Тайна распущенного шарфа
Шрифт:
Она взглянула в окно: снежная зима окутала все вокруг белым синтепоном. Сделала глоток кофе. Открыла створку. Морозный воздух ворвался в комнату вместе со снежной пылью. Она глубоко вдохнула. Впервые она не волновалась из-за его сообщения. И ничего не ждала. Хотелось только понять, изменился ли он.
Вопросов к Матвею у нее не было. А вот у него их должно быть немало. Он считал ее игроком, к тому же понимал, что у нее много причин обижаться на него. Снежная пыль залетала в окно и мгновенно растворялась в тепле. Анна глубоко дышала. Ноутбук издал сигнал. Она закрыла окно.
Матвей: «Аня – я сойду с ума с тобой!»
На ее лице появилась улыбка.
Анна: «Это
Ответ пришел мгновенно.
Матвей: «Это хорошо»
Матвей: «А какие вопросы»
Анна: «Например, играла ли я с тобой. Или такой: что такое «Аминь» в моем понимании. Обижаюсь ли я на тебя. Могу продолжить список».
Матвей: «?»
Анна: «Начну с главного. Я честно говорю о том, что чувствую и кем являюсь. То, что пишу, – правда. Я не могу заставить тебя довериться… Но я могу сказать тебе: «ПОВЕРЬ». И если кто-то обвинит меня в том, что я играю или это форма манипуляции, он соврет. Я всегда была на сто процентов честна с тобой».
Анна: «Играла ли я с тобой? Скажу прямо: я никогда не хотела соревноваться с тобой, я только защищалась. Мне очень жаль».
Анна: «Остановись и внимай – это мое значение «Аминь»».
Анна: «Обижаюсь ли я? Нет. Я многое поняла в последнее время. И на многие вещи смотрю иначе. Признаюсь: после нашего последнего разговора мне было нелегко. Я страдала, пережила агонию. Но я не обижаюсь на тебя, балансируя между безусловностью и бездействием».
Она взглянула в окно. Снег неспешно падал хлопьями, наполняя бесконечным спокойствием. Можно ли сказать Матвею больше? Можно. Но нужно ли? Уже не нужно. Вновь сигнал сообщения.
Матвей: «Судя по времени последнего входа в Facebook: балансируя между безусловностью и бессонницей;)»
Анна улыбнулась: он отслеживает ее страницу. Сегодня она писала роман до пяти утра.
Анна: «Это не бессонница, это другое;)»
Матвей: «Только не говори что любовь»
Его самоуверенность вновь дала о себе знать.
Анна: «)))»
Матвей: «Нефть и любовь сейчас очень обесценились. Слишком большой избыток нефтедобычи и переизбыток упоминаний о той пресловутой любви, наполненной в значении – ровным счетом ничем».
Анна: «Очень проникновенно получилось. Только это не про меня».
Матвей: «?»
Анна: «Я ночью пишу».
Она вновь взглянула на снежную зиму. Жаркий июль и снежная зима – как две реальности, в которых жили совершенно разные Ани. Быть или казаться?
Матвей: «Мы с тобой слишком похожи. В этом наша трагедия».
Она явственно услышала его трагический вздох.
Анна: «Я тоже много об этом думала. И считаю это благословением. Но когда все начиналось, ты прав, наша похожесть стала трагедией. Знаешь, что странно для меня?»
Матвей: «?»
Анна: «Я чувствую тебя. У меня есть какая-то необъяснимая связь с тобой. Такое со мной впервые».
Матвей: «CDMA или GSM?»
Анна: «GSM тоже есть, да и Facebook отлично работает))) Только я о другом. И я знаю, что ты понимаешь, о чем я».
Матвей: «И никто не знает – дар это или проклятье».
Анна: «Ты и я решаем, что это. Страхи действительно мешают жить. А еще слишком много знаний и опыта, за которыми на самом деле мы часто прячем наши страхи и боль. Откровенность может вернуть доверие. А доверие способно превратить эту связь из проклятия в дар».
Матвей: «Две бутылки чудодейственного напитка!»
Анна вновь улыбнулась: давно он не использовал эту фразу. Раньше она ее задевала – теперь нет.
Анна: «Куда нони привезти?)))»
Анна: «Я изменилась. Я по-другому смотрю на многое в тебе и в себе. Мы – это мистер и миссис Смит))) Помнишь фильм с Питтом и Джоли?»
Матвей: «Вот только почему-то не закончилось семью детьми»
Анна: «Может, еще не закончилось?»
Матвей: «Только Бог это знает».
Анна: «Надо ему позвонить))) Где-то у меня был его телефончик)))»
Матвей: «Скажи ему, что если эта связь важна, пусть даст знак».
Анна: «Передам)))»
Она зажгла сигарету. Внимательно перечитала переписку. Он открыто признал, что связь между ними есть. И он считает ее проклятием. «?» – таким ответом он давал возможность рассказать то, что хочет она. И это ее устраивало: ей не хотелось думать, что она чего-то недосказала. Она отвечала не для него, а для себя. Матвей же вновь манипулировал, выводя ее на разговор о любви. Единственное, чего он хотел, – получить подтверждение ее чувств к нему. Он жаждал сатисфакции. Фрустрация не изменила Матвея.
В отношениях с ним она прошла долгий путь. Вначале она доверилась. Потом стала наблюдать. Она неоднократно проверяла его и убедилась. Затем пришло разочарование. За ним следует боль. И тогда ты либо принимаешь и отпускаешь, либо жаждешь сатисфакции, совершая грех прощения. Отомстив, ты испытываешь временное облегчение, если получил желаемое. Затем наступает фрустрация.
Когда ты фрустрирован, из-за того что не можешь получить желаемое, когда ты стонешь от ломки, когда агония сжигает изнутри, тебе нужно сделать выбор. Куда ты направишься: в сторону мести или трансформации? Ты выберешь мстительную или развивающую компенсацию. Ты либо сам станешь манипулятором, либо переживешь переоценку ценностей.
Мстительная компенсация означает попытку наказать источник боли, а если не получится – отыграться на третьем. Как маленький мальчик, которого ударил одноклассник, избивает ни в чем не повинную кошку, вместо того чтобы записаться на бокс. Анна стала манипулятором, чтобы показать Матвею: применяя манипуляцию, ты можешь получить то же самое в ответ. Продемонстрировала ему, что чувствует жертва, в надежде на то, что это его остановит. Она не получила желаемого. Но в итоге сделала другой выбор: записалась в «секцию бокса» – предпочла развивающую компенсацию. Она поняла, что сила не в манипуляции, а в самодостаточности. И нужно работать над собой, а не тратить свою жизнь на месть. На острове Тиран она отказалась мстить ни в чем не повинным людям и отреклась от продолжения игры с Матвеем. Именно поэтому она рассталась с Игорем. И в этом разница между Матвеем и Анной. Для нее агония стала возможностью, для него – деградацией. Она решила развиваться, он же «избил кошку». Матвей ошибся: они разные – в этом их трагедия.