Тайна личности Борна (др. перевод)

На крыльце через улицу стояла довольно молодая — и эффектная женщина. Она быстро говорила, взволнованно жестикулируя, с человеком, который все время кивал, словно запоминая распоряжения. Этот человек был тот самый седой, представительный оператор из «Классиков». Человек, чье лицо Джейсон так хорошо знал, не зная. Лицо, которое породило в памяти другие образы… картины, столь же страшные и мучительные, как те, что терзали его последние полчаса.

Но было и отличие. Это лицо вызывало воспоминания о тьме, шквалах ветра в черном небе, череде взрывов и стаккато автоматных очередей, эхом отдающихся в лабиринте джунглей…

Борн отвел глаза от крыльца и взглянул на Вийера. Генерал выключил фары и собирался выйти из машины. Джейсон отпустил сцепление и подкатился к седану, слегка стукнув бампер. Вийер резко обернулся.

Борн выключил фары и зажег лампочку в салоне. Поднял руку и знаками велел старику оставаться в машине. Вийер кивнул, и Джейсон потушил свет.

Седой спустился на ступеньку, задержавшись, чтобы дослушать женщину. Теперь она была хорошо видна. Лет тридцати пяти — тридцати восьми, с короткими темными волосами и лицом, бронзовым от загара. Высокая, статная, длинное белое платье стройнило ее, подчеркивало округлость груди, оттеняло загар. Если бы она жила в этом доме, Вийер упомянул бы ее. Значит, не жена, значит, была гостьей, которая знает, когда прийти. И значит, она связана с кем-то из домочадцев. Старик наверняка ее знает, но как хорошо? Видимо, не слишком.

Седой оператор кивнул, спустился по лестнице и торопливо зашагал прочь. Женщина вошла в дом, свет фонарей озарял опустевшее крыльцо, посверкивал на лакированной черной двери и медной ручке.

Почему это крыльцо и эта дверь ему знакомы? Образы. Действительность, которая не была действительной жизнью.

Борн вышел из машины, наблюдая за окнами: не шевельнется ли занавеска. Ничего. Он быстро подошел к автомобилю Вийера, тот открыл окно и смотрел на Борна, удивленно подняв густые брови.

— Бога ради, в чем дело?

— Там, на крыльце, — сказал Джейсон, присев на корточки. — Вы видели то же, что и я.

— Наверное. И что?

— Кто эта женщина? Вы ее знаете?

— От души надеюсь, что знаю. Это моя жена.

— Ваша жена? — Изумление Борна было написано на его лице. — Я думал, вы сказали… я думал, вы сказали, что она старая. Что вы хотели продолжить разговор при ней, потому что привыкли прислушиваться к ее мнению. В условиях боя, как вы сказали. Вы так сказали.

— Не совсем. Я сказал: «старая солдатка», потому что мы уже давно вместе. И я в самом деле прислушиваюсь к ее мнению. Но это моя вторая жена — гораздо моложе, но столь же преданная, как первая, которая умерла восемь лет назад.

— О Боже!

— Пусть вас не тревожит разница в годах. Она горда и счастлива быть второй мадам Вийер. Она очень мне помогает.

— Какая жалость, — прошептал Борн. — Господи, какая жалость.

— В чем дело? Вы не ожидали этого? Так часто случается: она необыкновенно хороша. Я горжусь ею.

Джейсон выпрямился, Вийер открыл дверцу.

— Подождите здесь, — сказал генерал. — Я войду и проверю; если все в порядке, подам вам сигнал. Если нет, вернусь, и мы уедем.

Борн не сходил с места, загораживая дорогу.

— Генерал, я должен задать вам вопрос. Не знаю как, но должен. Я говорил вам, что нашел ваш телефон у связного Карлоса, в «дупле». Но не говорил, где это «дупло». — Борн перевел дух, взглянув на дверь через улицу. — Теперь я должен задать вам вопрос, и, пожалуйста, хорошенько подумайте, прежде чем ответить. Покупает ли ваша жена одежду в магазине под названием «Классики»?

— На Сент-Оноре?

— Да.

— Я как раз знаю, что нет.

— Вы уверены?

— Совершенно. Мне не только ни разу не попадались счета оттуда, но она говорила мне, что ей очень не нравятся их вещи. Моя жена весьма осведомлена в вопросах моды.

— О Господи.

— Что?

— Генерал, мне нельзя входить в этот дом. Что бы вы там ни нашли, мне туда нельзя.

— Почему? Что вы говорите?

— Человек, который говорил на крыльце с вашей женой. Он из «дупла», из «Классиков». Это связной Карлоса.

Андре Вийер побелел. Он оглянулся на свой дом через улицу, на поблескивающую черную дверь, на медь, в которой играл свет фонарей.

Рябой нищий поскреб подбородок, стянул свой видавший виды берет и вошел в бронзовые двери церкви в Нёйи-сюр-Сен.

Под неодобрительными взглядами двух священников он прошел между скамьями. Оба каноника не скрывали досады: это был богатый приход, а богатый приход, несмотря на христианское милосердие, обладает привилегиями. Одна из них — определенный уровень молящихся, не смущающий других молящихся, а этот старый оборванец нарушал все приличия.

Нищий сделал слабую попытку преклонить колени, сел на скамью, перекрестился и опустил голову в молитве, правой рукой отодвигая левый рукав. Часы на запястье несколько противоречили остальному облику. Это был дорогой хронометр, с которым он никогда не решился бы расстаться, ибо его подарил Карлос. Однажды он опоздал к исповеди на двадцать пять минут, расстроив благодетеля, и объяснил в свое оправдание, что у него нет исправных часов. При следующей встрече Карлос просунул хронометр под полупрозрачной шторкой, отделяющей грешника от праведника.

Условный час настал. Нищий поднялся, подковылял ко второй справа кабинке, раздвинул занавески и вошел.

— Ангелюс Домини.

— Ангелюс Домини, сын Божий, — произнесли резким шепотом из-за шторки. — Благостны ли дни твои?

— Они стали благостны…

— Хорошо, — перебил голос. — Что ты мне принес? Мое терпение на исходе. Я плачу тысячи — сотни тысяч — за глупость и разгильдяйство. Что случилось в Монруже? Кто передал лживые сведения из посольства? Кто их принял?

— В «Постоялом дворе на углу» была устроена ловушка, но не затем, чтобы убить. И вообще трудно понять зачем. Хоть атташе Корбелье и повторил лживые сведения, наши люди уверены, что без своего ведома. Его обманула эта женщина.

— Его обманул Каин! Борн выслеживает источник за источником, подбрасывает дезинформацию, таким образом их разоблачая. Но зачем? Для кого? Мы знаем, кто он сейчас, но он ничего не передает в Вашингтон. Он отказывается выходить из подполья.

— Чтобы ответить, — сказал оборванец, — я вынужден буду вернуться на много лет назад. Возможно, он не хочет, чтобы вмешивалось начальство. В американской разведке тоже есть свои самодержцы, редко сотрудничающие друг с другом. Во времена «холодной войны» информацию трижды-четырежды продавали одним и тем же станциям, возможно, Каин ждет, пока ему не покажется, что наверху договорились о единой стратегии.