Тайна двух океанов(ил. А.Васина и Б.Маркевича 1954г.)

Слова капитана звучали с подчеркнутой суровостью и были полны необычайной силы. Он встал и взволнованно прошелся несколько раз по каюте.

– Я вполне… понимаю… – опустив голову, тихо, прерывающимся голосом сказал зоолог. Я не ищу себе оправданий. И я готов понести…

– Не будем пока об этом говорить, – перебил его капитан. – Я, конечно, сообщу обо всем Главному штабу, но сейчас не в этом дело. Нам предстоит еще далекий путь, на котором нас, может быть, поджидает много опасностей и немало ловушек. Мы должны выполнить программу наших работ и привести подлодку в полной сохранности к назначенному сроку во Владивосток. Важно, чтобы вы в будущем не забывали, что вы находитесь на военном корабле, что вы обязаны следить за каждым вашим словом. И особенно хранить тайну нашего маршрута.

Капитан сел на стул и, помолчав, продолжал:

– А теперь о Горелове. Я не думаю, Арсен Давидович, что Горелов способен на предательство. Но это мое личное мнение было бы недостаточным для твердого, уверенного решения. Большее значение в данном случае имеют соображения чисто объективные. Как может вообще кто-нибудь из экипажа подлодки сообщаться с кем бы то ни было, находящимся на поверхности? Наш путь не прямолинеен, мы идем не с одинаковой скоростью, делаем часто неожиданные остановки. И вы, и даже я не смогли бы утром сказать, где в какой точке океана, будет подлодка в полдень. Как же может произойти встреча кого-либо из наших людей со своим внешним сообщником, если невозможно заранее условиться о месте встречи?

Зоолог жадно следил за ходом рассуждений капитана.

– Можно было бы предположить, – продолжал капитан, – что преступник использует для связи радио. Но радиоаппараты нашей подлодки немедленно реагировали бы на такое близкое соседство и раскрыли бы присутствие постороннего аппарата на подлодке.

– А радиоаппараты в наших скафандрах? – спросил зоолог.

– Но ведь вы же знаете, что они работают только на двадцати восьми различных, но точно определенных волнах – с подлодкой и с каждым членом нашей команды. Если бы велись разговоры на одной из этих волн с кем-либо посторонним, то их услышал бы соответствующий скафандр или, автоматически, подлодка, если в скафандре нет никого. Кроме того, дальность действия этих радиоаппаратов не превышает двухсот километров.

– Да… – задумчиво произнес зоолог. – Значит, связь с врагом поддерживается не из подлодки. Что же остается предположить? Кто еще знает наш маршрут?

Помолчав с минуту, с видимой неуверенностью и неохотой капитан сказал:

– Главный штаб, конечно. Зоолог широко раскрыл глаза:

– Как?! Неужели туда смог проникнуть шпион? Капитан нервно простучал короткую дробь по столу, потом глухо ответил:

– Будем лучше смотреть за тем, что делается у нас тут, под носом. Во всяком случае, я держу Главный штаб в курсе всего, что касается подлодки. – И, помолчав, медленно, словно с огромной тяжестью на плечах, поднялся. – Значит, мы договорились о порядке предстоящих работ. Не забудьте, Арсен Давидович, мои предостережения. И внимательно следите за всем, что делается вокруг вас. На всех нас, и партийных и непартийных большевиках, лежит огромная ответственность.

Зоолог встал и, молча поклонившись, направился к выходу.

Капитан стоял, опершись рукой о стол, и проводил ученого долгим, внимательным взглядом.

Так в неподвижности простоял он несколько минут, глядя куда-то вдаль. Потом, заложив, по домашней своей привычке, руки за спину, под расстегнутый китель, он начал медленно, с опущенной головой ходить по каюте.

