Тайна двух реликвий
Шрифт:
За поздним ланчем Ева спросила Вейнтрауба:
– Почему вы так уверены, что эти документы имеют отношение к Ковчегу Завета? Мало ли чем в тридцатые годы занимались русские… Салтаханов просил дать информацию про Зубакина; ему подобрали всё, что было, и сведения о проекте «Андроген» вполне могли оказаться на флешке случайно.
Старик приоткрыл в улыбке идеальные фарфоровые зубы.
– Дорогая Ева, – сказал он, – когда речь идёт о Ковчеге Завета, случайность исключена. Ты же не станешь отрицать, что интерес Салтаханова к Зубакину связан с Ковчегом? И флешка попала к нему из-за того, что сам он был связан с Ковчегом. И к Мунину он хотел обратиться, и к тебе пришёл, поскольку вы оба связаны с Ковчегом… Не слишком ли много случайностей? А ведь это лишь то, что видно с первого
Ева помнила, что во время поисков Ковчега не раз возникал разговор про Немецкое общество по изучению древних сил и мистики – «Аненербе». И Вейнтрауб напомнил, что лаборатория его отца тоже работала под крылом этого секретного института.
– Про «Аненербе» я знал немногое, поскольку был очень молод и всего лишь ассистировал в некоторых опытах, – говорил старик. – Название общества может ввести в заблуждение. Древние силы, мистика… Конечно, там хватало и сумасшедших, и религиозных фанатиков, и мошенников, которые занимались откровенной чертовщиной. Но мой отец искал строгие научные решения для самых фантастических задач. Искал – и находил, прошу заметить! В том, что ему удалось сделать, не было никакого колдовства. Пока наш дом под Берлином не разбомбили, он больше года получал электричество от генератора с КПД выше ста процентов. Ты скажешь, что это невозможно, потому что противоречит законам физики. Но никакого нарушения не было: генератор использовал энергию, которую черпал где-то в глубинах Вселенной, – и отдавал нам больше, чем ему требовалось для работы, вот и весь фокус. По такому же принципу действует Ковчег.
– Вы ведь наверняка прочли документы перед тем, как показать их мне, – сказала Ева. – Я пока не добралась до конца. Очевидно, там сказано, каких успехов сумел добиться Зубакин. Только это не важно, потому что Ковчег Завета нашли мы, а не он. Дело закрыто.
Вейнтрауб погрозил Еве тонким восковым пальцем.
– Дело не закрыто! Я почти разучился читать по-русски и только заглянул в бумаги, но даже мне понятно, что речь там не о поисках Ковчега. Проект «Андроген» – это исследовательская работа, для которой понадобился Зубакин со своей группой. Его специалисты знали Священное Писание, Каббалу, эзотерику – и при этом обладали трезвым умом и широким научным кругозором.
– Если речь не о Ковчеге, значит, я права, и документы попали к Салтаханову случайно, – резюмировала Ева, но старик твердил своё:
– Группа Зубакина не искала Ковчег. У неё была совсем другая задача, но родственная… Хорошо. Ты ведь сейчас участвуешь в работе с Ковчегом? Не говори, что это не так, у меня хорошие информаторы. Сейчас Ковчег в руках лучших учёных мира. Скажи, они уже получили доступ к энергии Космоса?
– Нет. Вы же знаете, что сперва надо расшифровать надписи на скрижалях и прочитать универсальные формулы мироустройства.
– Но вам удалось хоть немного продвинуться?
– Разве что немного. Это не такое быстрое дело. Есть одна проблема…
Проблема действительно была. Расшифровка состояла из множества крохотных шагов, но после каждого шага можно было двигаться в нескольких направлениях. Путь исследователей сразу разветвлялся. На следующем шаге каждая ветвь снова давала несколько побегов; каждое ответвление вело к новым вариантам, и так далее. Число этих вариантов нарастало лавиной, и вскоре даже суперкомпьютеры перестали справляться с расчётами, хотя работа была ещё далека от завершения.
Ева благодаря сотрудничеству с биологами знала, что такая же проблема породила теорию направленной эволюции, которая исправляет ошибки теории Дарвина.
