Тайна моего мужа

– Эх вы, несчастные жертвы эксплуатации, – заметил дядя Фил, которому не на что было жаловаться, поскольку он уже вышел на пенсию.

– А почему бы вам вместе не организовать свое дело? – спросила мать Тесс.

Они и впрямь трудились в смежных областях. Тесс была менеджером по работе с клиентами в правовой издательской компании из разряда «но мы же всегда делали это именно так». Уилл занимал пост креативного директора в крупном, престижном и до крайности самодовольном рекламном агентстве. Так они и познакомились: Тесс оказалась клиенткой Уилла. Фелисити работала у одного деспота художником-оформителем.

Стоило им об этом заговорить, как идеи посыпались одна за другой, вставая на места. Щелк, щелк, щелк! К тому времени, как они доели торт, все уже было улажено. Уилл станет креативным директором! Ясное дело! Фелисити – главным художником! Конечно же! Тесс – коммерческим директором! Вот это не казалось таким уж очевидным, ведь она никогда не занималась ничем подобным. Тесс всегда представляла сторону заказчика и к тому же в плане общения относилась к интровертам.

Собственно говоря, несколько недель назад в приемной у врача она прошла напечатанный в журнале «Ридерз дайджест» тест под названием «Страдаете ли вы социофобией?». И ее ответы (все «В») подтвердили, что она и впрямь страдает социофобией и ей следует обратиться за профессиональной помощью или «вступить в группу психологической поддержки». Должно быть, все, кто проходил этот тест, получали тот же результат. Если ты не подозреваешь, что страдаешь социофобией, то не станешь и утруждаться прохождением теста, ибо будешь слишком занят болтовней с секретарем.

Конечно, она не обратилась за профессиональной помощью и даже не рассказала о своем открытии ни единой живой душе. Даже Уиллу и Фелисити. Заговори она, и социофобия стала бы реальностью. Они оба начали бы наблюдать за ней на людях и искренне сочувствовать, подмечая унизительные свидетельства ее застенчивости. А она стремилась это скрыть. Когда она была маленькой, мать как-то сказала, что ее застенчивость – это едва ли не своеобразный эгоизм. «Когда ты вот так опускаешь голову, милая, людям кажется, что они тебе не нравятся!» Тесс приняла эти слова близко к сердцу. Она выросла и научилась вести светские беседы, пусть даже сердце заходится от ужаса. Она заставляла себя встречаться с собеседником взглядом, хотя ее нервы визжали, требуя, чтобы она отвернулась. «Слегка простыла», – говорила она, объясняя сухость в горле. Она научилась жить с этим так же, как другие учатся жить с непереносимостью лактозы или чувствительной кожей.

Как бы там ни было, в тот сочельник двухлетней давности Тесс не особенно встревожилась. Это всего лишь разговоры после тетушкиного пунша. На самом деле никто не собирался начинать совместное предприятие. Ей и правда не придется работать с клиентами.

Но потом, когда они уже вернулись в Мельбурн и отмечали Новый год, Уилл с Фелисити все продолжали об этом говорить. В доме Уилла и Тесс имелся просторный подвал с отдельным входом, который предыдущие владельцы отвели под «подростковый клуб». И что они теряют? Стартовыми затратами можно и пренебречь. Уилл и Тесс выплачивали за ипотеку больше, чем необходимо. Фелисити снимала квартиру на пару. Если у них ничего не выйдет, они смогут все бросить и снова найти работу.

Волна их энтузиазма захватила Тесс. Она охотно уволилась из тогдашней фирмы, но, когда она в первый раз сидела за дверью офиса потенциальных клиентов, ей пришлось зажать ладони между коленями, чтобы унять дрожь. Часто она отчетливо ощущала, как трясется голова. Даже теперь, полтора года спустя, каждая встреча с новым заказчиком давалась ей ценой нервного истощения. И тем не менее она непостижимым образом преуспевала в своей деятельности.

– Вы не такая, как остальные люди из агентств, – заметил однажды клиент под конец их первой встречи, рукопожатием скрепляя сделку. – Вы действительно умеете слушать.

