Тайна палаты №6
Шрифт:
Но Алена ответила напрямую, ни на миг, не выпуская Дмитрия из своих объятий:
– Дашутка после института у бабушки останется, а Настенька совсем самостоятельная у нас. У нее скоро свадьба… Давай, пока не будем звонить девочкам… Проходи же…
– Я так и думал! – промычал первое пришедшее на ум Дмитрий, уже не понимая, к чему относятся его слова. Голова шла кругом от благополучного финала, к которому он стремился много трудных и бесконечных лет, часто теряя надежду, часто теряя веру в то, что хватит сил, чтобы дождаться, чтобы достичь, чтобы дожить…
Глава 5
Двигатель Тойоты приятно урчал, и она уверено летела к морю, словно изящная газель, крепко держась за дорогу новыми узорчатыми шинами, вносящими, как и ветер, свой вклад в ненавязчивый шум стремительного движения.
Алена уже не спала,
– Какой же ты худющий, Димка! – вырвалось у Алёны в порыве накатившей нежности.
– Это поправимо, – отшутился он. – Главное, чтобы мозги не похудели, да чтобы руки не опустились!
– Философ!
– Нисколько! Просто, я знаю, что хочу в этой жизни. И что могу, я теперь тоже знаю!
– И что же ты хочешь? – счастливо хохотнула Алёна.
– Честно?
– Как на духу! – включилась она в непонятную ей пока игру.
– Так я перед тобой иначе и не умею! Хотя, молчу! Было однажды! Ты, наверное, забыла, а я – никак! Я всё помню. И нередко всё вспоминаю…
Они замолчали, понимая, что подошли к своеобразному барьеру, за которым может открыться опасное и непреодолимое для обоих пространство. Но через минуту-другую Дмитрий продолжил затронутую тему.
– Да и как мне забыть тот злополучный день, в который я покрыл свою голову, прямо таки, неувядаемой славой полного болвана! Я за многие годы сотни или тысячи раз переигрывал ту нелепую партию… И всегда удивлялся своему нелепому поведению в тот вечер. Хотя объяснения ему я потом находил. И они, на мой взгляд, вполне верные. Понимаешь, у каждого человека есть некий предел физических, моральных и прочих сил, после которого он ломается. Вот и я из-за хронической усталости, всех этих учений, нарядов, бессонных ночей на службе и дома – помнишь, как наши девочки по очереди ревели многие ночи напролет, – я тогда действительно подошел к своему пределу. Но был обязан терпеть, и я терпел, понимая, что вот-вот терпелка моя не выдержит, и тогда что-то случится. Знаешь, известны невероятные случаи, когда даже трусливые зайцы, доведенные обстоятельствами до отчаяния, бросались на волков, и те, чтобы случайно не пострадать, ретировались. Но я, скорее всего, ни на кого и не бросился бы. Я бы саморазрушился. Без малейшей надежды на ремонт. Ерунду я какую-то говорю, да?
– Ты говори, говори… Я тебя хорошо понимаю… Никто не поймет тебя, лучше меня. Просто тебе сейчас надо сбросить свой давний и тяжелый, уже ненужный нам груз. Ты его, Димка, нес все эти годы, словно мифический Атлант. Нёс ко мне! Нес, чтобы положить его к моим ногам, чтобы всё рассказать, чтобы я простила, чтобы я стала прежней… А теперь, когда между нами нет преграды, твой груз никому не нужен! Теперь его у нас нет! Правильно я тебя понимаю?
– Насчет Атланта ты явно приукрасила! – ухмыльнулся Дмитрий. – Но ты имеешь полное право иронизировать, хотя самого главного пока не знаешь! Помнишь то письмо, оказавшееся началом конца? Так вот! Я тогда даже не знал, от кого оно! Нет, я, конечно, знал о существовании в нашем дворе какой-то мелкой девчонки… Только и всего, поверь мне! А тут получил это письмо. Для меня оно стало неожиданным, но и совсем ненужным! Я его впопыхах прочитал, конечно. Ничего не понял – причем здесь я? И в чём признания, мне ли это? Но из-за хронической своей замотанности не сообразил даже, что лучше бы от такого письма сразу избавиться. Однако же – оставил зачем-то! Можешь еще подумать, будто собирался хранить его для удовлетворения своего мужского тщеславия! Вот, мол, как я девчонок с ума свожу! Даже письма какие-то мне пишут! И вот! Ты его сразу обнаружила. Просто непостижимо, как плотно, подчас, у несчастных людей переплетаются самые гадкие обстоятельства!
Алена смотрела на мужа, не отрывая глаз.
