Тайна черного леса

После занятия я скинула все свои вещи в новую поясную сумку и сбежала до того, как меня успел подозвать преподаватель (я заметила, что он шел в мою сторону) или кто-то из сокурсников. Я рассчитывала застать в ректорском кабинете дедушку Маруса, описать ему его часть моего плана и выпросить комнату в общежитии. Возвращаться в со-ректорские апартаменты Шайна я не могла. Если снова увижу эту женщину, то я не ручаюсь, что не открою для нее портал куда-нибудь под толщу дна океана далеко от берега.

Второе занятие в теплое время года проходило на улице. Сборы на плацу напоминали мне события трехмесячной давности, где справа стоял беловолосый парень, а слева – темненькая девушка. Справа от меня действительно стоял Ной (правда с черными волосами), а слева никого не было. От ректора провинциальной академии не было никаких новостей, а значит Люмине пока еще не пришла в сознание.

– Шайн сказал, что ты не слушаешься, – попытался подбодрить меня Ной, но он кажется не совсем понимал глубину нашей ссоры.

– Мама сказала, что я во всем виновата, а она ни в чем, – призналась я ему. – А еще она сказала… не мне, Шайну. В тот момент я не должна была ее услышать. Это произошло нечаянно.

– И что она сказала? – Ной понял, что ничего хорошего, так что от его хорошего настроения не осталось ни следа.

– Она сказала, что после вступительного испытания она испугалась не за меня и мою жизнь, а за себя, что она может остаться одна.

Не знаю, зачем я рассказывала ему об этом. Он же был мне практически чужим человеком, но необходимость высказаться хоть кому-то меня не отпускала.

– Эй, ненормальная! – пробасил однокурсник, которого я видела в лекционном зале. Я не была с ним знакома и совершенно точно не понимала, чего он от меня сейчас хотел, обращаясь столь грубым образом. Словно собачку позвал. Я его проигнорировала.

Плечистый высокий грубиян схватил меня за плечо и развернул к себе. Его мерзкое «я к тебе обращаюсь» потонуло во всеобщем гвалте, когда я зарядила ему в живот со всей своей магической силы. Мне было больно, когда он сжал мое плечо, и в его удар я силы не жалела.

11

– Пожалуйста, смени фамилию, – в бешенстве то ли попросил, то ли приказал со-ректор Шайн Термфарон. За восемь месяцев моих бесконечных выходок и драк с его студентами (и не только) со всех курсов, он возненавидел меня и даже забрал ключи от апартаментов, чтобы я больше не смела появляться в его доме.

Он и мать сыграли свадьбу, на той неделе родился мой единоутробный брат. Назвали Гин. Зачем я вообще это узнавала? Впрочем… сложно было не узнать подробностей личной жизни со-ректора Термфарона, когда бываешь у него в кабинете не реже чем три раза в неделю.

Его требование, чтобы я поменяла фамилию, звучало уже не в первый раз. Как оказалось, мать отказалась менять свою, чтобы сохранить свою рабочую репутацию и связи, а гнойный отросток в моем лице носил ту же фамилию, отказываться от которой ей было просто-напросто неудобно.

В этот раз я избила трех лучших студентов выпускного курса, специализировавшихся на ведении магического рукопашного боя, что бросало тень на него, на со-ректора Термфарона, как на их наставника. Притом почему-то не было никакой вины в драке со стороны трех увесистых шкафчиков, напавших на девушку, доходящую им макушкой разве что до середины груди. А вот девушка, отбившаяся от нападения, то есть я, виновата кругом.

Из своей старой поношенной поясной сумки (новую мне подрали, она оказалась совсем дохлой) я вытащила Фиал Памяти и протянула его на ладони со-ректору Термфарону. Благо «жертв произвола» он уже отпустил, и мы остались в его кабинете одни. Фиал Памяти я украла из музея академии, и о его пропаже со-ректор Термфарон знал.

– Я выполню любое твое желание, если ты посмотришь, что внутри от начала до конца, – сказала я, глядя на него исподлобья. – Даже заберу документы из академии, вернусь в провинцию, и ноги моей в столице не будет больше никогда.

Я знала на что давить. Из-за моих высоких оценок, которые преподаватели боялись занижать из-за страха быть избитыми мной (один по практике ведения боя и боевому искусству для некромантов по приказу со-ректора Термфарона поставил мне низкий балл и оказался на больничной койке), выкинуть меня из академии никак не получалось. Даже комиссия не могла ко мне придраться, хотя меня очень-очень старались вышвырнуть честно.

– Отлично, – довольно хмыкнул со-ректор Термфарон и достал из ящика стола бланк заявления по собственному, словно хранил его до момента, как представится случай меня исключить. Как сейчас. – Можешь начинать заполнять и все то, что ты сказала, тоже выполнишь.

– Сначала вы посмотрите, а потом уже скажете, чего хотите, – настаивала я.

– Мое желание не изменится, – уверил он, забирая у меня из ладони маленький Фиал Памяти… куда я сложила все свои воспоминания о том, как мать издевалась надо мной во время «тренировок». Запрещенных тренировок, стоит уточнить.

Вдохнув заточенную в Фиале Памяти магию, со-ректор Термфарон расслабленно откинулся на спинку кресла. Он был доволен, что спустя много месяцев борьбы со мной он наконец-то победил. Но с каждой минутой, с каждым изменением выражения его лица я понимала, что победила я.

– Так мать воспитывала меня. Так бабушка воспитывала мою мать и была в таком бешенстве, что она не способна преодолеть потолок второго уровня. И так мать будет воспитывать Гина. Я не стала заполнять Фиал Памяти совсем уж жуткими моментами. Там, где я еще осознавала, что мать делает что-то не так. А потом я просто научилась с этим жить… в обнимку с учебниками, когда не надо было тренироваться. Я так хотела заслужить материну похвалу. Нечасто мне перепадало.

Шайн Термфарон плакал. Только что его розовые мечты о «долго и счастливо с лучшей женщиной в мире» были разбиты в дребезги. Я хорошо понимала это чувство. Оно преследовало меня восемь месяцев назад, когда я только-только осознала, что со мной обращалась мать в течение долгих восьми лет. Я больше не ненавидела ее. Но я не могла не отомстить ей. Не могла позволить ей жить долго и счастливо…

…и я совсем не ожидала, что Шайн Термфарон передаст Фиал Памяти с моими воспоминаниями в Совет, и мать арестуют. Все произошло буквально в течение часа. Я не успевала следить за переменой событий и мест. То мы в со-ректорском кабинете в обход правил, что я вообще-то отношусь к некромантской половине, а не к боевой. То мы едем в личном кэбе в Зал Совета, где заседают умудренные жизнью и годами жизни старики...

...мне отчего-то даже в голову не пришло искать старика-маразматика именно в совете, так сильно я увлеклась местью бросившей меня матери...