Тайна Нефертити

— На сколько лет назад ты ушла в прошлое? — спросил он тихо.

— На десять... нет, на пятнадцать. Ты это специально сделал?

— Именно вид ночью ты так обожала. «Бибан эль-Мелек в лунном свете», — восторгалась ты тонким детским голоском, выговаривая арабские слова с ужасным произношением...

— Это не только вид, — сказала я, улыбаясь тому, как он меня передразнил, — но и история этого места тоже.

— М-м-м, как это там... золото и драгоценности, спрятанные под землей сокровища... Не смешно ли, что слова эти могут разжигать воображение. А толпы бессильных мертвецов...

— Не знала, что ты любишь стихи.

— В этом лучше не признаваться. А насчет бессильных мертвецов сказано неверно. У этих мертвецов силы много, и власть их велика не только, пока они живы, в их власти проклясть живых даже после своей смерти.

— Ты говоришь о проклятии фараонов?

— Мы оба знаем, что не было никакого проклятия, это всего лишь газетные сплетни. Захороненные сокровища сами в себе несли проклятие. Подумай, сколько бедолаг было подвергнуто пыткам и посажено на кол в древние времена за то, что польстились на золото, похороненное в этих гробницах. Не говоря уже о более поздних жертвах, которые извели себя желанием...

Я вздрогнула. Он обнял меня крепче, но без всякого тайного умысла. Его мысли были заняты совсем другим.

— Майк, ты собираешься искать гробницу?

— Нет.

— Но...

— Это совершенно безнадежно, Томми. Если бы мы могли сузить территорию поисков до какого-то определенного места, у нас еще был бы шанс. Но, судя по тому, как обстоят дела, она может быть где угодно. Совершенно где угодно.

Я наклонилась вперед и уперлась лбом в сжатые кулаки.

— Майк, я пытаюсь вспомнить. По-честному, пытаюсь.

— Я знаю, — сказал он с тихим смешком. — Я видел, как ты впадаешь в транс в самые неподходящие моменты — во время еды, например, с вилкой, наполовину поднесенной ко рту. Ты стараешься слишком усердно.

— Сперва я решила, что мне все равно, — сказала я, уставившись на величественную панораму кремовато-белых камней и темных теней. — Но меня пугают все эти последние происшествия. А может, Майк, они все-таки не имеют отношения к гробнице?

— Боюсь, что имеют. Если только ты не жертва кровной мести.

— Никто здесь не знает меня настолько хорошо, чтобы ненавидеть, — жалобно сказала я. — За исключением тебя и Джона.

— Я тебя не ненавижу, — совсем буднично возразил Майк. — И тебе следовало бы лучше знать Джона, чтобы не думать о нем подобных вещей. Оставь свои домыслы, Томми, и давай перейдем к делу. Если действительно хочешь помочь...

— Да, — сказала я твердо. — Да, хочу.

— Тогда вернемся к письму Абделала. Черт бы его побрал, это единственный ключик, который мы имеем.

— Я просмотрела все карты, — сказала я, выпрямляясь и решительно отметая личные переживания. — Ничего подобного нет в районе Фив.

— Я знаю. Я тоже посмотрел. Проверил еще и по словарю.

Я понимала, что он не имел в виду Уэбстеровский [21] . Когда египтолог ссылается на «словарь», он имеет в виду огромный пятитомный «Worterbuch» Древнего Египта.

— Мне это в голову не приходило! — воскликнула я. — Ты полагаешь, что это одно из древних названий?

21

Толковые словари английского языка, названные так по имени американского лексикографа Н. Уэбстера (1758 — 1843).

— Именно. И я думаю, мы на верном пути.

Он вскинул длинную руку и сгреб меня в объятия. Я оторопела, будучи в тот момент вовсе не расположенной к нежностям, но Майк сказал:

— Успокойся, просто я пытаюсь изобразить из себя кушетку в кабинете психиатра. А сейчас не напрягайся, пусти мысли по течению.

— Ладно, — согласилась я, непроизвольно обнаружив, что моей голове очень удобно лежать на его плече. — Валяй.

— Ты помнишь древнее название Фивского некрополя?

— Откуда я могу знать подобные вещи?

— По-моему, ты, так или иначе, кое-чего нахваталась. Его называли Местом правды. Теперь припоминаешь?

— Да, смутно.

— Долина цариц называлась Местом красоты. Это тебе о чем-нибудь говорит?

— С трудом что-то вспоминаю... Да, я знала это название когда-то давным-давно. А как насчет Долины царей?

— Вот еще один из тех вечных археологических споров, которые так тебя бесят.

Я не могла видеть лица Майка, но по голосу догадалась, что он улыбается.

— Никто точно не знает. Однако не отвлекайся. Итак, Место правды, Место красоты, но Места молока в словаре нет. Значит, ты это придумала сама, когда была школьницей, по аналогии с другими древними названиями. Когда ты его изобрела, Томми?

— Я не помню!

— Не пытайся вспомнить. Просто расслабься. Ты в ту пору часто бродила здесь с Джейком, с Абделалом, даже со мной пару раз. Но при мне ты ни разу не упоминала этого названия. Должно быть, это произошло, когда ты бродила с Абделалом. Он запомнил это, потому что находка каким-то образом навела его на мысль о придуманном тобою названии. Однажды, когда ты была с Абделалом, вы о чем-то говорили. Думай, думай о чем...

— Думаю, — сонно пробормотала я.

Это была ложь, я не могла сейчас заниматься таким трудным делом. Впервые за эти дни я испытывала блаженное чувство покоя. По части гипноза Майк был почти так же искусен, как по части поцелуев.

— Ты и Абделал, — продолжал Майк монотонно. — По тропе, через холмы... Однажды вы играли в игру. Великая царица Нефертити...

— Нефертити... — согласно пробормотала я.

Он меня слегка встряхнул.

— Эй, проснись!

— Бесполезно, Майк. Нефертити была предметом моего поклонения. Господи, любая костлявая школьница мечтала быть на нее похожей. Я говорила о ней непрестанно. И я повсюду ходила с Абделалом — Деир эль-Медина, Мединет Абу, Бибан эль-Мелек, Гурнах...

На этот раз я сама себя усыпила монотонным бормотанием. Резкое движение Майка стряхнуло с меня весь сон. Поглощенные экспериментом, который нам никак не удавался, ни один из нас не услышал его приближения, пока он не позвал:

— Майк!