Тайна Ольги Чеховой

Это могло бы вызвать у Оленьки хорошее настроение, если бы не мировые события — немецкие войска неожиданно взяли Париж. Тут бы ей радоваться, но как-то не выходило, стоило ей увидеть толпы немецких солдат на улицах французской столицы, как вспоминались кадры из ее любимого фильма «Милый друг», и становилось грустно. Хотелось думать, что это дурной сон.

Но вскоре стало ясно, что это не сон: Оленьку пригласили играть в спектакле для немецких солдат, расквартированных в Париже. Пришлось многократно фотографироваться с ними, выглядевшими такими милыми, светившимися от счастья, что стоят рядом с прекрасной женщиной. Оленька не могла представить их жестокими оккупантами, какими они на самом деле были, и уехала из Парижа в смятении, но ее выручило то, что она отправилась не в Берлин, а в Лилль, на встречу с летчиками Люфтваффе, охранявшими небо. Эта встреча глубоко тронула ее сердце — ей хотелось заплакать при мысли, что каждый из них ежедневно рискует жизнью.

А потом она ужинала в ресторане, стараясь поддерживать разговор со скучным пожилым мэром города, и тут в зале появился высокий красивый молодой человек в летной форме и воскликнул: «Так я и знал, что вас здесь встречу!» Оленька глянула в его широко расставленные глаза и вдруг, словно зачарованная, поднялась из-за стола и, прервав на полуслове беседу, встала рядом с дерзким летчиком. Они перекинулись парой фраз и, взявшись за руки, вышли из зала.

Летчика звали Джеп, его фамилию, похоже, не сохранила история. Известно только, что он был командиром эскадрона истребителей, ведущего с английскими пилотами войну за превосходство в небе Европы, и что Оленька назвала его своей судьбой. Они провели несколько дней вместе, за исключением тех часов, когда он вылетал в небо над Англией. Оленька старалась не думать о том, что он там делает, и ей это удавалось. Она бы хотела остаться в Лилле, но через неделю пришла телеграмма из министерства пропаганды, подписанная самим Геббельсом и требовавшая, чтобы 12 октября актриса была в Берлине. Пришлось подчиниться.

По возвращении Оленька, наспех поздоровавшись с мамой и девочками, сразу уехала в Глинеке, надеясь там найти объяснение спешке. Она предполагала увидеть записку от Геббельса, в последнее время часто бывавшего у нее в гостях. Но на даче ее ждало только официальное приглашение на прием в посольстве СССР, который должен был состояться на следующий день на Унтер-ден-Линден. Форма одежды парадная.

В посольстве СССР? Что за праздник?

Назавтра открылся секрет готовившегося торжества: к вокзалу Анхалтер Банхоф прибыл поезд из двух роскошных спальных вагонов. На расстеленную на платформе красную ковровую дорожку под надзором министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа и маршала Вильгельма Кейтеля по лесенке вагона спустился министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов со своей свитой. Стоявшие навытяжку гвардейцы первой личной дивизии CC Адольфа Гитлера вскинули руки в приветствии «Хайль Гитлер!», капельмейстер поднял палочку, и оркестр заиграл «Интернационал», так любимый в СССР.

Вставай, проклятьем заклейменный, Весь мир голодных и рабов!

Этот гимн в Берлине звучал семь лет назад, пока националисты еще не расправились с вождями социал-демократов Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. А теперь он исполнялся в вокзальном зале, украшенном государственными флагами СССР и Третьего рейха.

После торжественного приема почетных гостей отвезли на роскошных «мерседесах» в отведенную им резиденцию в замке Бельвю. После сытного завтрака и небольшого отдыха их на тех же «мерседесах» доставили в рейхсканцелярию фюрера на Вильгельмштрассе, которая размещалась в бывшем замке князя Антони Радзивилла. На пути их встречали статные эсэсовские офицеры в туго подпоясанных черных мундирах, отдавая честь гитлеровским приветствием. Наконец дипломаты достигли приемной фюрера — встреча с ним была срежиссирована с той театральностью, на которую были способны только нацисты. Два стройных белокурых офицера СС слаженным движением распахнули высокие сводчатые двери, и перед гостями открылся голубой простор ковра, на котором стояла маленькая по сравнению с размером зала фигурка Гитлера в привычном сером кителе с орденом Железного креста на шее.

Советская делегация не смогла добиться желаемых результатов во время встречи с фюрером, по сути он не дал ни одного четкого ответа на заданные вопросы. Особенно поразительным было его объяснение факта скопления немецких войск в Финляндии. Гитлер заявил, что солдаты там находятся по дороге в Норвегию; хотя та, как известно, расположена между Германией и Финляндией. Но никто из советской делегации не посмел указать фюреру на это несоответствие, потому что Сталин строго наказал не раздражать Гитлера, чтобы его не спровоцировать на объявление войны СССР.

