Тайна распущенного шарфа

Матвей расположился за столиком в углу летней террасы. Он смотрел на улицу. Анна уверенной походкой направилась к нему.

– Я заказал тебе воду и кофе, – сообщил он.

Она кивнула и села напротив. Открыла меню.

– Как твой день? – поинтересовался Матвей.

– Сегодня исполнительная служба арестовала мои счета, – буднично сказала Анна, не отрываясь от меню.

– За что?!

– Налоговая инспекция, – так же бесстрастно продолжила она.

– Большая сумма?

– Около семидесяти тысяч.

– И ты так спокойно об этом говоришь?! – пораженно воскликнул он.

– А как говорить? – Анна подняла взгляд и встретилась с ним глазами.

– Меня твое спокойствие убивает! – продолжал изумляться Матвей.

– Жизнь полна разного рода ситуаций. Можно биться в истерике и строить из себя жертву, можно действовать и решать вопрос. Я предпочитаю второе. Тем более, поверь, за годы бизнеса это не самое страшное, с чем мне приходилось сталкиваться.

– Что ты собираешься делать? – тем же тоном спросил он.

– Платить. Но, возможно, удастся минимизировать. Адвокаты занимаются этим. Чтобы исполнительная служба получила такие полномочия, нужно пропустить три судебных заседания. О суде никто не знал. Хотя у всех есть мои телефоны и адреса. Выясняют, что произошло. Грустно другое.

– Что именно?

– Выезд из страны под запретом. – Он вопросительно поднял брови. – Я десятого должна лететь на неделю в Нью-Йорк, а потом на Гавайские острова. А теперь поездка под вопросом, если процесс снятия ограничений затянется.

– И правильно! Нечего делать без меня на устричном пляже, – постановил он.

Анна опять удивилась. «Матвей помнит об устричном пляже?»

– Тебе никто не мешает ехать со мной, кроме тебя самого, – прозвучало быстрее, чем она успела остановиться.

– Я не могу: много работы.

– Жаль, тем более что два перелета и отель на Кауаи оплачены. Нужно оплатить только отель в Нью-Йорке. Работай, – поддержала его выбор Анна и вернулась к меню.

– А кто оплачивает?

– Компания.

– За что?

– Видимо, я что-то для них сделала, – не поднимая головы, ответила она.

– И часто такое бывает?

– Раз в полгода. Иногда чаще. – Она отвечала машинально, сосредоточив внимание на меню.

– А когда вылет?

– С десятого по двадцатое.

– А в Нью-Йорке мы будем жить в номере вдвоем?

– Я собиралась жить у Оли, – автоматически ответила она. Оторвала взгляд от меню и удивленно посмотрела на Матвея.

– Смысл лететь вместе в Нью-Йорк, если ты будешь жить у Оли, – хмыкнул он.

Ему принесли кальян. Официантка расставила напитки. Анна заказала салат и «Мартини бьянко». Девушка мельком взглянула на Матвея.

– Не смотрите на меня так! Я без пяти минут женат! – воскликнул он. – Лучше побыстрее принесите ее заказ, потому что она голодная и поэтому злится.

Анна изумилась. Девушка покраснела до корней волос и испарилась. Матвей вдыхал кальян, пристально смотря на Анну. Она видела, что его взгляд прикован к ее ярко-ягодным губам. Цвет этой помады по-прежнему производил на него неизгладимое впечатление. В ночь перед снятием швов он смотрел на ее губы так же завороженно.

– Ты красивая, Аня! – поставил он диагноз. – Тебе идет эта помада.

Она вопросительно подняла бровь. Похоже, настроение Матвея резко изменилось. И в этот момент у нее вновь случился приступ глухого кашля.

– Ты хотел о чем-то поговорить?

Телефон Матвея заиграл мелодию. Он отвлекся на разговор. Судя по ответам, звонила мать, интересовалась событиями его жизни. Официантка принесла мартини. Анна закурила. Ее мобильный просигналил о новом сообщении. Она набирала ответ адвокату, уже не слыша разговора. В этом заключалась особенность ее мировосприятия: когда она печатала текст, то переставала слышать. Нажала «Отправить».

– Мама, ты же знаешь: с моим еврейским счастьем я встретил и потерял девушку, которая снилась мне всю жизнь. Ты бы ее видела! – чуть громче обычного завершил он. – Собираюсь. Как раз этим занимаюсь. Да, – сказал Матвей и положил телефон на стол.

Анна поняла, что разговор окончен.

– Как мартини?

– Отлично.

– Не люблю, когда девушки курят. Но тебе идет сигарета, – прокомментировал он.

Официантка принесла салат. Анна принялась за еду. Матвей же продолжал наслаждаться кальяном, бормоча себе под нос:

– Лучший секс – это с женой, лучший секс – это с женой, лучший секс – это с женой…

– Что это?

– Песня такая есть: «Лучший секс – это с женой». Заела прямо. Лучший секс – это с женой, лучший секс – это с женой, лучший секс – это с женой… – продолжал напевать он.

Затем пристально посмотрел на нее и, не отрывая взгляда, запустил руку в боковой карман своей сумки, пошарил там и застегнул молнию. Анна наблюдала.

– Закажи себе еще мартини, – предложил он.

– А как я за руль сяду?

– У меня есть права. Я тебя отвезу. Заодно накормишь меня своим вкусным салатом, – он встал из-за стола. – Я на минуту, – сообщил он и направился внутрь ресторана.

До нее донеслась фраза, брошенная на ходу официантке:

– Повторите ей мартини.

Его телефон остался лежать на столе. Мозг истерично просчитывал варианты. Что-то явно происходило. «Лучший секс – это с женой». Его песня. Он сделал ей комплимент, причем несколько раз, затем начал петь. Она привстала, дотянулась до его сумки, расстегнула карман, запустила в него руку – и рассмеялась. Она поняла, что он будет делать дальше.

Матвей вернулся. Сел на свое место. Оглянулся.

– Дует здесь!

– Так садись ко мне, – улыбнувшись, Анна пересела из центра дивана ближе к стене.

– Нет, – уверенно заявил он. – Я пересяду, а ты будешь ко мне приставать.

– Пальцем до тебя не дотронусь, – рассмеялась она, но внутри ощутила легкий укол.

– Я тебя знаю! Стоит только сесть рядом!

– Даю тебе слово.

– Ты всегда так говоришь, а потом начнешь приставать!

– Я даю тебе слово. Я его редко даю, но всегда держу, – улыбнулась она.