Тайна Медвежьей лощины

Клим не понимал, какую пользу может принести месяц в лагере труда и отдыха, но спорить не стал, рассудив, что за его хорошее поведение, как и было обещано, его снимут с учета.

Тяжелые воспоминания прервал радостный возглас:

– Ура, приехали!

Автобус стоял у железных ворот, за которыми проглядывал двухэтажный корпус, выкрашенный в темно-зеленый тон, спортивная площадка с множеством снарядов, деревянный помост, окруженный невысоким барьером из толстых канатов.

Справа от корпуса был еще один дом, сзади которого располагался большой гараж и, по-видимому, складское помещение с металлическими дверями с огромным навесным замком.

Ворота открыл невысокий, но мощный мужчина в спортивном костюме и свистком на ленточке.

– Выходим по одному, – скомандовал мужчина. – Строимся! Меня зовут Василий Егорович, я ваш физрук.

Пассажиры автобуса один за другим выходили, с любопытством оглядывались и нехотя вставали в кривую шеренгу. Петр Алексеевич и вожатые встали плечом к плечу с мужчиной, вытащили списки ребят.

– Вы будете разделены на три отряда, – начал Петр. – Сейчас каждый вожатый назовет того, кто будет в его отряде. Потом вы отправитесь к спальному корпусу, где расселитесь по четыре человека в каждой комнате. Ровно в два приходите вон под тот навес, – Петр показал куда-то влево. – Обедаем, а потом основательно знакомимся. Туалеты и умывальники находятся за спальным корпусом. Зоя, начинай, – обратился он к вожатой, девушке лет двадцати пяти, с короткой стрижкой, в джинсах, черной футболке и красной толстовке. За спиной Зои висел немаленький рюкзак, из которого выглядывала ручка теннисной ракетки.

– Итак, – протянула Зоя, – в мой отряд попали…

Потом своих ребят выкликали Руслан и Олег, крепкие парни, не только окончившие педагогический вуз, но и успевшие отслужить в армии. У Руслана на левом плече виднелась наколка парашюта с буквами ВДВ, у Олега джинсы поддерживал солдатский ремень. Оба были в полосатых тельняшках и бейсболках. В отличие от вожатых старший воспитатель Терещенко был одет в темный костюм, темную же рубашку, в руках держал кожаный кейс.

Через несколько минут автобус покинул стоянку перед воротами, Василий Егорович аккуратно закрыл ворота, не забыв навесить хитроумный замок. Для уверенности он качнул раз-другой ворота, но те даже не колыхнулись, и физрук удовлетворенно улыбнулся: без его ведома никто не выйдет за ворота лагеря.

Кстати, сам лагерь был обнесен двухметровым забором из коричневого металлического профиля. От ворот к корпусу вела утрамбованная щебеночная дорожка, от которой в разные стороны отходили дорожки поуже.

Познакомившиеся в автобусе Дизель, Клим и Ярик заняли дальнюю комнату на втором этаже. Четыре койки, четыре тумбочки, небольшой столик и два стула, у двери прибита вешалка.

– Я сюда, – доложил Дизель, заняв койку справа от окна. Он швырнул рюкзак под койку, вытянулся поверх клетчатого одеяла и облегченно выдохнул. – Поесть не мешало бы. Мне бабуля с собой пирожков дала, только я их еще у автобуса съел.

– Держи, – бросил ему шоколадный батончик Ярик. – Если кто хочет, у меня в сумке еще есть.

Ярик и Клим заняли свои койки, и на несколько минут в комнате воцарилась тишина. Каждый думал о своем и пытался представить, что их ждет здесь.

– Пацаны, – привстал со своего места Клим, – как договорились: держимся друг за друга. Наш Олег вроде парень неплохой, надеюсь, придираться не будет. Нам, как говорится, «ночь простоять, да день продержаться». Месяц – это немного. Зато потом два месяца воли!

– А я все думаю, как там без меня дед с бабулей, – грустно проговорил Дизель. – Как они с сеструхами без меня справятся.

– У тебя их много, сеструх-то?

