Тайна Пятой Планеты

– И здесь я буду жить?

Серёжа осмотрелся, изучая внутренности балка. Хотя – изучать тут особо и нечего: узкие полки в два яруса, снабжённые пристяжными ремнями, как и полагается в невесомости; крошечный столик у стены, стулья прикручены к полу и снабжены ремнями, на манер автомобильных. В дальнем углу, за раздвижной, на манер жалюзи, дверью – санузел с унитазом, рукомойником и душевым мешком.

– Не ты, а вы, все трое. – уточнил Зурлов. – Один поработал внизу дня три-четыре, потом другой его меняет, по очереди. На «Лагранже» сила тяжести как на том же «Гагарине» или, скажем, на Луне – а здесь всего-то одна сотая «же». А какие же вы будущие космонавты без опыта в невесомости?

– Ну, в ангарах буксировщиков тоже невесомость… заметил Серёжа. Перспектива провести здесь четыре дня не вызывала в нём энтузиазма. На занятиях по истории космонавтики он знакомился с устройством орбитальных станций раннего, «добатутного» периода и даже посещал «музейный» модуль «Гагарина». Модуль этот, внутренности которого в точности повторяли интерьеры орбитальных станций «Салют-6» и американской «Скайлэб», был пристыкован к внешнему, безгравитационному кольцу «Гагарина» и служил одной из главных достопримечательностей станции. Там Серёжа видел точно такие же, как в балке, койки с пристяжными ремнями, столики, шкафчики, привинченные к полу и потолку, и, конечно же, особую космическую сантехнику – душевой мешок, рукомойник и унитаз, снабжённый помпой-отсосом. Но одно дело – рассматривать экспонаты, сочувствуя первым космонавтам, которые вынуждены были всем этим пользоваться, и совсем другое – испытывать на себе!

– А ты чего хотел? – куратор усмехнулся, будто угадав его невесёлые мысли. – Знакомься, осваивайся – на грузовиках вроде «Тихо Браге» или «Гершеля до сих пор всё точно так же устроено. И ещё долго таким останется, пока не придумают какую-нибудь искусственную гравитацию, без вращения и прочих громоздких штучек.

– Да я что, я ничего… – Серёжа пожал плечами. – Освоюсь, конечно.

– А раз ничего – натягивай «Скворец», и продолжим экскурсию!

Серёжа кивнул и полез в рундук – «Кондоры» они сняли в шлюзовом балке, а правила внутреннего распорядка требовали постоянно находиться в гермокостюмах. Не слишком-то удобно, уныло подумал он – это что же, стаскивать «Скворец» всякий раз, когда нужно воспользоваться известным устройством, или принять душ? Спасибо, хоть шлемы не заставляют носить постоянно – вон они, закреплены в головах коек… Интересно, а какой смысл постоянно таскать на себе гермокостюмы, если за шлемами всё равно придётся бежать в жилой балок? И вообще, что тут может случиться – метеоритных дождей нет, никто не таскает грузовые контейнеры, чьи острые углы способны пропороть бочкообразный алюминиевый корпус… Серёжа понимал, конечно, что подлёдной база только-только введена в эксплуатацию и начальство перестраховывается – но очень уж хотелось стащить с себя эту оранжевую гадость, из-за которой никак не выходит расслабиться по-настоящему…

Но нет, рано расслабляться. Серёжа перевернулся в воздухе и вслед за Зурловым вплыл в люк переходной трубы, ведущей в общий балок, где располагались камбуз и кают-компания.

– Ну как, освоился с этим самопалом? – Зурлов указал на ящик с ЛСКП.

Серёжа кивнул. В течение часа, последовавшего за недолгим отдыхом в балке, он только и делал, что под наблюдением куратора дырявил лазерными лучами ледяную стену каверны.

– Да, ничего сложного. Володь, а Лёша… Алексей Монахов действительно подстрелил из такого лунного червяка?

Упоминание об охоте на спутнике Земли, вскользь брошенное собеседником, не давало ему покоя – особенно после того, как он впервые взял в руки лазерный револьвер. В мечтах Серёжа представлял, как он, вооружившись этим… нет, не самопалом и не каким-то там спектрографическим комплексом, а лучемётом, словно позаимствованным из фантастических книжек! – выслеживает в лунных кратерах инопланетных чудовищ.

В наушниках прошелестел ехидный смешок.

– Ну, во-первых, олгой-хорхои не обитатели Луны, а явились туда через «обруч». Во вторых, у Монахова был не такой аппарат, а предыдущая модель, не такая мощная. А в третьих, никого он не подстрелил, этим тварям лазерный луч – что слону дробина. Миной взорвал, самодельной.

– Но тогда почему…

– По кочану. – оборвал его Зурлов. – Сегодня в программе вечер вопросов и ответов, или собираешься-таки поработать?

Серёжа не нашёлся что ответить.

– Молчание – знак согласия. – констатировал куратор. – Бери эту штуку и пошли.

