Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах (сборник)

Но с сэром Бартоломью Стрейнджем ситуация совсем иная. Едва ли близкий друг сумел бы провести его. Должно быть, он знал о перевоплощении. Есть ли у нас свидетельства этого? Да. Проницательный мистер Саттерсуэйт еще в начале нашего расследования обратил внимание на игривое замечание сэра Бартоломью (абсолютно несвойственное для его манеры общения со слугами): «Вы первоклассный дворецкий, не правда ли, Эллис?» Совершенно понятное замечание в том случае, если в роли дворецкого выступал сэр Чарльз Картрайт, а сэр Бартоломью принимал участие в розыгрыше.

Ибо, вне всякого сомнения, именно так сэр Бартоломью относился к этому. Перевоплощение сэра Чарльза Картрайта в дворецкого Эллиса было мистификацией, возможно, они даже заключили пари, узнают его или нет, – отсюда замечание сэра Бартоломью по поводу сюрприза и его веселое настроение. Имейте также в виду, что у них еще было время отыграть все назад. Если б за ужином кто-нибудь из гостей узнал в сутулом дворецком среднего возраста, с измененным белладонной цветом глаз и бакенбардами, сэра Чарльза Картрайта, ничего непоправимого не произошло бы. Этот маскарад сошел бы за шутку. Но никто ничего не заподозрил. И никто не заметил на его запястье нарисованное родимое пятно – чрезвычайно тонко продуманный прием, который так и не сработал в силу отсутствия наблюдательности у большинства человеческих существ. Впоследствии это родимое пятно должно было стать главной особой приметой при описании внешности Эллиса – и за две недели осталось незамеченным! Единственным человеком, который обратил на него внимание, была мисс Уиллс, о которой мы в скором времени поговорим.

Что же произошло потом? Сэр Бартоломью умер. На сей раз всем сразу было ясно, что смерть наступила не вследствие естественных причин. Приехала полиция. Они допросили Эллиса и всех остальных. Ночью Эллис ускользнул из дома по тайному ходу, стал самим собой и спустя два дня разгуливал по садам Монте-Карло, готовый изобразить шок и удивление по поводу известий о смерти своего друга.

Это всего лишь версия. У меня нет реальных доказательств, но все последующие события свидетельствуют в пользу этой версии. Мой карточный домик сооружен весьма основательно. Письма шантажиста, найденные в комнате Эллиса? Их написал сам сэр Чарльз! Письмо, якобы написанное сэром Бартоломью, в котором тот просит Мандерса инсценировать аварию? Разве для сэра Чарльза составило бы труд написать это письмо от имени сэра Бартоломью? Если бы Мандерс не уничтожил это письмо сам, сэр Чарльз в роли Эллиса мог легко бы сделать это, когда обслуживал молодого джентльмена. Точно так же он мог подложить газетную вырезку в бумажник Оливера Мандерса.

А теперь перейдем к третьей жертве – миссис де Рашбриджер. Когда мы впервые услышали о ней? Сразу после рассказа о шутливом замечании сэра Бартоломью Стрейнджа по поводу Эллиса как идеального дворецкого – что было совершенно нехарактерно для него. Необходимо любой ценой увести разговор от темы необычного обращения сэра Бартоломью с его дворецким. Сэр Чарльз быстро спрашивает о содержании телефонного сообщения, которое принес дворецкий. Оно касается какой-то женщины – пациентки доктора. И сэр Чарльз прилагает все усилия к тому, чтобы привлечь наше внимание к этой неизвестной женщине и отвлечь его от дворецкого. Он отправляется в санаторий и беседует с директрисой – дабы направить нас по ложному следу.

Теперь мы должны поговорить о роли мисс Уиллс в этой драме. Это весьма интересная личность. Она принадлежит к той категории людей, которые не способны производить впечатление на окружающих. Она не отличается ни привлекательностью, ни остроумием, ни общительностью. Она неприметна. Но при всем этом чрезвычайно наблюдательна и очень умна. Я не знаю, показалось ли ей что-либо в дворецком необычным, но думаю, она была единственным человеком за столом, кто вообще замечал его. На следующее утро после убийства неутолимое любопытство побудило ее все вынюхивать и совать свой нос куда не следует – как выразилась горничная. Движимая, как мне представляется, охотничьим инстинктом, она проникла в комнату Дейкрсов, а затем пробралась в ту часть дома, где живут слуги.