В основе земной жизни лежат нуклеотиды. Сложные органические соединения последовательно стыкуются друг с другом и формируют информационную молекулу ДНК. В процессе эволюции они могут изменять свою последовательность…
…и проблема в том, что чем длиннее молекула ДНК, тем больше существует возможных вариантов последовательности нуклеотидов. Теория Дарвина предполагает,
что все варианты равновероятны, а природа занята их перебором. Если первая комбинация оказалась неудачной – начинается проверка второй; не подошла вторая – настаёт очередь третьей, пятой, десятой, сотой… Но математика неумолима: когда число нуклеотидов переваливает за сотню с хвостиком, на простой перебор их комбинаций требуется больше времени, чем существует Вселенная.В молекуле ДНК не сто, а больше трёх миллиардов пар нуклеотидов. На перебор их комбинаций жизни Вселенной тем более не хватит. То есть, вопреки теории Дарвина, эволюция происходит не стихийно во все стороны, а направленно. В основе мироздания лежит алгоритм, который помогает сразу выстраивать нуклеотиды наилучшими способами. Этот алгоритм на каждом шаге подсказывает природе, в какую сторону ей развиваться.
– Такой же алгоритм предстоит найти для Ковчега, – сказала Ева, и неожиданно старик согласился:
– Правильно! Именно поэтому Зубакин со своей группой пытался изготовить устройство, задающее алгоритм. Нечто такое, что позволяло бы на каждом шаге взаимодействия с Ковчегом выбирать из всех вариантов наиболее удачный.
Дальнейшим объяснениям помешал телефонный звонок Мунина. Вейнтрауб потребовал, чтобы Ева ответила. Историк нервничал, спрашивал об анализах ДНК, нёс какую-то чушь о своём родстве с Евой…
– Мне сейчас не до шуток. Абсолютно, – сердито сказала Ева, оборвала разговор и снова повернулась к старику:
– По-вашему, русские знали про скорое обретение Ковчега и готовились к расшифровке скрижалей?
– Я понятия не имею, о чём они знали, – пожал плечами Вейнтрауб. – Но я вижу, чем они были заняты. Группа Зубакина решала сугубо техническую задачу. Им поручили создать устройство для коммуникации с Ковчегом. Нечто вроде пульта управления с обратной связью… И не смотри на меня так, будто я выжил из ума. Это чистая логика. Даже у самого простого устройства есть кнопка включения-выключения. У лампочки, например. Твой смартфон сложнее лампочки, поэтому и управляется сложнее. Ковчег несоизмеримо более сложен, чем смартфон, и всё же это устройство, с которым люди когда-то взаимодействовали… Кстати, зря ты так сурова с нашим юным другом. По-моему, это снова он.
Вейнтрауб кивнул на смартфон Евы, который звякнул несколько раз, извещая хозяйку о полученных сообщениях. Старик был прав, сообщения с картинками пришли от Мунина. Ева взглянула на присланные данные генетического анализа, на прямое указание своего родства с историком и, повинуясь команде Вейнтрауба, перезвонила.
– Ты там в Лондоне пьяный? Что за чушь собачья?
– Я трезвый, – ответил Мунин. – И это никакая не чушь. Мы с тобой родственники.
Ева выслушала сбивчивый рассказ историка, который подтверждали результаты теста ДНК. Генетический анализ не определял в точности степень родства, он показывал его вероятность, но Ева знала, насколько это серьёзно. И главное, она знала одну из двух клиник, названных Муниным. Клиника принадлежала Вейнтраубу и выросла из биологической лаборатории, для которой Ева когда-то разрабатывала математику. Ошибки быть не могло: если сравнение результатов анализа говорит в пользу родства, значит, так оно и есть. Мунин – родственник Евы…
Она пообещала историку перезвонить и обрушилась на старика:
– Вы ничего не хотите мне объяснить? В базе данных содержится анонимная информация. Алгоритм сравнивает параметры, а не конкретных людей. Результаты моих анализов можно было сравнить с результатами Мунина только по нашей просьбе или по решению суда. Ни того, ни другого у вас нет. На каком основании вы вторглись в нашу частную жизнь? И как вам удалось подтасовать сведения о нашем родстве из второй клиники?
– Никакой подтасовки! – Вейнтрауб снова улыбался. – Это чистая правда. С твоей помощью я создал одну из лучших лабораторий в мире. Она обрабатывает биологический материал не только для моей клиники, но и для многих других. В том числе для израильтян, к которым обратился Мунин. Анализов было два, но оба попали ко мне и оба показали, что вы с Муниным родственники. Оставалось лишь сделать маленькое дополнение к расшифровке, несколько слов…