Тайна дома №12 на улице Флоретт
Шрифт:
Додумать миссис Браун не смогла. Ее мысли прервали.
— Что?
Она вдруг почувствовала.
Спазм.
Но не свой.
Миссис Браун задрала голову и пораженно распахнула рот.
— Праматерь…
А затем дом вздрогнул. Мебель в спальне чуть подпрыгнула, гардероб накренился, а люстра над головой закачалась, сбрасывая с себя комья пыли.
— Нет… — в отчаянии прошептала миссис Браун. — Не-ет, только не сейчас…
Она поднялась на ноги и двинулась в коридор. С каждым шагом она ощущала нервические судороги внутри стен. Ощущала невидимые токи, проходящие сквозь дом, от его основания и до чердака.
Держась рукой за стену, миссис Браун пошла по коридору. У лестницы, ведущей на чердак, она остановилась. И зажмурила глаза.
— Что с тобой? — шевельнулись сухие старческие губы. — Что произошло?
Но Праматерь не ответила.
Миссис Браун чувствовала, как бурлят соки, как сотрясаются и дрожат самые мелкие волокна, как шуршат листья, и это шуршание с каждым мгновением превращается во все нарастающий шепот.
Праматерь вышла из своего полусна! Что-то пробудило ее!
Нужно было срочно вернуть ее обратно, успокоить, пока не случилось непоправимое…
— Поговори со мной! — закричала миссис Браун.
Праматерь игнорировала. Откуда-то сверху донесся скрежет, словно кто-то тянул по полу ржавую железную кровать, с потолка отвалился и упал кусок штукатурки, ткань обивки стены с треском отделилась и в нескольких местах провисла уродливыми карманами.
— Праматерь!
Миссис Браун, задыхаясь от ужаса, поставила ногу на ступень, и тут дверь квартиры, сорвавшись с петель, с грохотом вылетела из короба, вырванная чьей-то рукой.
Миссис Браун обернулась и обомлела. На пороге стоял тот, кого там быть попросту не могло.
***
Дом вздрогнул.
По стене проползла извилистая трещина, и гвоздь, дрожа и проворачиваясь, начал выбираться наружу.
Висевший на нем портрет мистера Карниворри сперва накренился, а затем рухнул на лестничную площадку.
Через весь дом прошел порыв сквозняка, взметая пыль под ступенями. Раздался чей-то недоуменный возглас, где-то хлопнула дверь. А на сводах холла на первом этаже зашевелились лозы растения.
Листья зашелестели-зашептали. Из глубины висящего под потолком зеленого кокона прозвучал приглушенный ответ, и растение начало расплетаться.
Слой за слоем лозы отступали, будто раскрывая жуткую утробу, и в какой-то момент из нее выпала бесформенная груда в темно-синей форме.
Констебль Шнаппер поднялся на ноги.
В его изломанной и искореженной фигуре лишь отдаленно проглядывал тот человек, которым он был прежде. Конечности торчали в стороны под неправильными углами, вывернутая шея лежала на плече, из разодранной кожи на лице текла зеленая кровь, а из прорех по всему телу выбивались побеги с заостренными бордовыми листьями.
И тем не менее он не ощущал ни боли, ни даже каких-либо неудобств.
Нетвердой походкой, издавая при каждом шаге хруст, констебль подошел к постаменту со Скверлум Каберботам и одним движением сорвал футляр.
— Дыши… — вырвалось хриплое из горла Шнаппера, и цветок распрямился на стебле.
Скверлум Каберботам сжал бутон в комок, а в следующее мгновение его багрово-рыжие лепестки резко развернулись, и в воздух вырвалась туча светящейся пыльцы. А затем еще одна и еще одна. Темный холл заполнился ею и осветился.
Цветок дышал так яростно, словно впервые в жизни. Порция за порцией
он выплевывал пыльцу, раз за разом стягивая и расправляя бутон. Его стебель исходил спазмами, как человеческое горло.Пыльца оседала на мундире и лице констебля, застревала в волосах и усах. Шнаппер открыл рот и вобрал в себя сноп рыжих искр, а затем развернулся и, покачиваясь, двинулся к выходу из подъезда. Подойдя к двери, он распахнул ее и вставил железный крючок в петлю на стене, чтобы дверь не закрывалась. Облака пыльцы потянулись на улицу, смешиваясь с туманом.
Шнаппер стоял и, словно в каком-то полусне, глядел, как крошечные огоньки замешиваются с мглой, расползаясь все дальше от дома. Легкий порыв ветра коснулся лица констебля… Ветер… он сделает все остальное… Вскоре пыльца достигнет домов на улице Флоретт, проникнет в подъезды и квартиры, заберется в гостиные и спальни. Никто не спасется…
Дом содрогнулся в очередной раз, уже сильнее.
Шнаппер развернулся и пошел к лестнице. Скверлум Каберботам продолжал исторгать пыльцу, и вскоре в холле уже почти ничего нельзя было разобрать из-за заполонившего его светящегося облака.
Констебль пробирался в этом колышущемся мареве. Проходя мимо постамента, он задрал голову — удерживавшие его совсем недавно лозы заползали в широкое черное отверстие в потолке, прежде скрытое пологом из листьев. Они втягивались в трубу, проходящую сквозь весь дом. Стены холла задрожали, покрываясь расползающимися трещинами. С грохотом рухнула стоявшая у лестницы вешалка. Праматерь сбрасывала оковы сна…
Шнаппер двинулся вверх, преодолевая ступени на вывернутых ногах, держась за перила сломанными пальцами. Лежавший на лестнице портрет домовладельца треснул под его башмаком, но он этого даже не заметил.
Двери некоторых квартир были открыты. Из темноты прихожих выглядывали бледные перепуганные лица. Жильцы не понимали, что происходит. Они его сейчас не заботили…
Между третьим и четвертым этажами констеблю встретилась миссис Тирс. Увидев его, спускавшаяся приказчица из книжной лавки отшатнулась и вжалась в стену.
— Мистер Шнаппер? — с ужасом прошептала она.
Констебль не ответил — какое ему дело до ничтожных прихвостней старухи…
Шнаппер просто прошел мимо, продолжая свой путь наверх. Он чувствовал, как с каждой новой ступенью внутри него все сильнее шевелятся жилы его истинного существа. Чувствовал, как они сжимаются и пульсируют, готовясь вырваться на свободу.
Но, помимо этого, он чувствовал движение внутри самих стен, что его окружали. Лестница под его ногами отдавалась мелкой дрожью. Стекла в окнах звенели, с какого-то подоконника упал горшок с растением. Дом заходил ходуном, словно рядом с ним прогрохотал поезд. Вот только это был отнюдь не поезд…
Еще немного… Еще несколько ступеней…
***
Пуговица пролезла в прорезь, за ней еще и еще одна.
Стены дома сотрясались. С потолка сыпалось мелкое крошево, трещины на нем удлинялись дюйм за дюймом, словно прорезаемые невидимыми ножами. Закачался стол, и стоявшие на нем пустые бутылки начали звенеть, стуча друг о друга. Чашка с засохшими чаинками сползла со стола и, звякнув, разлетелась на осколки. В проем разбитого окна заползал туман, повисшая на одной петле ставня билась о стену.