Сэр Чарльз настоял на том, что именно он должен допросить ее, поскольку она была единственной, кто вызывал у него беспокойство. После этой беседы он испытал облегчение и чувство благодарности к ней за то, что она заметила родимое пятно. Но затем разразилась катастрофа. Я не думаю, что мисс Уиллс сразу поняла, что дворецкий Эллис в действительности является сэром Чарльзом Картрайтом. Скорее всего, у нее было смутное ощущение, что Эллис кого-то ей напоминает. Но когда он передавал ей блюда, она, будучи наблюдательной, обратила внимание – не на лицо, а на руки, державшие блюда.

Только когда он беседовал с ней, ей внезапно пришло в голову: Эллис – это сэр Чарльз! И она попросила сэра Чарльза подать ей блюдо с овощами – но вовсе не для того, чтобы вспомнить, на правом или левом запястье у Эллиса родимое пятно, а чтобы увидеть его руки в том самом положении, в каком находились руки Эллиса, когда он передавал ей блюдо, и сравнить их.

Таким образом, мисс Уиллс выяснила правду. Но она весьма своеобразная женщина. Ей нравилось сознавать, что она обладает знанием, и у нее не было желания делиться им. Кроме того, она отнюдь не была уверена в том, что сэр Чарльз убил своего друга. Одно дело – перевоплотиться в дворецкого, и совсем другое – стать убийцей. А не сознается в перевоплощении он потому, что не хочет ставить себя в неловкое положение.

Итак, мисс Уиллс хранила свою тайну – и наслаждалась ею. Но сэр Чарльз был встревожен. Ему не понравилось злорадное выражение, которое он увидел на ее лице, когда они выходили из комнаты. Он понял, что ей что-то известно. Что именно? Грозит ли ему это каким-либо образом? Он не знал. Но чувствовал, что это связано с личностью дворецкого Эллиса. Сначала мистер Саттерсуэйт, теперь мисс Уиллс… Было необходимо отвлечь внимание от этого жизненно важного для него момента и направить его на что-то другое. И он разработал план – простой, смелый и, как ему казалось, хитроумный.

Я полагаю, в день моей вечеринки с шерри сэр Чарльз поднялся рано утром, поехал в Йоркшир и, переодевшись в рванье, поручил мальчику отправить телеграмму. Затем вернулся, чтобы, по моей просьбе, сыграть роль жертвы отравления. И сделал кое-что еще: послал коробку конфет женщине, которую никогда не видел и о которой ничего не знал…

Вам известно, что произошло в тот вечер. Видя беспокойство, которое испытывал сэр Чарльз, я понял, что у мисс Уиллс имеются определенные подозрения. Когда сэр Чарльз исполнял «сцену смерти», я наблюдал за ее лицом. Я увидел выражение крайнего изумления и окончательно уверился в том, что мисс Уиллс определенно подозревает сэра Чарльза в убийстве. Когда он притворился отравленным, как и те двое до него, она решила, что, должно быть, ошиблась в своих подозрениях.

Но если мисс Уиллс подозревала сэра Чарльза, она подвергалась серьезной опасности. Человек, совершивший два убийства, не остановится и перед третьим. Я выступил с предупреждением. В тот же вечер я связался с мисс Уиллс по телефону, и, следуя моему совету, она на следующий день неожиданно уехала из дома. С тех пор она живет здесь, в этом отеле. Мою мудрость подтвердил тот факт, что следующим вечером, вернувшись из Джиллинга, сэр Чарльз отправился в Тутинг. Но он опоздал – птичка упорхнула.

Тем не менее разработанный им план, с его точки зрения, осуществлялся успешно. Миссис де Рашбриджер хотела сообщить нам что-то важное – и была убита, прежде чем успела сделать это. Как драматично! Совсем как в детективных романах, постановках и фильмах! Снова картон, мишура и раскрашенная ткань.

Но меня, Эркюля Пуаро, обмануть невозможно. Мистер Саттерсуэйт сказал мне, что ее убили, дабы она не рассказала нам то, что знала. А я добавил: или то, чего не знала. Мне показалось, его это удивило. Но он должен был понять, что я имел в виду. Миссис де Рашбриджер была убита потому, что абсолютно ничего не могла рассказать нам, поскольку не имела никакого отношения к преступлению. В качестве приманки сэра Чарльза, стремившегося пустить нас по ложному следу, она могла быть только мертвой.