Тайна двух фараонов

– Чего там у тебя стряслось, Костян? Ты же подготовился и все выучил – сам говорил! – беспокойно тараторил Митька.

– Думаешь, я знаю? – беспомощно пробормотал Костя.

Незадолго до конца урока Петрович напомнил о дневниках. Когда прозвенел звонок, все ребята, выходя, оставляли дневник на учительском столе. Косте удалось затесаться в толпу и незаметно проскользнуть мимо Петровича, который весь урок был каким-то странным и рассеянным – у него падали из рук то тетради, то мел, то указка. «Подойду на большой перемене и поговорю с ним», – подумал Костя. Но что он расскажет Петровичу? О мумии, которая телепортировалась из Древнего Египта в наш мир и поселилась в обычной квартире? О черном близнеце, посланнике мумии? О проклятии, из-за которого он, Костя, потерял дневник?

Ромыч, проходя мимо, ткнул Костю в бок и выкрикнул ему прямо в лицо:

– Ну что, облажался, подлипала? Все, теперь Петрович найдет себе нового любимчика.

Старшеклассники, стоявшие у двери, – «банда» Ромыча, с которой он почти никогда не расставался, – дружно загоготали.

Костя с трудом дождался большой перемены. Он переживал, что ему не хватит времени, чтобы поговорить с историком и все объяснить, или что тот может просто уйти домой. Но когда Костя с опаской приоткрыл дверь кабинета истории, он увидел там Петровича: учитель сидел за столом, обхватив голову руками.

– Можно? – тихо спросил Костя.

Когда Петрович повернулся, Косте показалось, что он постарел на много лет. Его черные волосы были спутаны и всклокочены, лицо выглядело сморщенным и очень уставшим, а в темных глазах появился испуг, будто он увидел не Костю, а… призрак мумии.

– Что тебе нужно, Куликов? – спросил Петрович хриплым и совсем не дружелюбным голосом.

Костя не знал, с чего начать. Ему нужно было так много сказать, а времени было слишком мало.

– Илья Петрович, мой реферат… Извините, что так получилось. Я вам его потом сдам. И еще – мой дневник… он… я его… В общем, у меня его нет.

Петрович не разверз пол под ногами Кости и не превратил его взглядом в кучку пепла. Он просто спросил:

– И это все?

Костя был настолько ошарашен, что не сразу смог ответить. Он ожидал чего угодно, но не такого безразличия. Это было очень не похоже на Петровича.

– Ну, да, все. Я хотел объяснить кое-что насчет дневника. Чтобы вы не думали, что это я его сам…

– А я тебе хочу объяснить кое-что другое, Куликов, – тихо произнес Петрович, встал из-за стола и подошел к Косте. – Мне нравится, что ты тянешься к знаниям. Это похвально, я всегда уважал трудолюбивых учеников. Но любознательность и любопытство – не одно и то же. Запомни это и еще кое-что: есть знания, которые опасны для жизни.

И тут Костя вспомнил, что похожие слова Петрович сказал совсем недавно, когда Митька спросил его, могут ли мумии находиться среди нас. «В истории возможно все, но кое-что из этого лучше не знать, потому что знание это опасно для жизни», – вот как ответил Петрович Митьке. Тогда он говорил так, будто и сам что-то знал и боялся этого! Косте вдруг стало холодно – он почувствовал сквозняк, хотя все двери и окна были закрыты. Ему показалось, что в кабинете кроме них с Петровичем был кто-то еще.

– Так вот, Куликов: выбери другую тему для реферата, раз уж ты взялся за это задание добровольно. Напишешь новый – тогда я и выставлю оценку. А от этого избавься. И дневник разыщи как можно быстрее. Я, так и быть, не буду принимать меры. Но только пока, а потом сам знаешь, что тебя ждет. Правила для всех одинаковые. Так что не затягивай с поисками.

Костя выдохнул с облегчением. Значит, у него есть время. Но почему он должен выбирать другую тему? У него ведь уже есть готовый реферат! Просто случилось какое-то недоразумение, но все уже должно быть в порядке. Сейчас он достанет реферат, отдаст его Петровичу и… Достав из рюкзака реферат и уже собираясь отдать его историку, Костя перевернул титульную страницу, и перед ним снова появились все те же вертикальные столбики древнеегипетских символов. Нет, мумия не оставит его в покое! «Что же ей нужно от меня?» – в отчаянии подумал Костя, скомкал листы и сжал их в руке так сильно, что почувствовал боль. Вдруг его осенило: кажется, мумия не хочет, чтобы он рассказывал о неизвестном фараоне Оре, поэтому и поменяла русский текст на древнеегипетский и затуманила Костину память! А теперь еще и Петрович попросил выбрать другую тему – словно и он запрещал Косте говорить об этом правителе. И его недавние слова об опасных знаниях… Неужели Петровичу было известно то, что связано с правителями Древнего Египта, а значит, и с их проклятиями?

