Тайна моего двойника

– Я с вами, – повторила она, громко стуча зубами и задыхаясь от обжигающего холода. – Подождите!

Странное шествие вышло из подземного канала. Открывала его я, вполне одетая и вполне сухая, а за мной следовали трое мокрых насквозь людей, с которых все еще лила, замерзая и превращаясь в сосульки, вода, один из которых при этом волочился за Джонатаном по снегу, словно мешок, оставляя за собой широкий след…

Увидев нас, Светлана остолбенела. Она слезла по сугробам навстречу нам, запричитала и осеклась внезапно:

– Да это же Игорь!

Я кивнула молча.

– А вы кто? – спросила Светлана девушку.

– К-К-Катя, – выговорила та, отбивая дробь зубами.

Для расспросов был явно не лучший момент. Посему Светлана просто протянула ей руку и помогла залезть наверх, к машине, а я ухватилась вместе с Джонатаном за ворот Игоря, и мы втащили его на высокий берег.

Я сняла пальто и протянула Кате:

– Снимайте вашу куртку. И штаны хорошо бы тоже. В машине тепло.

Она покачала головой. Но пальто взяла и, не стесняясь нас, вывернулась из своей оледеневшей пятнистой шкуры, натянула на себя мое пальто и молча забралась на заднее сиденье.

Джонатан стащил с себя мокрый свитер и рубашку и надел свою куртку, оставшуюся сухой, на голое тело.

– Его тоже надо переодеть, – кивнул Джонатан на Игоря и, подумав, снял свою куртку. – Наденешь это на него.

Я запротестовала. Светлана стала расстегивать свою норковую шубу:

– Это лучше куртки, его укроет целиком.

Джонатан снова влез в свою куртку, а мы со Светланой принялись расстегивать задубевшие пуговицы Игоревой дубленки.

Под ней, как и у девушки Кати, ничего не было. Ни майки, ни рубашки – голая грудь с русой мокрой шерстью…

Я начала расстегивать джинсы Игоря. Катя выпрыгнула из машины:

– Давайте я!

Это почему еще, собственно, она? Но я не успела додумать, потому что из-под «молнии» джинсов появилась русая и курчавая, как на груди, мокрая шерсть. Тут до меня дошло, отчего Катя не хотела стащить с себя брюки – там, под ними, по всей видимости, было ровно столько же, сколько под джинсами Игоря.

Я разогнулась, оставив Кате эту работу. В конце концов, раз ей так хочется… А мне, под взглядом Джонатана, раздевать Игоря… Пусть она.

И только когда Катя, снова забравшись на заднее сиденье, устроила голову Игоря у себя на груди, до меня окончательно дошло, что эти двое, разбуженные шумом и перестрелкой в доме и решившие воспользоваться неразберихой и сбежать, – спали вместе.

Выезжая из поселка, мы увидели позади сигнальные огни милицейских машин. Я дернулась было:

– Остановись, Джонатан! Надо все же сказать, что там канал!..

Джонатан стал притормаживать.

– Успокойся, – строго сказала мне Светлана. – Васька наверняка знает, что там вода. И вряд ли у него есть привычка принимать ванны со льдом.

– Но у него где-то есть лодка!

– Сомневаюсь, что у него было время стаскивать ее на воду, – сказал Джонатан. – К тому же – не слышишь? – перестрелки больше нет. Должно быть, все уже закончено.

– Поехали, поехали, – поторопила Светлана, – этих надо в больницу везти, обморозились небось. Тебе бы тоже не помешало врачам показаться, Джонатан!

– Вот еще, – буркнул он. – Мне не нужны врачи.

– Тогда давайте ко мне, водочки дернем!

Светлана была возбуждена приключением и спать явно не собиралась. Чего нельзя было сказать обо мне. Я чувствовала, как мое тело начало наливаться тяжелой, свинцовой усталостью и апатией. На меня отчего-то стала наваливаться депрессия. Впрочем, это вовсе не «отчего-то». Случилось слишком много всего за этот день…

Нашлась наша мать: выяснилось, что она не хотела нас убить.

Нашелся наш отец: выяснилось, что он как раз хотел…

Нашелся Игорь: выяснилось, что у него другая женщина…

Нет, я не ревновала, увидев Игоря в объятиях Кати! Я его уже не любила. И у меня уже был другой мужчина. Ну, пусть не совсем, не в полном смысле этого слова «был»…

Но вот что непостижимо: Игорь явно думал, что меня убили, причем по его вине, пусть и частичной, – и спал с другой женщиной! Он утешился с другой женщиной?

Так что мне было от чего впасть в депрессию.

К тому же…

Как это у меня сложилось в голове? «Он мне не по зубам», – вот как. Джонатан постоянно ускользал от меня, ускользал во всех смыслах. Он ускользал от отношений со мной, поставив им жесткий предел по своему разумению и воле; он ускользал от моего понимания; он ускользал даже от определения, которое можно было бы ему дать. И я до сих пор не знала, с каким человеком имею дело и почему этот загадочный человек имеет дело со мной… Очевидно, что его влечет ко мне, но что влечет? Любознательность, с которой он изучал с равным энтузиазмом восточные философские учения и весьма практическое шпионское дело, экономику и политику? Рыцарство, склонность к благотворительности?

Или – любовь?..

Мы отвезли «этих» в больницу. В дороге Игорь пришел в себя, но был каким-то вялым, глаза его беспрестанно закрывались, и, казалось, он меня не узнавал или не реагировал. Катя тоже сидела понурая, хотя зубами стучать перестала. О чем она думала? Что и кого оставила она позади себя, в трехэтажной даче, покинутой ее хозяином не то чтобы добровольно?.. Какой период ее жизни завершился в этом подземном ходе и какой теперь начнется? Я не знала, но гадать не хотела. Какое, собственно, мое дело? Это ее проблемы. И, может быть, Игоря. Но не мои.

Оставив их на попечение врачей, мы вернулись в гостиницу, отказавшись от предложения Светланы «дернуть водочки» и ночевать у нее. Нужно было сменить вещи, нужно было принять горячие ванны… И выспаться.

Я повесила сушиться мое пальто, отданное мне Катей в больнице, оно было совершенно мокрым в нижней части – ведь Катя не захотела снимать свои пятнистые штаны, под которыми не было трусов…

Ванна шумно наполнялась горячей пенистой водой.

Я не шевелилась, вяло думая, что вода сейчас перельется через край. Теперь уже не усталость и не апатия пригвоздили меня к стулу. То, что подобралось ко мне незаметно и накинулось из-за спины, как наемный убийца, называлось отчаянием.

«Зачем я все это сделала? – думала я. – Зачем пустилась в поиски и розыски, в поездки и расследования? Чтобы потерять все то, что у меня было? Чтобы ничего не найти взамен? Потеряв Игоря, я не обрела Джонатана. Найдя Шерил, я ее едва не потеряла. И отца я нашла себе не в радость – только отвращение и тоска: стоило ли находить? И мать мою – Светлану – зачем разыскала? Чтобы осложнить себе жизнь, раздираясь между двумя матерями? Чтобы моя мама страдала, узнав, что я не ее дочь? И, что хуже всего, узнав, что уже появилась в моей жизни другая, новая и к тому же родная мать?..