Оленька

В честь торжественного подписания пакта о ненападении между СССР и Германией нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов устроил прием для высшего эшелона дипломатического и военного корпусов Германии. В мраморном зале советского посольства был накрыл банкет на 00 человек, а на белых накрахмаленных скатертях среди ваз с красными гвоздиками расставлены фарфоровые тарелки и столовое серебро, конфискованные у российского посольства после революции. Был приглашен весь цвет нацистской верхушки. Хотя сам фюрер не пришел, зато присутствовали Рудольф Гесс, фон Риббентроп, а королем бала стал рейхсмаршал Герман Геринг, который явился в небесно-синем обшитым серебром мундире, поражая окружающих роскошными перстнями на всех пальцах обеих рук.

Праздник был в самом разгаре, официанты в белых фраках разносили подносы с бокалами вина, нарядные платья дам красиво оттеняли преобладавшие черные мундиры присутствующих мужчин. Королевой бала была Ольга Чехова — министерство иностранных Германии дел решило порадовать русских союзников встречей с родственницей и однофамилицей великого Антона Чехова. Оленька умело скользила среди гостей, зная, кого приветствовать по-русски, кого — по-немецки. Вдруг кто-то приобнял ее сзади. Заметив белый рукав, она в гневе обернулась и увидела смеющиеся глаза любимого брата. Предупреждая ее реакцию, он приложил палец к губам, поставил поднос с бокалами на ближайший стол и направился к выходу на террасу. Оленька последовала за ним — они не виделись и не переписывались больше трех лет, и она толком не знала, как живут ее близкие в СССР и живы ли они вообще. По Берлину ходили смутные слухи о страшных исчезновениях известных людей, а уж тем более неизвестных. А совсем недавно пропал Оленькин куратор Курт Вернер, и было неясно, кого назначили на его место. Да и назначили ли? Может быть, эту должность вообще устранили?

На террасе было сумеречно — ее освещал только свет, падавший из окон, похожий на вырезанные из бумаги кружевные салфетки из-за наклеенных на стекла бумажных полосок для защиты от бомбежек. Кроме Лёвы и Оленьки, здесь не было никого — гости Молотова не спешили покинуть банкетный зал, где щедро угощали икрой и шампанским. Лёва усадил Оленьку в одно из пустовавших кресел и предусмотрительно набросил ей на плечи свой белый фрак.

— Ну как ты, сестричка? Я вижу, процветаешь!

— Как ни удивительно, процветаю! Представь, мне все еще предлагают главные роли.

— Неудивительно, что предлагают — я видел несколько твоих фильмов и потрясен твоей игрой. Но первым делом хочу тебе кое-что передать. Дай мне свою сумочку.

И Лёва ловко вбросил в нее маленький предмет.

— Что это?

— Новый прибор для звукозаписи — компактный и высококачественный. А старый можешь хранить как музейный экспонат.

— А как им пользоваться?

— После приема поедем к тебе, и я все объясню. А пока расскажи мне о себе.

— Да не стоит обо мне, давай лучше о тебе! И о наших Книпперах. Как они там?

— Не буду скрывать — дела идут куда как плохо. Ведь мы немцы. А есть пакт или нет, в России немцы всегда враги. Тем более очень скоро станет еще хуже.

— Господи, почему?

— Потому что скоро будет война.

— Но война уже идет!

— Я имею в виду войну Германии с Россией! И тогда русские немцы из неявных врагов станут явными. И благополучие нашей семьи будет висеть на волоске. А волосок этот мы с тобой.

— Не понимаю — при чем тут я?

— Я не знаю замыслов нашей власти, но предполагаю, что у руководства есть дальний прицел в первую очередь на тебя, а потом и на меня, в частности, потому, что мы немцы. Они-то знают наверняка, будет ли война русских с немцами или нет.

— Мне страшно, Лёва! Поговорим о чем-нибудь другом. Ты знаешь, что я давно развелась с Марселем?

— Я не знал точно, но предполагал такой исход.

— Нет, ты не представляешь, как он надо мной издевался. Понимаешь, денежные отношения между Германией и Бельгией запутаны, и при провозе валюты через границу приходится проходить через страшную бюрократическую процедуру. И мы решили, что в Бельгии мы тратим его деньги, а в Германии мои, но так как большую часть времени мы проводили в Берлине, мы, по сути, жили только на мои средства. Так что в конце концов мои деньги кончились, и он сказал, что нам лучше развестись из-за расхождения взглядов. И я почувствовала облегчение.