– Илья Петрович, но почему мне нужно взять другую тему? Почему я не должен рассказывать о фараоне Оре? Вы сами слышали или читали о нем раньше?

Петрович обеспокоенно посмотрел на Костю, но тут же отвернулся и сделал вид, будто перебирает тетради. Костя заметил, что руки учителя дрожат.

– Куликов, мне надо готовиться к следующему уроку. Мы с тобой все обсудили, мне больше нечего тебе сказать, – ответил Петрович своим обычным строгим голосом. Не таким взволнованным, как еще пять минут назад. Но Костя видел и знал, что Петрович просто изо всех сил сдерживает себя.

«Илья Петрович, я не виноват, это все она, мумия! Она наслала на меня проклятие, и со мной стало происходить что-то странное. Если вы что-то знаете о проклятии фараонов – скажите мне об этом!» – вот что Косте хотелось крикнуть во весь голос, но тут в кабинет начали заходить старшеклассники, и ему пришлось выйти.

Косте не терпелось рассказать обо всем Митьке. Но нужно было не просто поговорить о мумии, а показать то, что он видел своими глазами. Иначе Митька мог не поверить – уж слишком невероятно и удивительно все это по сравнению с прошлыми историями о чужих окнах. Интересно, испугается ли Митька? А сможет ли защитить Костю, если понадобится? Конечно, об этом Костя спрашивать не будет, чтобы друг не заподозрил его в трусости. Но себе самому врать бесполезно: Костя был уверен, что мумия точно не оставит его в покое, и это пугало его до дрожи в коленках! Может, Митька хотя бы посоветует что-то и поможет разгадать тайну проклятия?

После уроков Митька предложил Косте сходить поиграть в футбол на большом стадионе в центре города.

– Мы так давно не гоняли мяч вместе! Айда на поле сегодня, Костян? Ребята зовут. Сначала – по домам, возьмем форму, встретимся на остановке.

– Есть дела поважнее футбола, – резко ответил Костя, с раздражением подумав о том, что Митьке с его дурацким футболом даже не приходит в голову, в какой опасности находится его друг.

– Да ладно? И давно ты такой важной шишкой стал? – сказал Митька обиженно.

– Не обижайся, Митяй. Просто у меня план поинтереснее. Пойдешь со мной кое-куда?

– Надеюсь, ты не в библиотеку меня потащишь? – усмехнулся Митька.

– А вот и нет. Пойдем. Спорю на что хочешь: ни за что не догадаешься, куда я тебя веду и кого ты там увидишь. Только учти: это может быть опасно. Но нас двое – справимся, если что. Ладно, по дороге расскажу.

Митька посмотрел на Костю как на сумасшедшего.

– Костян, а ты уверен, что стоит туда идти? По-моему, сегодня не твой день. Сначала – эта странная история с рефератом по истории, ха-ха, теперь – вот это…

– Уверен. Возможно, мне понадобится твоя помощь, если я не справлюсь один. Ну, и ты наконец-то поймешь, что я не врал, когда рассказывал про то, что видел в окнах.

– Ладно, пойдем, – согласился Митька, но Косте показалось, что как-то неохотно. Он с гораздо большим удовольствием пошел бы играть в футбол.

По дороге к дому с загадочным окном Костя сначала молчал, потому что волновался. Он очень хотел, чтобы Митька ему поверил. Они же все-таки друзья. Но несмотря на это, Митька слегка недоверчиво относился к историям об окнах. Он считал, что Костя, может, и видел то, о чем говорил, но всегда присочинял что-то от себя. А Косте было важно, чтобы Митька ни капли в нем не сомневался. Конечно, хотелось бы, чтобы и все остальные не просто перестали считать его выдумщиком, а еще и уважали его, восхищались им. Но для этого надо было сделать что-то особенное. Например, написать книгу, о которой Костя давно мечтал: ту, где будут собраны непридуманные истории о людях за стеклами окон. Костя тут же подумал, что вдруг как-то неожиданно для себя перестал заглядывать в окна – кроме одного, того, за которым жила мумия.