Тайна булгаковского «Мастера…»

Эту схожесть героя с его прототипом усиливают другие не менее выразительные детали. Всмотримся в фамилию человека, который ассистирует «преобразователю дворняжек»: Борменталь, в его профессию – хирург, и в то, чем он конкретно занимается? Ближайший сподвижник профессора Преображенского оперирует скальпелем, то есть режет, как говорятся, по живому, с кровью.

Попробуем перевести фамилию Борменталь на русский язык. «Бор» – это зубоврачебное сверло, которого все боятся, как огня, «менталь» – это «способ мышления». Стало быть, «борменталь» – это «образ мыслей зубодробительный».

А теперь ещё раз вспомним, что в первые годы советской власти правой рукой Ленина, то есть вторым лицом в большевистской иерархии, был человек, с детства носивший фамилию Бронштейн и под псевдонимом Троцкий возглавлявший Красную армию. На его совести – море крови, пролитой Россией в гражданскую войну. А его жёсткие (поистине «зубодробительные») планы преобразования страны в мирное время наводили на советских людей панический ужас.

Стоит ли после этого сомневаться в том, что в образе любимого ученика профессора Преображенского Булгаков вывел ближайшего сподвижника Ленина – Троцкого?

А стычки наглой и горластой команды Швондера с профессором Преображенским? Разве не напоминают они те, скажем так, «трения», что возникали в самом начале 20-х годов между заболевшим Лениным и «тройкой» во главе с Зиновьевым? Сначала соратники Владимира Ильича «упекли» его в Горки, потом изолировали в кремлёвской квартире, а затем вновь отправили в подмосковный особняк – умирать. Разве не о том же самом мечтает «новое домоуправление дома» во главе со Швондером, когда всячески пытается «уплотнить» профессора?

Обратим внимание и на весьма примечательную личность, ставшую своеобразным «донором» для дворняги Шарика. Это 25-летний трактирный балалаечник Клим Чугункин, убитый ножом в спину в закусочной «Стоп-сигнал» на Преображенской заставе. Кого имел в виду Булгаков, с кого «списывал» своего героя?

Загадка несложная, потому как за всю историю страны Советов имя Клим среди вождей встречается только один раз и принадлежит оно К.Е. Ворошилову. Климент Ефремович был активным участником гражданской войны, во время обороны Царицына сблизился со Сталиным. В самом начале 1925 года прибыл в пролетарскую столицу с Северного Кавказа, чтобы возглавить Московский военный округ, сменив на этом посту верного сподвижника Троцкого Н.И. Муралова. Через полгода Ворошилова назначили наркомвоенмором, а через два десятка лет он стал первым маршалом Советского Союза.

Разобравшись с именем, попробуем отгадать, от кого трактирный балалаечник получил свою «чугунную» фамилию? Загадка тоже не из трудных, потому как среди тогдашних советских вождей только у одного в фамилии присутствовало «железо» – у Иосифа Сталина. Его-то (вместе с Климом Ворошиловым) Булгаков и определил в «доноры» к дворовому псу, из которого профессор Преображенский «нечаянно» создал нового советского человека. Так что напрасно писала Белозёрская об ошибке учёного-хирурга. Ошибся не он, ошибались большевистские лидеры. И ошибки их были трагическими, роковыми.

А теперь, вновь вспомнив о том, как Булгаков играл со словами и буквами, вглядимся в название повести, в его начальные буквы – С.С.! Эта аббревиатура уже встречалась нам в «Дьяволиаде», где фигурировали «сволочные спички», те же – «С.С.». С тех же букв начинаются и весьма популярные в те годы словосочетания: «Страна Советов» и «Советский Союз». Получается, что Булгаков отождествлял эти (священные для каждого пролетария) понятия с какими-то «Сволочными Спичками» и «Собачьим Сердцем»? Подобную выходку вполне можно было расценить как плевок в лицо первой в мире державе рабочих и крестьян.

И ещё. Как и в предыдущих булгаковских повестях, в «Собачьем сердце» вновь обращают на себя внимание слова, начинающиеся (а теперь ещё и заканчивающиеся) на букву «П»! Профессор ФилиПП ФилиППович Преображенский живёт не где-нибудь, а на Пречистенке, прохвост Шариков становится Полиграфом Полиграфовичем – снова всё те же загадочные «П», «П», «П»?

Странное пристрастие к буквам, напоминающим виселицы. Это не могло не броситься в глаза. А огромное количество подковырок и колкостей в булгаковской повести заставило крепко призадуматься тех, кому советская власть вменила в обязанность искать и искоренять крамолу.

Наступление власти

Осенью 1924 годы супруги Булгаковы сняли комнату в небольшом флигельке в одном из московских переулков. В ночь с 20 на 21 декабря Михаил Афанасьевич записал в дневнике:

«Около двух месяцев я уже живу в О духовом переулке в двух шагах от квартиры К., с которой у меня связаны такие важные, такие прекрасные воспоминания моей юности: и 16-ый год и начало 17-го. Живу я какой-то совершенно неестественной хибаре, но, как это ни странно, сейчас я чувствую себя несколько более „определённо“. Объясняется это…»

К сожалению, на этом дневниковая запись обрывается – в ней не хватает страницы. Но неожиданное признание Михаила Афанасьевича в том, что некая «/С.» всколыхнула в нём романтические воспоминания, к счастью, сохранилось.

Обратим внимание на слова «я живу». Личное местоимение «я», которое употребил Булгаков, создаёт впечатление, что в своей «неестественной хибаре» он проживал в полном одиночестве. А вот Белозёрская, описывая тот же период жизни, использовала совсем другое местоимение – «мы»:

«Мы живём в покосившемся флигельке во дворе дома № 9 по Обухову, ныне Чистому переулку…

Дом свой мы зовём голубятней. Это наш первый совместный очаг…»

Именно здесь, на «голубятне», в январе 1925 года Булгаков начал писать первую пьесу московского периода. Здесь создавалось «Собачье сердце». И именно сюда в один прекрасный день заглянул редактор издательства «Недра». Любовь Евгеньевна вспоминала:

«Как-то на голубятне появился Ангарский и рассказал, что он много хлопочет в высоких инстанциях о напечатании „Собачьего сердца“, но вот что-то не получается».