Тайна озера Кучум

Следопыт удручённо чертыхнулся: «Как так? Стар, видно, стал, не услышал, не почувствовал, как зверь подошёл нос к носу». В то же время уважительно удивляется, что имеет дело с таким осторожным и умным амиканом: ходит как тень, под пулю не лезет, знает, что это такое. Как подманить зверя под выстрел? Теперь он будет в десять раз осторожнее, понял, что человек ищет с ним встречи. Но делать нечего, что было, того не вернуть. Жди теперь, что выкинет этот громила. Может просто ходить вокруг или сам скараулит, налетит как молния, задавит, слово сказать не успеешь. Но уйти — нет, не уйдёт от душника. Зверь никогда не бросит лакомого куска, попробовав его один раз. В лучшем случае, будет наведываться ночью, но так, что и не услышишь. Десять раз проверит, придёт в темень, ночью, но себя не покажет.

Рычал медведь недолго. Потом вдруг разом всё стихло, наступила тишина. Впечатление такое, что ничего не было. Но Загбой знает, что сейчас амикан осторожно обходит кедровую колку вокруг, ловит малейший запах человека, проверяет слабые места. Насторожилась тайга. Только едва слышно лепятся редкие снежинки: чуть посветлело небо, близок рассвет. Чёрными стволами обозначились ближние деревья, снег стал серым.

Загбой весь внимание. Напрягает слух до звона в ушах. Осторожно втягивает в себя воздух, стараясь уловить хоть малейший запах своего врага. Но лёгкое атмосферное течение плывёт от охотника. А это значит, что все преимущества на стороне зверя. Возможно, он сейчас прекрасно чувствует его и не выдаёт своё присутствие. Но нет, вон тоненько пискнула ранняя пташка, за ней тревожно заорал дыргивка, дрозд. Медведь уже прошёл полукруг, около сотни метров, и теперь находится сзади, рядом с Николаем и Агафоном. Может быть, выйдет к ним, под выстрел? Следопыт с нетерпением ждёт минуту, другую, третью. И вдруг: фух, фух, фух!!! Опять треск сучьев, недовольное ворчание и бегство. Зверь почувствовал людей, пошёл на уход, не таясь, с шумом. Теперь уже надёжно не подойдёт. Понял, что везде засада, его караулят, и в этот час на душнике ему делать нечего. Всё дальше и дальше недовольное ворчание. Всё слабее шум тяжёлых шагов, реже треск ломаемых сучьев. Ещё несколько секунд — и всё стихло. Ушёл зверь куда-то на дневную лёжку. Но не отступил, придёт, дождётся момента, когда в кедровой колке никого не будет. И начнёт перетаскивать трупы людей и лошадей подальше, в другое, более укромное место. Таков уж характер зверя. Так было всегда. Так будет и в этот раз.

Загбой встал, собрал свои вещи, осторожно пошёл по тропе назад, к товарищам. Заранее заговорил, крикнул:

— Не стреляй, это я ходи…

Ему откликнулся Агафон, встревоженно позвал:

— Давай быстрее! Николая нет.

— Как то нет? — поравнявшись с ним, удивился следопыт.

— А так вот. Он ещё с вечера, как только ты пошёл на скрад, встал с места и куда-то убежал, — ответил Агафон и неопределённо махнул рукой куда-то в тайгу. — Я всё ждал, думал придёт. А его нет и нет. Так и не пришёл, чёрт его дери.

— Пашто мне не кавари?!

— Дык как сказать-то? Зверя ведь пришли караулить, не зайца. Вдруг подшумим, — стреляя бегающими глазками, стал оправдываться Кулак. — Так и просидел ночь-то один почти до утра. Пока медведь не пришёл.

— Гте зверь к тебе хоти? — поинтересовался следопыт.

— Вон там был, в курослепе. Подошёл, как филин, на крыльях прилетел, не видел и не слышал, — указал пальцем Агафон в сторону недалёкой колки. — А потом, видно, меня зачуял, трухнул и пошёл! Здоров зверюга, побежал, аж тайга загудела!

Загбой побрёл по снегу к засидке Залихватова. Убродно, толщина покрова снега около полуметра, в колено. Идти тяжело, не то что следить. Да и следов-то нет никаких, белая простыня. Агафон к скрадку Николая не подходил. Да и зачем? И так видно, что человека там нет. Расстояние двадцать метров. Всё видно как на ладони. Вот вещи Залихватова: спальник, куртка, ружьё, патроны. Всё валяется в беспорядке. Видимо, Николай только готовился к ночи. А потом почему-то убежал. Куда? Зачем? Почему? И не взял с собой ни ружья, ни ножа. Что случилось?

Загбой в недоумении. Обошёл вокруг кедра, стараясь обнаружить хоть какой-то след, да где там! Всё завалено снегом, даже ни тычинки не видно. Раз с вечера ушёл, какие могут быть следы? Ещё раз внимательно осмотрел лежанку, вещи. Ружьё заряжено, стоят пули. Ещё несколько патронов аккуратно, рядком выложены по правую руку. Нож лежит чуть в стороне. Почему он вытащил нож из ножен? Любой охотник знает, что нож должен быть на поясе, всегда под рукой. Тем более, что знал, с кем предстоит встреча. А вот тут, с боков, мох сорван, и в ногах трава измята. Зачем мох рвал? Загбою непонятно. Ещё раз спросил Агафона, что тот видел.