– Три, – улыбнулся Дизель. – Машке семь лет, Дашке – пять, Аришке – только два исполнилось в мае. Шебутные они, на месте ни секунды не усидят. В прошлом году Машка увела Дашку на пруд. Еще бы немного, и утонули бы. Спасибо соседу. Он мимо проезжал, увидел, кто-то барахтается в воде, ну и достал чуть живых. Дед тогда выпорол Машку, только ей и дела мало. Каждый день у неё новая затея.

– А тебя за что сюда сослали? – поинтересовался Ярик.

– Да я уже говорил ему, что из-за дури. Знакомые ребята пошли на станцию, и за ними. И как я додумался? И ничего в этом смелого нет. Иногда представляю себя на месте того пацана, что сорвался…

Ребята сочувственно покивали.

– Здрасть, – в дверях стоял парнишка, смуглый, черноглазый. Ярик вспомнил, что видел того на соседнем черед проход сиденье автобуса, он дремал, прикрыв лицо журналом. – Примите в компанию?

Не дожидаясь ответа, черноглазый опустился на койку возле двери, кинул журнал на тумбочку и представился: – Демис Полиади.

– Не русский что ли? – спросил Дизель.

– У меня дед грек, меня в честь него Демисом назвали. Если трудно, зовите меня просто Греком. Меня так в спортшколе зовут.

– А ты чем занимаешься?

– Карате-до, слышал?

– Не-а, я слышал только про карате-после! – засмеялся Дизель. – А ты нам приемчики покажешь?

– Да зачем они тебе, – улыбнулся Грек. – У тебя кулаки дай бог каждому. Двинешь, мало не покажется. Бах-бах!

Санька заулыбался.

– Нет, драться это не по мне. Мне родители всегда твердили, что любой конфликт можно разрешить мирно, если включать мозги. Да и руки мне надо беречь, я как папка хирургом хочу стать. Может, тоже в Африку поеду работать. Там, знаете, как интересно! Когда родители приезжают, у нас все соседи собираются, да еще с других улиц приходят. Папка на камеру много чего снимает, куда там каналу дискавери!

Где-то внизу послышался звук свистка. Пора было идти обедать.

Слева от спального корпуса, в тени огромных лип расположился навес, под ним в два ряда сколоченные из досок столы, накрытые клеенкой в мелкий цветочек, вдоль столов – скамьи. В торце каждого стола стояли вожатые, перед ними кастрюли и стопка металлических тарелок. На столах в пол-литровых банках ложки, рядом на подносах нарезанный крупными кусками ржаной хлеб.

Когда все расселись, вожатые стали ловко разливать борщ по тарелкам и передавать их вдоль стола. Весь процесс занял не более двух минут. Также быстро пошли по кругу тарелки с макаронами и сосиской. Потом вожатые заполнили стаканы компотом и сели сами поесть. Никто особенно не разговаривал, как это бывает, когда за столом собираются малознакомые люди. Только девчонки хихикали, поглядывая на вожатых и делая вид, что совсем не хотят есть.

Когда с обедом было покончено, встал старший воспитатель.

– Сегодня дежурит первый отряд, – объявил он. – Зоя, назначь дежурных по кухне, пятерых отправь к кастелянше Нине Игнатьевне за бельем. Всем остальным застелить койки, уложить вещи в тумбочки, у кого есть ценные вещи или деньги, сдать мне, я положу в сейф. Сегодня вечер знакомства, будет дискотека. Ужин в семь. Не опаздывать, а то голодными спать ляжете. Отбой в десять, подъем завтра в шесть.

По рядам прошел недовольный гул.

– Ни фига себе, в шесть! Чего в такую рань! Здесь не армия!

– Верно, не армия, – Петр был спокоен. – Но и не пионерский лагерь. Здесь особые условия, особые требования. Думаю, быстро привыкнете, а кто тормозить будет, тому поможем.

В его голосе не было угрозы, но ребята поняли, что спорить с Петром Алексеевичем бесполезно.

Следующие два часа у ребят прошли в суете обустройства. Дизель с друзьями обошли весь лагерь, убедились, что выйти за периметр лагеря невозможно. Клим рассказал Греку о своих подозрениях по поводу того, что автобус кружил по лесу, создавая у пассажиров впечатление, что они уехали далеко от города, а на самом деле до города было не более тридцати километров.