– Ну а когда письмо я увидел в твоих руках, мгновенно уяснил, что, так сказать, приплыли! Теперь никакие объяснения не помогут мне восстановить твое доверие. Даже, несмотря на то, что ты всей душой желала, чтобы вся эта история оказалась твоим бредовым сном, сомнения всё равно
бы не развеялись. От острого понимания столь глупого крушения прежней жизни, меня, словно, паралич мозга разбил – я совсем не соображал, как мне выпутываться. Без вины виноватый, я не знал, как мне оправдаться перед тобой, как тебя успокоить! Ведь я страдал не за себя, а за тебя. Я-то знал наверняка, что не виноват перед тобой, но ты ведь этого не знала и мучилась невероятно. Мне тебя так было жалко! Но я будто вне закона оказался – ты не была готова слушать мои аргументы… Да их и не было! Что я мог сказать? Что это странная ошибка? Но даже это сказать не имел права, поскольку ты держала в руке письмо, спрятанное мной от тебя, и имела веские основания меня подозревать! «Как это, не было?» – могла удивиться ты. А письмо с признаниями!– Ну, хорошо! Допустим, теперь я тебе верю! – поддела Алена. – Но зачем незнакомой тебе, или почти незнакомой Валентине, писать те письма, полные любви? Она что, сумасшедшая?
– Это тебе лучше знать! – огрызнулся Дмитрий. – Тут, наверное, сработала ваша, чисто женская логика. А уж, с какой целью она сработала, я не знаю. Может, эту Валентину одиночество замучило. Вот и перебирала знакомых ей с детства парней.
– Ну вот! Всё же – знакомых! – прицепилась Алёна.
– Не придирайся к словам. Мне и без того говорить с тобой об этом трудно. Я постоянно боюсь, что ты вот-вот засомневаешься во мне. А та Валентина, возможно, из-за зависти это сделала. Или более дальние планы на меня имела. Кто же знает, кроме нее? Только сработала она с точностью, прямо-таки ювелирной! Ведь добилась своего, нас рассорила! Однако, что очень странно, результатами своей интриги не воспользовалась. Может, ее совесть замучила! Разве вас, коварных и целеустремленных женщин, мне понять под силу?
– И ты ее потом не встречал, не говорил с ней?
– Конечно, нет! Только в детстве. Где-то там, в песочнице она возилась, как и прочая мелюзга. Разве парни моего возраста смотрели на эту мелочь? Одно лишь повторять буду под любой присягой, даже на смертном одре – «не виноватая я, он сам пришел! Или, она сама пришла!»
– Ну а потом? Потом ты пробовал жениться?
– Было дело… Только не мог я… и со мной никто не мог ужиться, поскольку видели, что тебя не забываю, в них тебя ищу. Стало быть, не соответствовали они моему идеалу! Не могли сравниться с тобой, мой славный Аленёнок! Я к этому сам пришел и после второй попытки жениться поставил на себе крест. Да и зачем тешить несчастных, в общем-то, женщин напрасными надеждами. Зачем им жизнь из-за меня опять портить? У них – своя, у меня – своя! И только у нас с тобой она может быть общей! Так, может, тормознём на этом разговоре? Заодно и позавтракаем! Согласна? Тогда, подъем! Лежебока!
Глава 6
После умывания и короткого завтрака, разложенного Алёной на траве поверх заготовленной клеенки, они помчались дальше. Алёна с интересом поглядывала по сторонам, но чаще ворошила свои беспорядочные мысли и случайные воспоминания. Потом отогнула солнцезащитный козырёк, за которым располагалось зеркальце, и принялась без видимой нужды причесывать свои роскошные волнистые волосы.
– Как же мне нравятся твои волосы, и как я люблю смотреть, когда ты ими встряхиваешь! Во мне при этом что-то переворачивается!
– Так мы же, блондинки, все дурочки! Скажи мне только, откуда такая глупость пошла? И все, не глядя на ее абсурдность, с радостью подхватили. Видно, приятно им считать кого-то глупее себя.
– А у них самим-то волосы нужного цвета, да с мозгами всё равно проблемы! Они, Аленький, блондинкам просто завидуют! – Дмитрий красиво ухмыльнулся, покосившись на Алёну. – Вроде, пустячок, но он служит диагнозом не отдельному, так сказать, индивидууму, а всему нашему больному-пребольному отечеству! Что у людей в голове, то и на языке! Дурь высокой концентрации у них и тут, и там! И чего же от них, убогих, нам ждать? Уж не того, конечно, что сами осознают, наконец, все опасности и начнут страну спасать!
– Какая милая песенка… «Попробуй не краснеть, когда тебе шестнадцать…» – промурлыкала Алёна вслед за поющими поочередно двумя исполнителями. – Что-то плакать захотелось… Даже реветь! – Сказала Алёна и действительно отвернулась, пряча накатившиеся слёзы.
– И мне хочется. Когда оглядываюсь на наши шестнадцать, двадцать, тридцать… – Искренне поддержал ее Дмитрий.
– Почему ты не сразу вернулся? В тот же день! Ну как ты мог меня оставить! Да еще одну! С девочками! Без средств. Как ты мог! – упрекала она его, уже глотая ненужные теперь, когда он вернулся, слезы.