Тайна крови
Шрифт:
— Если мы не поможем, ты сама не решишься, — верно заметил Тан. — А Харви мужчина порядочный.
— И его невеста, судя по всему, тоже! — я усмехнулась.
Сил смотреть на сияющую на экране Зейду не было, а потому теперь из-под одеяла выбралась я.
— Лучше положу нам мороженного.
Пока возилась на кухне, ребята о чем-то шептались, затем притихли. Ну и слава Богу. Поблагодарить Харви действительно стоит, но при личной встрече. Завтра как раз смена в шаре, вот там и поблагодарю. Еще разок. Или даже парочку. Зейда же это разрешила…
Вернулась в гостиную с подносом в руках и едва не выронила ношу. Мелкие заговорщики держали мой планшет и набирали сообщение!
— Альби! — пока добежала до дивана и бросила на него поднос, они уже сделали
От моего крика Пугало подскочило и попыталось со страху залезть под диван, но его филейная часть туда не поместилась.
— Если через полчаса тебя попросят выйти — мы возражать не будем, — засмеялась сестричка, вытаскивая застрявшего енота за хвост и затаскивая на кровать.
Смотрела на них, как на предателей. Нет, ну каковы, а? И что теперь делать? Писать Харви, что пошутила? Так же, как он пошутил на счет ребенка? Или объяснить, что это Альби была? Но ведь пальцы не поднимутся ослушаться приказа! А если Зейда узнает о сообщении? Она же все сделает, чтобы во второй раз у опекунского суда все получилось… Весь добрый настрой исчез. Я махнула на ребят рукой, чтобы не портить им настроение и ушла к себе. Все. Официально обижена.
Оказавшись одна, в тишине темной комнаты, поняла, насколько боюсь. Сделанного не вернешь, а я теперь боюсь его реакции. А еще больше боюсь отсутствия этой реакции. Сначала я смотрела на планшет, ожидая, что он оживет и сам Венероликий изволит узнать, что я имела в виду. Потом надеялась на ТМС, хотя бы со знаком вопроса. Да хоть с чем-то… К утру надеяться перестала, а когда проснулась, в обнимку с планшетом, тихим, безмолвным, то внутри меня что-то умерло. Тан и Альби не имели права этого не делать. Теперь мои непонятные отношения с Харви совсем разрушены. Он не мог не видеть сообщения. Но предпочел сделать вид, что не видел. И это еще ладно, если его сцакха шатенистая не перехватила!
Принимала душ, не чувствуя температуры воды, ела сыр и оливки, не ощущая вкуса дорогих деликатесов, ехала на репетицию, а в груди больно ныло. Пока летели, успела раз сто проверить планшет и настройки. Вдруг Харви все еще в черном списке? Вдруг еще какой-то блок. Но нет. Никаких препятствий. Тем не менее, он молчал.
Всхлипнула и утерла слезы, а затем покинула волар, чтобы отправиться в здание национального театра и балета. Туда, где всю свою сознательную жизнь мечтала работать. Что ж, если Харви делает вид, что ничего не случилось, то и я поступлю так же. Все. Хватит страдать. Вечером отправлюсь в шар и, в случае, если спросит, сделаю вид, что ничего не понимаю. А потом уже можно будет и пошутить, что, мол, это Альби отправила, не обращай внимания.
И только показалось, что я обрела душевный покой, как в сидящей на лавочке перед входом в высотку женщине я распознала Зейду. Вот уж кого не хватало для полного счастья. И не спится ей, лучистой красавице в обтягивающем белом платье!
Сделала вид, что не заметила и прошла мимо.
— Мне казалось я доходчиво пояснила тебе о том, как все будет, но ты по-хорошему, видимо не понимаешь, — донеслось в спину. Пришлось остановиться и нехотя развернуться.
— О чем это ты?
— Опекунский суд. Вечерние тмс-ки, — она хищно улыбнулась, продолжая сидеть, закинув ногу на ногу, а одну руку — на спинку лавочки. — Ты правда думала, что он расплавится, как сыр в духовке и кинется к тебе? Мы долго смеялись над твоим сообщением. Прежде, чем заняться умопомрачительным сексом. И для твоего сведения. Я только что сделала тест, — она протянула мне знакомую каждой женщине дистрикта палочку Киссенджера. Ту самую, при помощи которой лекари определяют беременность и которую подделать невозможно. Положительный. Беременность: семь часов. Пол: мужской. Отец: Харви Хартман.