Легкая, едва ощутимая, почти незаметная дрожь исходила от корпуса корабля, передавалась телу капитана, и мозг привычно и машинально фиксировал: два десятых хода. Судно изредка чуть колыхалось в поклоне, и мозг бессознательно отмечал: что-то большое пронеслось впереди. Наконец, остановившись и проведя рукой по голове, он вздохнул и опустился в кресло перед столом. Из потайного ящика стола капитан вынул небольшую картотеку, поставил перед собой, перебрал находившиеся в ней высокие, из плотной, толстой бумаги карточки и вытащил одну из них. На карточке вверху крупными черными буквами было напечатано:

ЛИЧНЫЙ СОСТАВ ЭКИПАЖА ПОДЛОДКИ «ПИОНЕР»

И под этим написано:

ГОРЕЛОВ ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ

Дальше, сверху вниз, шли короткие отпечатанные строчки, и рядом с ними, от руки, чернилами – ответы.

Капитан погрузился в чтение, не пропуская ни одной строчки, ни одного ответа.

1. Фамилия, имя, отчество – Горелов Федор Михайлович.

2. Должность – главный механик.

3. Возраст – 32 года.

4. Партийность – кандидат в члены ВКП(б) с 19… года.

Капитан остановился, подумал, взял остро очиненный карандаш и написал на полях карточки против этой строчки: «5 лет».

Потом продолжал чтение:

5. Национальность – русский.

6. Звание – военинженер 2-го ранга.

7. Образование – окончил Авиастроительный институт по классу моторостроения, затем Военно-инженерную академию, секция ракетных двигателей.

8. Предыдущая работа – инженер завода № 189, начальник проектного бюро; одновременно – доцент Института стратосферных полетов.

9. Находился ли под судом или следствием, имел ли взыскания? – Нет.

10. Имел ли награды, какие, за что? – Орден «Знак Почета» за отличное выполнение заданий в первой командировке за границу.

Красным карандашом капитан поставил сбоку восклицательный знак.

11. Владеет ли языками? – Свободно английским, французским и немецким, немного – японским.

12. Бывал ли за границей? Где, когда, по какому поводу? – В Японии, по командировкам ведомства, первый раз – с 19… г. по 19… г., второй раз – в 19… г. и третий раз – в 19… г.

Капитан опять остановился и долго думал с карандашом в руке. Потом отметил на полях: «1) 5 лет назад, 2) 2 года назад, 3) год назад».

13. Имеет ли родственников за границей? Где, кто, степень родства? – Да. В Японии. Троюродный дядя и его дочь. Николай Петрович Абросимов, Анна Николаевна Абросимова.

Капитан поставил сбоку красным карандашом два восклицательных знака.

14. Имеет ли научные труды? Какие именно? – Да. См. прилагаемый список.

15. Подпись.

Широким, размашистым росчерком стояла подпись: «Ф. Горелов ».

Дойдя до конца, капитан откинулся на спинку кресла и надолго, с полузакрытыми глазами, задумался. Потом потянул к себе большой блокнот с отпечатанным наверху бланком: «Командир подлодки „Пионер“». Твердым, четким почерком он начал писать:

Радиограмма. Строго секретно. Москва, Политуправление Военно-Морских Сил СССР. Прошу в срочном порядке выяснить и сообщить мне подробности пребывания главного механика подлодки «Пионер» Горелова в Японии во время его служебных командировок. Также его поведение там, отношения с родственниками, находящимися в Японии, – Николаем Петровичем Абросимовым, дочерью последнего – Анной Николаевной – и другими, какие окажутся там. Командир подлодки «Пионер» капитан 1-го ранга Воронцов.

Написав эту радиограмму, капитан достал из того же ящика книгу шифров и через несколько минут радиограмма превратилась в несколько однообразных цифровых строчек.

По телефонному вызову в каюту вошел старший радист Плетнев и остановился у дверей, плотно задвинув их за собой.

Картотека и книга уже были спрятаны и заперты в ящике стола.

– Строго секретно, Виктор Абрамович, – сказал капитан, подавая ему сложенный вчетверо листок. – Немедленно!

– Есть строго секретно, немедленно! – прозвучал ответ.