, как я выгляжу, и не пустит на порог.

– Пустит.

– Как знать, а то придётся просить прибежища у вас.

– Мы тебе всегда рады, и ты знаешь об этом.

– Знаю. Славка! Тебе цены нет! – Шура вылез из-за стола и бросился целовать Мирославу.

– Тю, сдурел, что ли, – сбросила она его руки со своей шеи.

– Вот, маленького все обидеть норовят! – притворно обиделся он.

– Не прибедняйся. Ладно, я поехала домой, потом созвонимся. Пока, подружка!

– Пока, дружок!

На улице стало прохладней. Воздух был таким вкусным, что его можно было пить как молодое вино.