Он пристегнул поясной карабин к тросу, протянутому к буксировщикам, зачаленным за стальные шкворни у самого края каверны – огромной, сто метров в ширину и не меньше десяти в высоту полости. В глубину она имела не меньше тридцати метров и увеличивалась, по мере того, как ледорезные машины расчищали всё новые и новые участки гигантского «обруча». Сейчас техника простаивала – Пьявко с двумя помощниками струями перегретого пара счищали лёд с символов, густо покрывающих металлическую поверхность.

– Леонид Андреич просил взять пробы на стене напротив каверны. – сообщил Зурлов. – Работы продолжаться уже там Сперва вручную вырубят небольшую нишу, установят в ней малый ледорез и с его помощью подготовят площадку для тяжёлой техники.

Серёжа посмотрел на противоположную стену, на которой играли отсветы прожекторов.

– А как же балки? Их тоже будут перетаскивать?

– Зачем? Оставят на прежнем месте. А люди на новую площадку будут добираться своим ходом.

– Это как? – удивился Серёжа. – С реактивными ранцами, что ли? На «Лагранже» вроде, есть несколько штук…

– Зачем на ранцах? Поперёк колодца натянут трос пристёгиваешься карабином, отталкиваешься посильнее, и вперёд!

– Трос? – Серёжа задумался. – А «омары» за него не будут цепляться?

– Если пилот зазевается – можно и зацепиться. Так что повнимательнее, когда сядешь в капсулу.

– В капсулу? – Серёжа радостно вскинулся. – И управлять тоже буду?

– Не в этот раз. – Зурлов охладил его пыл. – Сейчас поведу я, а ты цепляйся к решётке, будешь брать пробы. И смотри, ящик закрепи хорошенько. Улетит на развороте – гоняйся за ним по всей Дыре…

Серёжа сразу понял, что главное – это хорошенько закрепиться, чтобы не мотало во все стороны при манёврах «омара». Зурлов пилотировал буксировщик в своей обычной агрессивной манере, чередуя резкие повороты с мощными тяговыми импульсами, и если бы не пара дополнительных ремней, пассажиру – пришлось бы несладко. Нужно было держаться за грузовую решётку обеими руками, дожидаясь, пока «омар» не встанет параллельно стене метрах в пяти от её зеркально-гладкой поверхности; потом следовало извлечь из ящика «самопал», произвести лазерный выстрел и записать показания спектрометра. С одной позиции брали три пробы; после этого Серёжа убирал ЛСКП обратно в ящик и давал сигнал. «Омар смещался в сторону метра на четыре – и всё повторялось снова. Они уже сожгли восемь патронов с магниевой фольгой, когда после очередного выстрела вместо облачка пара из стены ударил сном искр – ослепительно-белых, словно при электросварке.

– …Я принял решение эвакуировать персонал из каверны. закончил Леонов. Тяжёлое оборудование будет законсервировано, энергопитание отключено. – Человек-легенда, первый человек в открытом космосе, он всего три дня, как вернулся на «Лагранж» с Земли, где проходил курс лечения и реабилитации. На станции говорили, что ему предлагали аналогичную должность на Марсе, на строящейся станции «Берроуз» – Леонов отказался, предпочёл вернуться на прежнее место. В системе Сатурна он царь, бог и воинский начальник – здесь ему, кроме «Лагранжа» подчиняются и станция «Гюйгенс», кружащая по орбите Титана, и небольшой флот из трёх орбитальных грузовиков, «Гершель», «Койпер» и «Кассини» последний был специально оборудован для изучения Колец. Поговаривали о планах подвесить над плоскостью колец ещё одну станцию, малую, подобную «Гюйгенсу» – если это случится, она тоже окажется в подчинении Леонова. Подчинённые в шутку называли его «вице-королём» системы Сатурна – забавные картинки на эту тему то и дело появлялись на доске объявлений в станционной кают-компании. Они впрочем, никогда не носили характера недоброжелательного – Леонова на станции любили, уважали и искренне радовались его возвращению.

– Всё из-за тебя! – Таня Пичугина ткнула Серёжу в бок острым локотком. – Что тебе стоило пальнуть на метр левее ничего бы тогда не нашли!

«Юниоры», все трое, сидели на предпоследнем ряду и вытягивали шеи, стараясь не упустить ни слова.

– Неизвестно, надолго ли они закроют Дыру?. – кипятилась Татьяна. – А вдруг больше, чем на два месяца? Тебе-то хорошо, ты уже был на Энцеладе – а нам каково? Так и улетим домой, не побывав внизу!

Серёжа потупился. Не то, чтобы он чувствовал себя виноватым – но ведь это после его лучевого выстрела испарившийся в жаре лазерного выстрела ледорит открыл крошечный, не больше пары квадратных сантиметров, участок металлической поверхности. Зурлов подвёл «омар» вплотную к стенке и Серёжа, орудуя молотком-ледорубом (такие висели у каждого из них на поясе) расчистил участок побольше – и обнаружил на нём выпуклые символы, очень похожие на те, что покрывают «звёздный обруч».