Тайна царствия

Мне никак не удавалось этого понять.

– Почему он выбрал своими единственными спутниками и учениками простолюдинов? – раздраженно спросил я. – Если он мог совершать такие чудеса, о которых мне приходилось слышать, то почему же не пригласил более образованных людей?

– Сейчас ты затронул самый больной для меня вопрос, – признался Никодим – Он не призывал к себе ни мудрецов, ни эрудитов, а лишь бедняков, униженных и угнетенных. Мне сказали, что однажды, обращаясь к толпе, он заявил, что нищие духом – блаженны, поскольку именно им принадлежит его царство. А перед мудрыми и богатыми он воздвигал дополнительные препятствия. Я мог бы стать одним из его сподвижников, но для этого мне требовалось покинуть семью, продать имущество, а деньги раздать нищим! Он выдвигал такие жесткие условия, что никто из нас не смог пойти за ним. И все же у него было несколько богатых и влиятельных друзей, тайно помогавших ему, а также немало знакомых, о которых не знали даже самые близкие ему люди, если он не считал нужным сам известить их об этом.

– Я хотел бы познакомиться с одним из них, – не унимался я. Однако раввин столь же настойчиво воспротивился моему желанию.

– Я полностью уверен в том, что ты не лазутчик, подосланный римлянами, но пойми, они пребывают в страхе и не смогут доверять тебе. С другой стороны, ты и сам не поверишь им, когда увидишь столь униженное их состояние. Если бы они тебе рассказали, что увидели в наглухо закрытой комнате воскресшего Сына Божьего, ты подумал бы, что в приступе отчаяния они выдумали эту сказку, чтобы спасти собственное лицо!

Он с горечью усмехнулся и добавил:

– Они сами не верили женщинам, которые, побывав у гробницы, рассказывали, что та пуста. Один из них, который совершенно случайно не был в их прибежище в последний вечер, не верит рассказу своих сотоварищей. Как же сможешь поверить им ты?

Я использовал все свое красноречие, чтобы заполучить адрес этого прибежища учеников Иисуса или хотя бы совет, как вступить с ними в контакт. Но совершенно очевидно, он не доверял мне и ответил категоричным отказом, после чего я почувствовал, что он раскаивается в том, что принял меня.

– Посоветуй хотя бы, как мне быть! – упрашивал я. – Нельзя же безвольно ждать чего-то, что должно произойти!

– Сеятель бросил свое зерно, – тихо ответил он – Если оно досталось тебе, самое разумное – смиренно ждать. Однако ты можешь отправиться в Галилею, откуда он пришел, разыскать там кротких сердцем и расспросить их о том, чему он учил в своих проповедях. Ты еще можешь поговорить с больными, которых он исцелил и убедиться, что один лишь Божий Сын способен на подобные чудеса.

Такое предложение мне ничуть не улыбалось.

– Но как мне отыскать кротких сердцем? Галилея далеко, а я – чужестранец! – воскликнул я.

После некоторого колебания он наконец решился поведать мне заветные слова.

– Все время путешествия спрашивай дорогу, и если кто-то, кивнув, скажет: «На свете много путей, и все ведут в никуда», ты должен ответить: «Существует лишь один путь. Укажи мне его, поскольку моя душа полна кротости и смирения». Так они признают в тебе своего и начнут доверять. В любом случае ты ничем не сможешь им навредить, даже если донесешь на них, потому что они подчиняются законам, платят налоги и никого не трогают.

– Благодарю тебя за совет, которым я обязательно воспользуюсь, – ответил я – А в Иерусалиме он не сотворил чуда?

– Здесь ты можешь встретить одну женщину с дурной репутацией, которую он освободил от вселившихся в нее демонов, – ответил он, теперь уже заметно тяготясь моим присутствием. – Приблизительно в двух часах пути отсюда есть деревня Вифания в ней живут две сестры и брат, которые принимали у себя Иисуса. Одной из них он позволил, сидя в ногах, слушать его речи, несмотря на то что она – женщина. Он также воскресил их брата до того четыре дня пролежавшего в гробнице, тело которого, как утверждают, уже начало источать запах. Повстречайся с этим человеком. Его зовут Лазарь. Таким образом, у тебя будет достаточно доказательств, чтобы удостовериться в сотворенных им чудесах. Они примут тебя, если ты придешь от моего имени.

– Действительно ли этот человек был мертвым? – с недоверием переспросил я.

– Конечно! – воскликнул Никодим, – Я не хуже тебя знаю, что есть случаи, когда люди лишь внешне кажутся мертвыми. Мне известны случаи, когда человек под плач толпы и траурные звуки флейты открывал глаза и вставал. Немало рассказывают о том, что многие из погребенных, пытаясь сдвинуть с места погребальный камень, и не имея сил этого сделать, срывали себе ногти и кричали до потери сознания. Наш закон обязывает хоронить покойника в день его смерти. Поэтому подобное вполне возможно. Однако у меня достаточно опыта, чтобы самому во всем разобраться.

Между нами установилась тишина.

– К чему приведет тебя сомнение? – прервал он молчание – Я могу прочесть твои мысли: это были его друзья, и им не составило особого труда обмануть тех, кто в него не верил, – достаточно было лишь поместить Лазаря в бессознательном состоянии в гробницу и дождаться прихода Иисуса. Только что они от этого выиграли бы? Тебе лучше встретиться с самим Лазарем и его сестрами. Тогда ты сможешь убедиться, говорят они правду или же всех обманывают.

Безусловно, Никодим был прав. И поскольку мне нечего было от него больше ожидать, я вместе с выражениями благодарности предложил ему вознаграждение за полученные сведения, от чего он категорически отказался.

– Я не беглый цирковой артист, который зарабатывает на жизнь тем, что обучает детей читать, как это бывает в Риме, – с презрением ответил он, – Израильские раввины не торгуют своими знаниями, и тот, кто желает стать им, должен научиться зарабатывать на хлеб своими руками. Мой отец был горшечником, и я – горшечник. Однако, если хочешь, можешь раздать свои деньги бедным. Возможно, таким образом ты заслужишь благословения.

Он проводил меня по лестнице вниз и пригласил в дом, чтобы при свете лампы я смог убедиться в его значительном благосостоянии, несмотря на профессию горшечника. Здесь всего был вдоволь, и наполненный предметами роскоши дом был домом богатого человека.

Одет он был в плащ из наилучшего сукна, однако при свет· лампы мне больше всего хотелось рассмотреть его лицо.

У него был усталый взгляд от долгого чтения Писания, но несмотря на седую бороду, в чертах его лица улавливалось что-то детское. Даже если он хорошо знал свое дело, его руки уже давно не прикасались к глине.

Со своей стороны, он тоже внимательно меня разглядывал, чтобы хорошо запомнить.

– В твоем лице нет ничего злобного, – заметил он – Взгляд выражает беспокойство, но это не взгляд скептика или же бесчестного человека. Тебе все же следовало бы отрастить бороду, что бы все поверили, что ты – богобоязненный человек.

Я и сам уже пришел к подобному решению и перестал бриться, но за два дня мой подбородок лишь успел покрыться черной щетиной. Хозяин дома проводил меня до самого порога и сам закрыл за мной дверь.