Тайна голубиного пирога

Элис появилась в дверях и сразу же отступила назад, чтобы дать Пуки пройти.

– Нам повезло, – сказала девушка, когда они поднимались по лестнице. – Ее светлость сейчас на собрании Британского птеридологического общества, которое имеет какое-то отношение к папоротникам. Она без ума от этих растений, они даже изображены на ее чайном сервизе.

Элис провела Пуки в гостиную, где показала многочисленные образцы папоротников. Горшками с ними была уставлена вся комната. Девушка обратила внимание Пуки на стоящий под окном стеклянный террариум для растений, заполненный кружевными веточками, которые, изгибаясь, льнули к стеклу.

Затем горничная повела Пуки наверх, в свою комнату на чердаке, где они сели на железную кровать, над которой висело изображение Девы Марии. Спросив, не голодна ли Пуки, девушка открыла шкаф и достала жестяную банку с печеньем «Ховис».

– Оно полезно для костей, мозга и мышц, – сказала она, угощая гостью.

– Не верю рекламе, – сказала Пуки, беря пару печений. – Я принимала пилюли, придуманные доктором Соловьем. Он обещал дать людям голос проповедника, но мой не тянет даже на голос пономаря. Если то, что прописал доктор Хендерсон, не поможет, он станет лечить меня электричеством. Ее высочество говорит, что сможет освещать мною гостиную.

Элис прислонилась к стене, свесив ноги с кровати, и разгладила свой белый фартук.

– Какая она? – спросила юная горничная. – А знаешь, один из моих двоюродных братьев как-то встретил ту девушку, что приходила к вам по утрам чистить башмаки и ножи.

Пуки тоже откинулась назад рядом со своей собеседницей, ноги которой были маленькими, как у подростка.

– Она очень хорошая госпожа, но иногда я вынуждена подсказывать ей, что делать, – сказала Пуки, устало качая головой.

Элис вдруг повернулась к ней, нахмурившись.

– Голос слуг никогда не должен раздаваться в присутствии их хозяев, кроме тех случаев, когда это необходимо. Да и тогда говорить следует как можно меньше. Тебе нужно помнить об этом, – сказала она.

Пуки надменно вздернула подбородок:

– Ее высочество всегда благодарит меня за советы.

– Ты ведь не разговариваешь с ней, когда приносишь уголь или накрываешь на стол?

Гостья кивнула.

– Это и есть самое подходящее время. А еще – когда я вытираю пыль, – проговорила Пуки, набив рот печеньем.

Элис широко открыла глаза от изумления:

– Странно, что она не берется за книгу всякий раз, когда ты приходишь в комнату.

– Моя хозяйка так и делает, но она может читать и слушать одновременно, – ответила Пуки, смахивая крошки с губ.

– Помалкивала бы лучше, а то она избавится от тебя, и ты закончишь тем, что станешь работать в семье лавочника, – предупредила Элис, нахмурившись. – Такое случилось с моей подругой. Она рассказывала госпоже анекдоты, услышанные от торговцев.

– Моя хозяйка не любит анекдоты торговца салом, шутки мусорщика и старьевщика. Но она очень любит анекдоты торговца маслом, – сообщила Пуки с довольной улыбкой. – Иногда я их рассказываю, и тогда хозяйка закрывает лицо газетой. Не желает, чтобы я видела, как она смеется. Мои анекдоты кажутся ей такими смешными, что она умоляет раз и навсегда забыть про них. Часто я рассказываю их принцессе дважды за утро, просто чтобы развлечь ее.

– Удивительно, что она не уходит из дому, чтобы поменьше тебя видеть.

– Она уходит, – сказала Пуки, вгрызаясь в очередное печенье. – Иногда ей нужно выйти в сад, чтобы успокоиться.

Элис посмотрела на нее с сомнением.

– Что общего между зонтом и блином? – спросила Пуки, ухмыляясь.

Ее подруга пожала плечами.

– Гостям предложишь – потом не увидишь! – фыркнула Пуки, закрывая рот ладонью.

Элис осталась сидеть с каменным лицом.

– Ее высочество любит вот этот: почему у джентльменов всегда имеется надлежащая трость для прогулок? – спросила Пуки, и плечи ее затряслись от хохота.

– Понятия не имею.

– Потому что она при-надлежит им! – закричала Пуки, схватившись за живот.

Элис посмотрела на потолок.

– А вот этот мой любимый. Каким следователем должен быть профессор? – спросила Пуки, давясь от смеха, но не смогла дождаться ответа. – Ис-следователем! – взвизгнула она, вытирая слезы.

Элис коснулась ее руки.

– Послушай, ты никогда не догадаешься, что произошло сегодня утром, – проговорила она, меняя тему.

– Что? – спросила Пуки, все еще смеясь.

– Экономка доктора Хендерсона принесла моей хозяйке цветы.

Лицо у Пуки вытянулось.

– Она сказала, это розы от доктора, и объяснила, что их название «Ла-Франс» на языке цветов означает: «Ждите меня при лунном свете». Ее светлость не знала, что делать, когда я передала ей это послание, и велела мне спрятать букет за шторой, если кто-то зайдет. Как бы хороша ни была графиня, я не понимаю, что доктор в ней нашел: ведь она намного старше его и постоянно жалуется на бедность.

Пуки нахмурилась: известие о том, что Хендерсон шлет цветы кому-то, кроме ее хозяйки, сразу отрезвило ее. Пока Элис ходила вниз, чтобы заварить чай, Пуки сидела на кровати, поедая печенье. Каждый раз, стряхивая крошки и протягивая руку, чтобы взять новое, она давала себе слово, что вот это будет последним. Вспомнив, зачем пришла, Пуки заглянула под умывальник и кровать, испытывая угрызения совести оттого, что обыскивает комнату своей единственной подруги. Залезла в комод и изучила его содержимое, отодвинув в сторону чулки и нижнее белье. Там не было ничего интересного. Услышав шаги, Пуки вновь села на кровать.

Вошла Элис с чайным подносом. Пуки встала и открыла буфет.

– Я уберу печенье, а то я его съем и мои ноги станут еще больше, – пояснила она.

Внутри буфета что-то мешало поставить банку с печеньем. Протянув руку, Пуки вытащила склянку с мышьяком. Щеки Элис мгновенно порозовели.

– Я как раз хотела от этого избавиться, – сказала она, поставив на стол поднос дрожащими руками.

Сидя на кровати, Элис рассказала, что ходила на кухню леди Беатрис попросить взаймы немного крахмала, но тут прозвенел колокольчик, и кухарка пошла наверх, к хозяйке. Почувствовав голод, Элис осмотрелась в поисках чего-нибудь съестного и увидела бутылочку с ядом.