Тайна переписки

Министр двора был в составе секретного комитета, решившего участь Николая Константиновича. Однако предосторожности не помогли: книжка Фанни Лир вышла в Брюсселе и разлетелась по Европе во множестве экземпляров. Эмиссару российского посольства в Париже бывшая танцовщица сообщила, что располагает кое-чем еще. Николай хранил у себя откровенные послания девушки из одной знатной семьи, и часть этой переписки оказалась в ее руках.

– Я, как обычно, уповаю на ваше хладнокровие и способность подбирать ключи к разным людям, – так напутствовал Александр Владимирович коллежского советника 22 Платонова перед его отъездом в Лондон.

22

Гражданский чин 6-го класса, соответствовал полковнику гвардии или полковнику в пехоте.

Именно на берегу Темзы в конце концов поселилась та, кого потерявший голову Николай называл “милой жёнушкой”. Британская свобода печати позволяла публиковать всё, особенно что касалось других держав.

– Граф Пётр Андреевич 23 виртуозно владеет искусством общения, – не оппонируя министру, но как бы задавая уточняющий вопрос, проговорил Григорий Денисович.

– Общения и обольщения, да-с, – усмехнулся Адлерберг. – К тому же он в курсе всех подробностей и уполномочен вести переговоры. Но мне нужны мои глаза и уши возле него.

23

Пётр Андреевич Шувалов (родился в 1827 г.) – посол России в Великобритании, назначенный в 1874 г. после отставки с должности главноуправляющего Третьим отделением.

– Вы сомневаетесь в его усердии?

– Боюсь, как бы отношения графа с отцом нашего страдальца не повлияли на исход этих переговоров.

Платонов понял, что имел в виду его покровитель. Константин Николаевич и Шувалов давно не выносили друг друга. За действиями Третьего отделения брат императора в первый момент увидел попытку оклеветать своего сына, о чем громогласно заявил в лицо графу. Тот в ответ тоже закусил удила и дал понять, что снисхождения к виновному не допустит.

– Хочу, чтобы вы знали самую последнюю новость, – продолжил Адлерберг. – На семейном совете 24 , когда решалось, как теперь поступить, у Константина Николаевича было особое мнение. Он требовал не поддаваться на шантаж и не платить, по его выражению,“этой змее” ни копейки. Мол, пусть отдуваются те, чьи имена могут прозвучать. Но государь считает, что всякое новое публичное упоминание о Николае Константиновиче дополнительно опорочит династию.

24

Неформальное собрание членов царствующего дома Романовых.

– Стало быть, платить будем?

– Будем. Где можно обойтись одними деньгами, скупость вредна. Шум не в наших интересах.

– Думаю, для Петра Андреевича, как и в случае с кражей, монаршая воля превыше всего. Он из кожи вон вылезет, чтобы справиться, – сказал Григорий Денисович.

– Наши мысли сходятся. Но вы всё равно поезжайте, – ответил Александр Владимирович.

Девушкой из великосветской семьи, писавшей смелые письма великому князю Николаю, была Зинаида Скобелева. Супруге графа Адлерберга она доводилась родной племянницей…

Глава третья Чтобы не стало хуже

– В квартиру нельзя, к сожалению. Опечатано, – консьерж развел руками.

Григорий Денисович посмотрел в его прищуренные глаза, на самом деле не выражавшие никакого сожаления. От консьержа в третьем подъезде дома на улице Матиньон исходило ощущение какой-то верткости, которое не способствовало установлению доверия. Хотя за пять франков тот пропустил Платонова внутрь и сопроводил до нужной квартиры на втором этаже, даже не поинтересовавшись личностью хорошо одетого господина.

В доме было четыре высоких этажа с массивными балконами на втором, третьем и четвертом. Весь первый этаж занимал большой галантерейный магазин с роскошной зеркальной витриной. Подъезды находились не со стороны проезжей части, а в прямоугольном дворе, куда вела арка, украшенная поверху лепниной. В просторных квартирах жила денежная публика, что было типично для восьмого округа.

Напористые люди новой эпохи – банкиры, финансисты, коммерсанты – соседствовали в этой части города друг с другом. Кое-где между ними удерживала позиции старая титулованная знать, уже смирившаяся с наступившей реальностью. Андрей Аполлинариевич Рыльский выбрал для себя удобное место, где, очевидно, рассчитывал задержаться надолго. Но его жизненные планы не сбылись. Им положила конец револьверная пуля.

–Вы спали, когда всё случилось? – задал вопрос Платонов.

–Господа из полиции спрашивали. Да, я лег, как обычно, – без запинки сказал консьерж.

–В котором часу?

–В половине двенадцатого, месье.

–Парадный вход предварительно заперли?

–Разумеется. У жильцов, которые возвращаются поздно, есть свои ключи.

–Дверь черного хода тоже была заперта?

–Да, как всегда ночью, – уверенно отвечал верткий француз, впрочем, внешностью больше похожий на какого-нибудь выходца из Леванта 25 .

25

От французского слова levant (”восходящий”): страны Восточного Средиземноморья.

Платонов достал еще одну серебряную монету.

–У кого еще есть ключи от черного хода? Кроме тех, кто снимает квартиры?

–Только у месье Бове, домовладельца.

–А незадолго до этого… э-э… печального происшествия никто подозрительный не крутился возле подъезда? За день, два, три? Не заходил внутрь?

Голос консьержа сделался еще увереннее, хотя казалось бы, дальше точно некуда.

–Что вы! Я обязательно запомнил бы.

–Получается, злоумышленники проникли в подъезд через черный ход так тихо, что не потревожили вас, – словно не спрашивая, а рассуждая вслух, проговорил Григорий Денисович.

Консьерж только развел руками: мол, всего не предусмотришь.

–Но выстрелы вас разбудили?

–О, конечно!

–Вы же сразу вышли из своей комнатки внизу, дабы узнать, что случилось?

–Pardon, не успел.

–Не успели? – Платонов чуть наклонил голову, будто изучал диковинное существо.

–Слишком быстро всё произошло, просто мгновенно. Только бах! бах! – и, видите ли, уже затопали по лестнице и черным ходом выскочили наружу.

Воспроизводя звуки выстрелов, консьерж перестал щуриться и округлил темные глаза, придав им сходство с маслинами.

–Как же вы поняли, что черным ходом? Ведь из вашей комнаты он не виден, и парадный тоже.

–Это уже потом полицейские сказали. Ну, я и сам догадался, когда стал проверять, где заперто, а где нет, – не смутился консьерж.

–Повезло вам, – заметил Платонов.-Убить могли под горячую руку, как лишнего свидетеля.

–И не говорите, просто ужас! – левантиец опять прищурился. – Я до сих пор не могу оправиться.

Прозвучало, впрочем, несколько наигранно.

–Что ж, если нельзя в квартиру, то спасибо за помощь. Никому о разговоре, понимаете меня? – Григорий Денисович сопроводил свою просьбу новыми пятью франками.