Тайна хрустального замка

Но старый отшельник уже скрылся за зеленым пологом леса. Только качнулась ветка орешника.

— Теперь мы свободны, родная. Идем! — Гиальмар обнял Нинисель за плечи.

— Неужели вы думаете, что от меня можно так просто уйти? Так просто, даже не оглянувшись? — раздался позади них полный угрозы голос королевы Демонты. — У меня еще хватит колдовских сил, чтобы превратить вас в каменные изваяния. Вы останетесь здесь навсегда мертвые, равнодушные ко всему, утратившие дар жалости и любви!

Голосом гулким, как отдаленный гром, королева начала читать заклинание:

Ивер и авер, венли и вемли! Дьявольской силе тайное внемли! В мертвые камни…

Вдруг она умолкла на полуслове. Черный бархатный плащ Молчания обернулся вокруг ее плеч, закрыл губы.

— Фью-у!.. — послышался насмешливый свист Ветра. — Теперь бархатный плащ Молчания — мой! Мы с ним крепко подружились, он славный парень. Мой плащ заставляет молчать диких зверей, а ты куда хуже лютого зверя…

— Спасибо тебе, Ветер! — Нинисель подняла руки, прощаясь и благодаря.

В последний раз Нинисель оглянулась на Хрустальный замок. Он стоял холодный, пустой, безлюдный, никого не было видно за прозрачными стенами.

Нинисель и Гиальмар вошли в лес, полный солнца, зеленых теней, унизанный птичьими голосами.

— Не дрожи так, моя Нинисель, — проговорил Гиальмар, поддерживая девушку. — Скоро мы будем далеко отсюда. О боже, я еще не верю своему счастью!

Откуда-то издалека донесся звучный удар колокола. Глубокий чистый звон поплыл над верхушками леса Вительвельт. Это звонили колокола в церкви на далеком холме.

— Я слышу колокола, милый! — Нинисель повернула к Гиальмару сияющее от счастья лицо. — Я их слышу!

Колокола звучали все громче и громче, будто хотели наполнить своими голосами все небо.

Нинисель шла рядом с Гиальмаром по лесной дороге. Она останавливалась и еще робко, боязливо ступала на залитые горячим солнцем поляны, пахнувшие спелой земляникой. Потом они снова углублялись в лес. И березы, трепеща, бросали на них живые тени.

Нинисель, вспоминая, шептала одну молитву за другой.

— Этим молитвам меня учила еще матушка, — с нежностью и печалью прошептала Нинисель.

— Фью-у-у! — озорно просвистел Ветер, проносясь над ними. Он на лету разворачивал и снова свертывал бархатный черный плащ. Плащ сам собой скользнул в глубокое дупло дуба. — Здесь его никто не найдет, а птицы будут молчать! — послышался воздушный летучий голос.