Тайна Черного моря

Огромное, горящее пурпуром солнце коснулось голубеющего на горизонте леса, осколки светила рубинами дрожали в стоячей воде. Краски мира сместились в левую часть спектра.

Посреди бескрайней трясины на небольшом пятачке тверди возвышался замшелый пенек, руиноподобный, как дом в Берлине образца сорок пятого года. На пенек был водружен компьютер, а перед компьютером, оседлав влажный поваленный ствол, раскачивался загоревший до шелушения человек. Из одежды на нем были только офицерские бриджи, подвернутые до колен.

– Ты мне, сволочь, ваньку не валяй! – кричал человек в сотовую трубку, не отрывая взгляда от экрана компьютера. Голос его далеко-о-о разносился над угрюмыми болотами, подобно вою баскервильской твари. – Ты мне «Дженерал моторс» по четыре двенадцать бери! А Газпром сбрасывай по девять десять! Сбрасывай-сбрасывай, он долго не протянет! И давай пошустрее, у меня солнце садится!

На пригреве парили несколько латаных, выцветших гимнастерок, аккуратно разложенных вокруг пенька на жухлой траве. В траве горели бусинки ягод, светящиеся изнутри пунцовым.

Загорелый человек выключил телефон и недовольно покачал головой, обозревая гимнастерки. Черт, подсохли основательно. Намочить бы надо, да побыстрее, пока солнце не село.

Пришлось выключать компьютер, вставать, собирать гимнастерки, отсоединять их от машины и нести к омуту, подъедавшему островок с северо-запада.

Здесь обгорелый любитель природы осторожно, чтобы не поскользнуться, склонился над водой и окунул свернутую в ком одежду, топорщащуюся рукавами и воротниками, стараясь не поднять облако ила со дна.

– Привет, Кучин, – раздалось усталое за его спиной.

– Толян! – распрямился старшина Кучин, поворачивая к визитеру рябое после взрыва в Североморске лицо, тронутое благородной небритостью, и держа в руках ком гимнастерок, с которых ручьями лилась вода. – Здоров! Вернулся?! Как задание прошло?

Кучин действительно был рад видеть Хутчиша.

– Нормально, – вяло повел плечами, сгоняя настырного комара, Анатолий Хутчиш.

На этот раз, для разнообразия, он вырядился под колонизатора: белая рубашка, белые шорты, пробковый шлем.

– Ну и отлично.

Меготонники обменялись рукопожатием. Ладонь Кучина была холодной и мокрой от болотной воды, но по-прежнему крепкой. От стального пожатия соратника Хутчиш едва заметно поморщился.

– Зацепило? – участливо спросил Кучин, заметив пробежавшую по лицу товарища тень. И машинально потянулся к своей щеке. Он всегда так делал, когда узнавал о чужих ранах.

– Ерунда. До… свадьбы заживет, – отмахнулся прапорщик. И огляделся.

Никого на километры и километры вокруг – только зыбкая трясина, редкие кочки, набухающая пунцовостью брусника, комары, полыхающий багрянцем запад… и полуголый человек с компьютером посреди болот.

– А где ребята?

– В самоход пошли, в Малое Козодоево. Картошки накопать да девок пощупать, – оскалился Кучин. – Все, кроме Зыкина.

– Это ж двадцать семь кэмэ по топям.

– Дык и ты эту дорожку отмахал, не замаравшись, – кивнул Кучин на белоснежный, отглаженный до стрелочек костюм десятимегатонника – словно они встретились на улице Горького, а не в самом центре Муринской трясины. – Как нас нашел, быстро?

– По твоему реву ориентировался. «»Дженерал моторс» бери! Газпром сбрасывай!» Брокер ты наш неугомонный.

Анатолий поймал комара за крылышко возле самой щеки и отпустил его с миром.

Кучин смутился:

– Да, понимаешь, иена падает, зато акции «Дженерал моторс» очень любопытно себя ведут. Боюсь момент прозевать. А этот кретин Газпром скупать собрался…

– Ладно-ладно, – остановил Анатолий севшего на любимого конька Кучина. – А ты чего здесь, за дневальную прачку?

Кучин посмотрел на мокрую одежку в левой руке и смутился ещё больше.

– Не. Тут такое дело. Мокрая гимнастерка на солнце – это все равно что элемент солнечной батареи. Ток дает. Сам придумал. Вот сохнут они быстро, заразы…

Он кинул ком одежды под пенек с компьютером.

– Ладно, на фиг, все равно сегодня уже не поработать – солнце садится. Ну, ты как, привальную отмечать собираешься?

– О чем речь, – улыбнулся Анатолий и тряхнул полиэтиленовым пакетом, который держал в левой руке. В пакете глухо звякнуло.

Зоркий глаз Кучина помимо прочего сквозь почти непрозрачный пластик углядел корешок книги с названием «Кошмар на…», а чуткий нос уловил сквозь аромат буйно цветущей медуницы, оккупировавшей островок, запах халвы.

– Водка «Наша», настоящая, – сообщил Анатолий. – Из Питера. Ребята когда вернутся?

– Не раньше завтрашнего. А Зыкин – черт его знает. Да и чего хлопцам торопиться? Сам понимаешь, начальство к нам сюда ни ногой. Евахнов – это наш новый непосредственный начальник, заместо невинно убиенного Громова назначенный, – так вот он думает, глупый, будто с объекта У-18-Б выбраться потрудней будет, чем с «семнадцатки», светлая ей память. Кстати, наши тебя тоже вспоминали. Когда переехали сюда, Шикин даже уговорил полковника Евахнова номер твоих апартаментов прежним оставить – тринадцатым. Мол, вернется боец с задания, так ему приятно будет: вроде как в отчий дом вернулся. Во-он они, хоромы твои.

Кучин кивнул на махонькую мшистую кочку, снуло торчащую посреди подернутой ряской дрыгвы метрах в семи от островка с компьютером. Вокруг, расположенные в хаотичном беспорядке, виднелись несколько её сестричек. На кочке Хутчиша одиноко прозябала тоненькая, беззащитная березка.

– А вон та, правее, это стармоса Гореева, – продолжал Кучин задумчиво. – Ничего апартаментики. Гореев-то через месяц на ДМБ, салабона какого-нибудь пришлют на его место, так что я эту кочку, пожалуй, для себя оставлю… Или в зыкинскую лучше перебраться, как думаешь?

– А Зыкин сам где?

– А Зыкин, брат, на задании. Сечешь? Мегатонник – без году неделя, а ему уже операцию поручили. В чем там суть дела, я не знаю, что-то с Белым домом связанное. Слушай, Толян, может, вденем по чуть-чуть? За успешное окончание твоей операции?

– Дудки. По чуть-чуть не бывает. Когда это мы с тобой вовремя останавливались? А потом ребята вернутся, как я им с пустыми руками в глаза загляну?

– Ну, как знаешь. Тогда я к себе пошел. – Кучин прихлопнул на загривке комара и яростно растер его по шее. – Вот сволочные насекомые! К ночи звереют прямо. Какие, к лешему, комары могут быть, когда август месяц на дворе? Им уже спать давно пора!