Сцакха плешивая! Чтоб тебе пустынный мертвоед голову откусил! Это получается, уехав от меня, он с этой… этой… Зейдой? В тот момент, когда я смотрела на его великородную рожу по зорычу, он делал наследника? Отказалась я, засандалил фетессе?
Шустрый! Все знают, такой тест не подделать! Ведь не подделать же?!— Кстати, для тебя потрясающая новость, — она улыбнулась так, что заранее повеситься захотелось. — Твои услуги в шаре больше не требуются. После твоей выходки и нашей радостной новости, неужели ты думаешь мы с Харви будем терпеть твое присутствие? Ты разожгла искру моего мужчины до максимума и больше не нужна. Теперь с твоей задачей в полной мере могу справиться я. Войти с ним в купол. Конечно, это не безопасно для ребенка, но фетессам выбирать не приходится. И да. Разрешаю позвонить ему и убедиться в правдивости моих слов. Сейчас. В моем присутствии. Ты услышишь его голос последний раз.
Холодные слова словно ножами резали по сердцу. Последний раз…
Нет. Последний раз у нас был в воларе, когда он говорил, что хочет от меня ребенка. Я запомню его таким. И последний раз, и Харви. А с этого момента великородный для меня умер. Великородный обманщик. Лжец и манипулятор. Зачем он играл моим сердцем? Зачем говорил о ребенке, когда сам обрюхатил свою невесту?
— Мне не нужно. Достаточно и вашего слова.
— Ну же, — на лице Зейды отобразилось поддельное сочувствие. — Мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом именно так. Но я посчитала, что будет лучше сделать это без прессы и избежать неловкого разговора с моим мужем.
Я хмыкнула. Какая в сущности разница. Будущим, настоящим, но мужем.
— Зато теперь ты можешь полностью посвятить себя балету и фету Ронхарскому. Ты нравишься ему.
— Это вы по новостным сюжетам определили?
Ее губы дрогнули в ухмылке.
— Нет, дорогая. По тому, как он смотрит на тебя, когда ты рядом. Давай говорить начистоту. С Харви у тебя нет и не было будущего. Я верю, что ты любишь его. И что он тобой увлечен, поэтому делал все, что делал. Но такие, как он, женятся на таких, как я. Это суровая правда жизни, которую тебе следует принять. На нем слишком большая ответственность и порой приходится выбирать между тем, что необходимо и тем, что хочется. Ты была его прихотью, но, как видишь, — мне снова помахали палочкой беременности. — Всему приходит конец. Мне правда жаль, Ландрин, что все вышло именно так. По-настоящему жаль.
Ага. Такое же настоящее сожаление, как твоя грудь! Силиконовая.
— Я поняла, Зейда. Фетесса Лоуренс.
— Вот и славно! — она поднялась и, окинув меня сочувствующим взглядом, развернулась и пошла прочь. Не сразу заметила черные тени рейгвердов, державшихся неподалеку.
— Вот и славно! — подтвердила я, посмотрев наверх. Туда, в пепельный-сизый туман, скрывающий верхние этажи Арт Паласа. Такой же пепельно-сизый, как чьи-то глаза. — Катитесь к аркху под хвост, фетрой Хартман. Разожгли свою искру? Воспользовались мною? Ну так будьте счастливы со своей невестой и ребенком! А я буду счастлива баз вас! Может, вас тор-ан на поединке пристукнет, только рада буду!
Словно в насмешку, мне на лицо плюхнулась крупная капля. Как божественный плевок. Затем другая, третья. Кажется, само небо плакало вместо меня. А вот я плакать не буду. Запретила себе. Хотела сорвать с безымянного пальца кольцо Хартмана и вышвырнуть в мусорку, но оно неожиданно вспыхнуло золотым светом и намертво впилось в кожу, отказываясь участвовать в подобном акте вандализма. Я вскрикнула от боли, потрясла рукой, вглядываясь в золотистые блики, окружающие герб Харви.
— Ползучее Великородие! Великогад поганый! Ненавижу!!! Слышишь меня? Ненавижу тебя!
Слезы все-таки хлынули из глаз и, пока не передумала, поплелась ко входу. Мы станцуем с фетом Ронхарским. Так станцуем, что весь девятый дистрикт перед нами на колени упадет! И мы станцуем, как положено! С финальным поцелуем. И этот поцелуй будет настоящим, от души! Харви знает, что это значит для меня. Он хотел меня сломать? Растоптать? Посмеяться? Ну так пусть обломается. Аллевойские не сдаются. Вытерла рукавом слезы и решительно выдохнула. В Арт Палас входила не брошенная женщина с разбитым сердцем, в Арт Палас входила балерина, чье имя в скором времени прогремит на весь мир.