Тайна декабриста
Шрифт:
По словам завещателя, "число бериллов там несметно". Обманув бдительность конвойных, он, довольно хорошо зная навигационную астрономию, простейшим способом определился...
Дальше приводились координаты месторождения и природные приметы: утес о двух зубцах, один из которых походит на согнутый большой палец.
"Хочу верить, что голос мой дойдет до потомков, - заключал завещатель, - не зная этого племени молодого, я уже горжусь им. Дано же будет ему видеть землю русскую во всей красе и мощи! Провижу славную будущность Сибири, которая из края слез и кандалов станет житницей России и источником благосостояния
Завещание не было подписано. Об аляскинской нефти в нем не говорилось ни слова. Весьма вероятно, что автор завещания знал о ней, даже рассказывал товарищам по каторге и ссылке. А потом легенда о завещании, передаваясь из уст я уста, обросла подробностями, которых в документе не было. Полковник дочитал этот действительно необычайный документ. Максимов, как говорится, видывал виды, и удивить его было трудно. Но сейчас он глядел на Чернобровина с таким восхищением, будто не завещатель, а сам старший лейтенант открыл месторождение бериллов.
– Нашел-таки, а?! Все вокруг да около ходили, а рукавицы за поясом были! Орел, голова, что и говорить!
– Одного, Ефим Антонович, понять не могу, - сказал Чернобровин, - как все-таки художник сделал это?
– А что? Я вот недавно читал в "Огоньке", как один тульский умелец на булавочной головке целую картину выгравировал.
– Так у этого умельца современная оптика была!
– А у Левши ее не было. Помните у Лескова: царь стальную блоху в мелкоскоп посмотрел, узнал, что на каждой подковке имя русского мастера выставлено, и спрашивает Левшу: "А твое имя тут есть?". А Левша ему: "Никак нет, моя работа гораздо секретнее, мельче подковок была. Я гвоздики выковал, которыми подковки забиты".
"Где ж ваш мелкоскоп, с которым вы могли произвести это удивление?" допытывался царь. А Левша отвечает: "Мы люди бедные и по бедности своей мелкоскопа не имеем, а у нас и так глаз пристрелявши".
***
Полковник уехал, и вернувшись к вечеру, вызвал к себе Чернобровина.
– Поздравляю, Вадим Николаевич!
И на удивленный взгляд старшего лейтенанта пояснил:
– Был я у генерала, пригласили на консультацию геологов. Есть, заявили они, сведения о таком месторождении. Открыли его в середине прошлого века. Но там, видимо, был технический берилл, для ювелирного сырья непригодный. Потому и разрабатывать месторождения не стали, а позже след к нему утеряли.
Целую лекцию прочитали нам о берилле. Оказывается, сейчас для нас технический берилл куда ценнее того, что на ювелирные побрякушки идет. Теперь ему найдено новое применение: получают из него металлический бериллий для легких, прочных, жаростойких сплавов с алюминием и магнием.
О смеси с радиоактивными элементами бериллий служит источником нейтронов. Дошло, Вадим Николаевич, завещание по адресу! До настоящих наследников дошло - хозяев мирного атома, первопроходцев Космоса!
Вместо эпилога
– Вот теперь дело закончено, - скажет вместе с Чернобровиным читатель.
Дело закончено, а повести еще нет. Не потому, что автору шаль расставаться с героями своей, во многом не вымышленной повести, а потому, что нельзя оставить за бортом некоторые немаловажные детали. Остается досказать совсем немного.
***
– Что-то вы в последние
дни сияете, как новый полтинник, - такими словами встретила Чернобровина Зинаида Васильевна Ковальчук.Она сидела на постели в пестром халатике, повязки были уже сняты и их заменила белая шапочка, под которую были подобраны ее рыжевато-золотистые кудри.
– С подарком сегодня, Зинаида Васильевна!
– Можно узнать - с каким?
– Условие: в обморок не падать. Завещание найдено!
– Не может быть!!! Когда?
– Три дня назад.
– Рассказывайте же!
Чернобровин принялся подробно рассказывать историю своих мучений и успехов.
– Теперь вы сможете добавить в свою диссертацию пару интересных страниц!
– заключил старший лейтенант.
– Да, это вполне в стиле Завалишина. Он бросил свое завещание в будущее, как мореплаватель бросает в бушующее море запечатанную бутылку с вестью о себе, надеясь, что она доплывет до мира живых. И она доплыла... А Николай Бестужев - какой искусник! Ведь это действительно был замечательный художник. Но что же вы молчали три дня, бессовестный!
– Прошу извинить, Зинаида Васильевна! Нужно было кое-что уточнить. Оказалось, что бериллы являются ценнейшим сырьем для атомной техники, для постройки космических кораблей. Позавчера из Читы вылетели на вертолете разведывать месторождение. Я ждал результатов.
– Нашли?
– Нашли. Ничего не тронуто, там такая глухомань...
– Потом Чернобровин полушутя сказал
– А знаете, Зинаида Васильевна, пословицу "Нет худа без добра". Не было бы этой истории и лежало бы сокровище под спудом еще, кто знает сколько лет. И не сидели бы мы с вами сейчас рядом...
– Нет уж, оставьте! Так знаете до всего можно договориться: если бы не пробили мне голову...
Перестала смеяться и, посерьезнев, сказала тихо:
– Какой вы все-таки молодец! И какая у вас интересная, сложная и благородная работа...
И подарила взглядом, который Чернобровин не променял бы на все бериллы и изумруды в мире.
***
Прошло две недели. Полковник Максимов после очередного доклада Чернобровина - теперь уже капитана - вспомнил о музейном деле и, хитро прищурившись, сказал:
– Эх, Вадим Николаевич, вот вам кажется, что вы знаете все об этом деле. А ведь не все...
– Например, товарищ полковник?
– Каким образом дверь за Сухоруковым оказалась снова опечатанной?
– Верно, товарищ полковник. Сознаюсь, так и осталась для меня эта деталь загадочной. Факиры в Крутоярске не водятся, а помощника у Сухорослова не было. А вам известно, каким образом?
– Известно.
– Окажите, Ефим Антонович.
– Скажу. Только чур: разгадку за разгадку. Вы мне тоже на один вопрос ответите.
– Согласен.
– Ее запечатал снова... Кирюхин. Он мне сам признался. Увидел, что шпагат болтается, и ужаснулся. Как же: дважды в одну ночь проштрафился. Проглядел, как в музей залезли, - раз, и допустил, что печать сорванной оказалась, - два. Больше всего ответственности за последнее боялся печать, да еще милицейская. Приладил снова веревочку да еще большим пальцем прижал. А вы упустили эту деталь. А то бы новый великолепный отпечаток имели - с кирюхинского большого пальца. То-то было бы хлопот: ведь Кирюхин ни в каких картотеках не значится...