— Так вроде раскладывался, готовился. Спальник развернул, ружьё положил. А потом вскочил, глаза бешённые, посмотрел на меня и побежал. Может, того? — покрутил пальцем у виска. — Как у Кости?

Следопыт ещё раз сурово посмотрел на Кулака одним глазом:

— Пашто сразу не кавари?

— Так говорю же, думал, до ветру, по большому побежал. Или ещё чего. Ждал, что вернётся, — стреляя глазками, забормотал Кулак. — А оно, видишь, как получилось… Может, в лагерь убёг?

— Нет. Николай не трус. Не оставит. Не мог пежать отин. Тут как-то не так…

— Может, злой дух? — подрагивая уголками губ, прищурил глаза Агафон.

Загбой вздрогнул, сжался, сгорбился, побледнел, как-то неопределённо посмотрел на зарождающуюся зарю и почти шёпотом выдохнул:

— Не знаю, отнако. Отно каворю, тут что-то не так.

КАК УБИТЬ AMИКАНА

Уля и Сергей появились ближе к вечеру. Довольные, уставшие и бесконечно счастливые. Первой, как всегда, прибежала Кухта, за ней, свалив набок язык, едва переставляя лапы, приплелась Веста. Натрудились собаки за световой день, оббежали не один перевал и, под конец дня выбившись из сил, опережая людей и оленей всего лишь на сотню метров, медленно дошли до лагеря. Коротко поприветствовав Чингара, обе тут же завалились под деревьями, шумно восстанавливая сбившееся дыхание. За ними — малиновый перезвон колокольчиков. Впереди на учуге с приветливой улыбкой подъехала Уля. За ней в поводу ещё три оленя с потками сохатинного мяса. Шествие замыкал Сергей. Когда поднимались в перевал, под голец, несли в своих сердцах радость, надежду. А встретились с товарищами, изменились сразу, потупили влюблённые взоры, опустили руки, надолго, без лишних вопросов замолчали, выслушивая печальные новости. Странное исчезновение Залихватова — событие из ряда вон. Можно потерять оленей, собак, сломать ногу, оступиться, упасть зимой в ледяной поток — всё это бывает в тайге. Но странное исчезновение близкого товарища никак не укладывалось в их голове. Было бы проще, понятней, если бы Николай погиб, а его бездыханное тело находилось здесь, рядом с ними. Но неизвестность, непонимание сложившейся ситуации, мучительные представления о том, что в то время когда они все сидят здесь, у костра, а он где-то там, в тайге, голодный, уставший, возможно, безумный, как это было с Костей, выбивало из колеи.

Загбой осунулся, единственный глаз покраснел. Бельмо затекло малиновым соком. Посмотрит — и, кажется, что на тебя глядит сам дьявол. Без конца смолит свою пожелтевшую от никотина трубочку, хлюпает густой чай и отрешённо глядит куда-то на трёхглавый Кучум. Следопыт думает и не может разгадать тайну потери человека, в которой всё более чем таинственно. Нет никаких следов. Кажется, что Николай улетел, испарился, растворился в воздухе. Целый день поиска не дал каких-то положительных результатов. Охотник объехал на олене все близлежащие гривы, распадки, отроги, много раз стрелял, но не нашёл даже малейших признаков присутствия человека. И как тут не поверить в присутствие злого духа?

Костя в отчаянии. Когда рано утром Загбой и Агафон пришли с охоты и спросили, не приходил ли Залихватов, он был немало удивлён. Нет, для него ночь прошла спокойно. За отдалённостью кедровой колки Костя не слышал ни рычания медведя, ни каких-либо посторонних звуков. Только Чингар несколько раз вскакивал, порывался сорваться с привязи и убежать в непроглядную темноту. Однако через какое-то время, вероятно, вспомнив строгий приказ хозяина «сидеть здесь», ложился и терпеливо ждал, когда ему дадут свободу.

Агафон более спокоен, хотя и старается показать, что тоже печален. Выглядит уставшим, осунувшимся после бессонной ночи и бесполезных дневных поисков. Взгляд холодный, непроницаемый, как будто люди теряются в тайге каждый день. А может, это только кажется? Ещё никто не знает, о чём думает Агафон, когда в ночной тайге воет волк.

Что теперь делать? Никто из присутствующих не может дать хоть какого-то вразумительного ответа. Да, без всякого сомнения, надо искать Залихватова, несмотря на усталость, на подкрадывающуюся вечернюю зарю. Потому что это — человек! Потому что именно в эту минуту ему, может, необходима помощь. Потому что он, возможно, ещё жив. Но все ждут команды старшего, что скажет Загбой. А он, превозмогая в себе все эмоции, чувствуя угрозу сверхъестественных сил, зная о предупреждении злых духов, кажется, уже не верит в поиски, считает их бесполезными. Он уже верит, что Николая действительно забрали слуги Кучума, и теперь им его не найти. Возможно, одним из них, воплощением зла и насилия, является этот огромный медведь. Иначе как всё объяснить? Следопыт сломлен духом, опутан страхом и желает только одного — поскорее покинуть это проклятое место. Убежать, уехать, уйти! Туда, вниз, в благодатную темнохвойную долину, где всё более понятно.