Тайна ее сердца

Она была умной и смелой, его жена. Ее глаза расширились от ужаса, но она понимающе кивнула.

Экипаж уже замедлял ход, а за окном замаячили силуэты всадников. Мэггс слышала, как они о чем-то спрашивают кучера и как тот отвечает на вопросы.

– Хорошо, – произнес Годрик, – а теперь подыграй мне.

Он вытащил из-за голенища сапога кинжал и разрезал им платье на груди жены вместе с корсетом и сорочкой. Любая другая женщина закричала бы от ужаса и возмущения – ведь платье было очень дорогим и красивым, – но Мэггс просто изумленно наблюдала за действиями мужа.

Годрик отвел в стороны края испорченного наряда, и его взору предстали восхитительные полные груди с темно-розовыми сосками. Если бы речь шла только о его жизни, он бы воспользовался случаем и наслаждался зрелищем долго и неспешно. Но в опасности оказалась жизнь Мэггс. А если не жизнь, то репутация. Ведь если его повесят как убийцу, от нее отвернутся все.

Поэтому Годрик притянул жену к себе и наклонил голову в тот самый момент, когда чьи-то руки уже брались за ручку дверцы. Годрик накрыл губами темный сосок, и его тут же окутал аромат женского тела и апельсинов. Он видел, как бьется жилка на нежной шее Мэггс. Она так напоминала ему запертую в клетке птичку, что если б его рот не был занят, он непременно рассмеялся бы.

Его плоть воспряла.

Дверца экипажа отворилась. Годрик почувствовал, как вздрогнула Мэггс, а потом выгнулась и провела рукой по его стриженым волосам.

– Что… – раздался громкий повелительный голос капитана драгунов.

Годрик поднял голову, гневно прищурившись и прижимая жену к груди, чтобы прикрыть ее наготу. Мэггс же смущенно охнула и уткнулась лицом в его плечо.

Наигранный гнев вдруг сменился настоящим.

– Что все это значит, позвольте вас спросить? – прорычал он.

Годрик сомневался, что капитан Тревельон способен краснеть, но будь он проклят, если щеки вышеозначенного капитана не потемнели от залившей их краски смущения.

– Я… э… капитан Джеймс Тревельон. Мне поручено поймать Призрака Сент-Джайлза. Одному из моих людей показалось, будто бы Призрак сел в этот экипаж. Если вы…

– Мне нет никакого дела до того, кого вам поручено поймать, – прошипел Годрик. – Убирайтесь из моего экипажа, пока я не выколол вам глаза и…

Но Тревельон уже закрывал дверцу, бормоча извинения.

Мэггс выпрямилась.

– Подожди, – пробормотал Годрик, проводя ладонью по ее гладкой обнаженной спине.

Да, Тревельон покраснел, но он был хитер как лисица.

Лишь когда экипаж снова тронулся в путь, Годрик позволил жене соскользнуть со своих колен.

– Это было очень умно с твоей стороны, – прошептала она. – Как спина?

– Ничего страшного, – шепотом ответил Годрик. Никто не мог услышать их голосов за скрипом колес, и все-таки они чувствовали, что лучше соблюдать предосторожность. Взгляд Годрика упал на грудь Мэггс. Один сосок потемнел и поблескивал от оставшейся на нем влаги. Годрик отвел глаза и судорожно сглотнул. – Прости, что испортил тебе платье.

– Не будь глупцом, – возразила Мэггс, хотя Годрику показалось, что ее щеки порозовели. Почему она выгнулась навстречу его губам? Было ли это неподдельное восхищение, или же она играла отведенную ей роль? – Позволь осмотреть твою спину.

Годрик вздохнул и, поморщившись, наклонился вперед. За то короткое время, что он сидел, прижавшись к подушкам, кровь начала подсыхать. Но теперь рана снова открылась, и он чувствовал, как стекают по спине горячие струйки.

Мэггс судорожно втянула носом воздух.

– У тебя вся спина в крови.

Ее голос заметно дрожал.

– Рана несерьезная, – поспешил успокоить жену Годрик. – Я уже давно понял, что кровь выглядит более устрашающе, чем сама рана, из которой она сочится.

Во взгляде Мэггс читались беспокойство, сомнение и любопытство.

Она прижала что-то к ране, вызвав новую вспышку боли. Экипаж подскочил на кочке, и, когда одна грудь Мэггс легла ему в руку, Годрик на мгновение прикрыл глаза.

– Годрик, – обеспокоенно прошептала Мэггс. – Годрик!

Годрик открыл глаза и обнаружил, что лицо жены находится совсем близко. Внезапно его охватило необузданное желание вновь усадить ее к себе на колени и заставить выгнуться от прикосновения его губ.

Годрик заморгал, и ему показалось, будто экипаж упал куда-то вниз, а потом закачался.

– Мне так жаль, – со страданием в голосе бормотала Мэггс, тщетно пытаясь остановить кровь. – Тебе необходим врач. Я пошлю за ним, как только приедем домой.

– Никаких врачей. – Годрик замотал головой, и к его горлу тут же подступила тошнота. – У меня есть Моулдер.

– Что? – Мэггс отрешенно посмотрела на мужа, а потом перевела взгляд на его губы. – Если б я знала, что под маской Призрака скрываешься ты, я никогда не ударила бы тебя ножом.

– Иногда это не я, – произнес Годрик, хотя по озадаченному лицу Мэггс было видно, что она его не поняла. Язык у него заплетался, но Годрику ужасно хотелось, чтобы Мэггс твердо уяснила одно: – Я не убивал Роджера Фрейзера-Бернсби.

Мэггс вновь принялась осматривать спину мужа.

– Я вовсе не думала…

Годрик схватил жену за руку, заставляя повернуться. Ее волосы почти полностью выбились из прически и теперь ниспадали на прекрасную молочно-белую грудь восхитительным облаком темных локонов. Если ему суждено умереть сегодня ночью, он будет благодарен Всевышнему за то, что успел увидеть такую красоту, прежде чем отправиться в ад.

– Я был на балу у д’Арка, – выдохнул Годрик. – В ту ночь. Я…

Мэггс лишилась чувств у него на глазах при известии о смерти Фрейзера-Бернсби, своего любовника, хотя в то время Годрик еще не знал о том, какие отношения их связывали. Он едва успел подхватить Мэггс, прежде чем она упала на мраморный пол, отнес ее в одну из комнат и препоручил заботам Изабел Бекинхолл.

Годрик заморгал, пытаясь сосредоточиться на лице жены. Ее щеки пылали, а в глазах блестели слезы.

– Меня не было в ту ночь на Сент-Джайлзе.

– Знаю. – Мэггс коснулась пальцем щеки мужа, очевидно, еще не осознав того, что ее руки перепачканы его кровью. – Знаю.

Веки Годрика задрожали, и Мэггс показалось, что он вот-вот лишится чувств.

– Годрик! – закричала она, когда муж начал валиться на бок.

Но потом, приложив усилия, Годрик снова выпрямился. Взгляд его серых глаз был вполне осознанным, хотя по лицу разлилась мертвенная бледность.