Ужасную нервотрепку уравновешивал прилив восторга, который она испытывала всякий раз по завершении встречи. Казалось, она ступает по облакам. Ей снова это удалось! Она сразилась с чудовищем и одержала победу. И, что самое восхитительное, никто даже не подозревал о ее тайне. Она находила заказчиков, бизнес процветал. Благодаря запуску новой линейки продукции, который они организовали для косметической фирмы, их даже номинировали на премию в области маркетинга.

Должность Тесс предполагала, что она часто будет уезжать из конторы, оставляя Уилла и Фелисити наедине на долгие часы. Если бы кто-нибудь спросил, беспокоит ли ее это, она бы рассмеялась и сказала: «Фелисити Уиллу – как сестра».

Она отвернулась от доски. Ноги подкашивались. Она отошла и снова села, выбрав стул по другую сторону стола. И попыталась уложить в голове все происходящее.

Сейчас шесть часов вечера, понедельник. Она находится посреди собственной жизни.

У нее хватало других забот, когда Уилл поднялся из офиса в подвале и сказал, что им с Фелисити нужно с ней поговорить. Тесс только что закончила беседовать по телефону с матерью, которая позвонила сообщить, что сломала ногу, играя в теннис. Следующие восемь недель ей предстоит провести на костылях, и она крайне сожалеет, но нельзя ли в этом году отпраздновать Пасху в Сиднее, а не в Мельбурне?

Впервые за пятнадцать лет, прошедшие с тех пор, как они с Фелисити перебрались в другой штат, Тесс пожалела, что живет так далеко от матери.

– Мы вылетим в четверг, сразу после занятий в школе, – пообещала она. – Ты справишься до тех пор?

– О, со мной все будет в порядке. Мэри мне поможет. И соседи тоже.

Но тетушка Мэри не водит машину, а от дяди Фила нельзя ждать, что он возьмется подвозить ее каждый день. Кроме того, Мэри и Фил уже и сами далеко не молоды. А все соседи у матери Тесс – либо древние старушки, либо деятельные молодые семьи, которым едва хватает времени приветственно помахать рукой, пока они задним ходом выводят свои большие автомобили с подъездных дорожек. Вряд ли они станут носить кому бы то ни было еду в судках.

Тесс беспокойно размышляла, не заказать ли билет до Сиднея прямо на завтрашний день, а затем, возможно, найти для матери домработницу. Люси будет возражать против посторонних в доме, но как ей иначе принимать душ? Как готовить?

Ситуация складывалась непростая. У них накопилось много работы, а ей не хотелось оставлять Лиама. С ним что-то было неладно. Одноклассник Маркус портил ребенку жизнь. Не то чтобы он впрямую изводил Лиама. В этом случае ситуация оказалась бы ясной и недвусмысленной и они могли бы прибегнуть к строгому, расписанному по пунктам школьному своду правил: «Мы проводим политику нулевой терпимости к травле». Но Маркус был не так-то прост. Очаровательный маленький психопат.

И Тесс была уверена, что сегодня при участии Маркуса в школе случилось нечто новое и ужасное. Она кормила Лиама ужином, пока Уилл с Фелисити работали внизу. Обычно по вечерам им с Уиллом и Лиамом, а зачастую и с Фелисити тоже, удавалось собраться за едой вместе, по-семейному, но веб-сайт «Постельных принадлежностей» нужно было закончить к этой пятнице, так что они все работали допоздна.

За ужином Лиам вел себя тише обычного. Он всегда был мечтательным, задумчивым мальчиком, не склонным много болтать, но в том, как он машинально накалывал на вилку кусочки сосиски и макал их в томатный соус, сквозило что-то чересчур взрослое и печальное.

– Ты сегодня играл с Маркусом? – спросила Тесс.

– Не-а, – отозвался Лиам. – Сегодня понедельник.

– И что с того?

Но он умолк и отказался обсуждать это дальше, и сердце Тесс наполнилось яростью. Нужно еще раз поговорить с его учителем. У нее было отчетливое чувство, что ее ребенок подвергается дурному обращению и никто этого не замечает. Школьная игровая площадка превратилась в поле боя.

Так что, когда Уилл позвал ее вниз, мысли Тесс были заняты этими двумя вещами: маминой лодыжкой и Маркусом.