Тайна Розенкрейцеров

– Это… вино!? – спросил приятно пораженный Ротгер.

– Не совсем, – снисходительно улыбнулся Парацельс. – Это всего лишь безвкусная алая жидкость, по составу мало чем отличающаяся от воды. Конечно, если не подвергать ее более серьезным исследованиям.

– Фокус… – буркнул разочарованный рыцарь.

– Для простого обывателя – да. А для ученого – невероятный факт, потрясающий воображение. Но это еще не все.

Теофраст отмерял небольшое количество белого порошка и всыпал его в колбу. Вода в ней сразу же забурлила и постепенно осветлилась до прозрачного розового цвета. Когда реакция закончилась, алхимик вылил воду в керамическую миску, и Ротгер увидел, что на дне лежит кусочек металла, похожего на серебро.

– Без адамаса ничего подобного не получилось бы, – сказал Парацельс.

– Как будто аргентум, – осторожно заметил Ротгер, блеснув познаниями в химии, которые он получил, общаясь с Теофрастом.

– Вот именно – как будто. Но с серебром этот металл не имеет ничего общего.

– Извини, брат Теофраст… Кгм!

Рыцарь прокашлялся, чтобы скрыть внезапное смущение.

– Извини… э-э… а не может ли этот чудодейственный адамас превращать другие металлы в золото?

– Для таких целей нужен философский камень, – серьезно ответил Парацельс. – Коим адамас никак не может быть. Хотя… Он заколебался.

– Мы так мало знаем о природе окружающих нас вещей… – продолжил он в раздумье. – Будь у человека десять жизней, и то он не смог бы постичь великую мудрость Творца всего сущего. Поэтому нельзя исключить того, что сказания и легенды, в которых говорится о мудреце, способном одним движением волшебной палочки превращать воду в молоко, а простой бычий рог – в Рог Изобилия, правдивы.

– Хотелось бы этому верить. Но, судя по всему, нам до золотого века не дожить.

– Верь, брат мой, ибо только вера дает человеку силы в его борьбе за выживание и способность активно влиять на свое будущее. А теперь давай выпьем. Что-то у меня в горле пересохло после этой лекции…

Утолив жажду, Теофраст спросил:

– Где сейчас схизмат?

– Ты о ком? – встрепенулся Ротгер.

Он в этот момент был погружен в мечтательное состояние, навеянное демонстрацией возможностей адамаса.

– О пленном казаке. Что-то я давно о нем ничего не слышал.

– А, вон ты про что… По твоему предложению, я снял с него кандалы и поместил в более сухой и светлый каземат. Что касается доверительных бесед, то они у меня не получаются. Он вежлив, немногословен, но сам себе не уме. Не хочет раскрываться. Ведет себя как опытный фехтовальщик, который готовит свой коронный разящий удар.

– Это тебя пугает?

– Больше забавляет. Вернее, забавляло. До сегодняшнего дня. Как ты думаешь, тот, кто стрелял, не может быть воином отряда, к которому принадлежит и наш схизмат?

– Глупости! – сердито ответил Теофраст. – Зачем этим «послам» обнаруживать себя раньше времени, если они задумали что-то очень серьезное? Я больше грешу на неуловимого соглядатая. Вот он может быть как-то связан с твоим пленником.

– Хорошо бы поймать этого невидимку… – мечтательно прищурился Ротгер.

– Для начала его нужно спровоцировать.

– Как?

– Вывести пленного казака на прогулку за стены крепости. Это возможно?

– Возможно, но опасно, – ответил рыцарь. – Если он задумает бежать, нам придется его убить.

– Невелика беда…

Теофраст ухмыльнулся.

– Но, думаю, что казак никуда не денется, – сказал он рассудительно. – У него, как мы уже говорили, скорее всего, другие планы. А вот соглядатай, увидев товарища, любой ценой попробует привлечь его внимание к своей персоне и даже попытается выйти с ним на связь. Нужно только не мешать ему в этом, наблюдать со стороны.

– Нужно попробовать, – задумчиво сказал Ротгер.

– Попробуй…

Парацельс посмотрел на спящего Гунда.

– Прикажи своим людям отнести его в хорошо проветриваемую келью, – сказал он заботливо. –

Только положите парня не на голые доски, а на мягкий сенник. И пусть его преподобие приставит к нему сиделок. Целебные отвары ему будет готовить мой помощник. Лично я не смогу уделить раненному много времени. Думаю, он уже и без меня выкарабкается.

– Это мы сделаем…

Рыцарь поднялся.

– Пойду заодно проверю посты и узнаю результат поисков, – бросил он, затягивая пояс потуже.

Ротгер вышел, многозначительно переглянувшись с помощником Теофраста – так, чтобы алхимик не видел. Но Парацельсу было не до тайных отношений рыцаря и подмастерья. Сдвинув брови к переносице, он сосредоточенно глядел на чашу, которая все еще покоилась на груди спящего Гунда. На нее падал луч света, испускаемый бриллиантом, и она словно сплела вокруг себя плотный воздушный кокон, смазывающий ее строгие, удивительно пропорциональные очертания.

Глава 11. БОЙ НА ХОЛМЕ

Стах едва в штаны не напустил, когда увидел, куда целится со своей двустволки Тихомиров-младший. Кусты терновника находились совсем рядом от того места, где лежал, сраженный пулей, отец Глеба. Поэтому даже не прицельный выстрел из такой «пушки», да еще двенадцатого калибра, мог побрить Коповского и парней под «ноль».

Он мигом упал в ложбинку рядом с шалашом и закрыл голову руками. Его примеру последовал и Збышек. Лишь Анджей, глупо хлопая ресницами, продолжал наблюдать за действиями Тихомирова-младшего.

Выстрелы не заставили себя долго ждать. К удивлению Стаха, заряды дроби прошли стороной. Интересно, куда он целился? – машинально подумал Коповский, продолжая рыть носом землю.

Ответ пришел спустя минуту или две, и был он нежданный, негаданный. Его спровоцировал все тот же Збых.

Когда отгремели выстрелы из двустволки, он немного полежал, скукожившись на дне ложбинки, а затем ни с того ни с сего взъярился, встал на одно колено, чтобы удобней было стрелять, и прицелился в Глеба, который в это время возился с отцом. Стах не успел даже слова ему сказать, а не то чтобы удержать своего приятеля. Но выстрелить Збых все равно не успел. Откуда-то со стороны по терновнику резанула короткая автоматная очередь, и он как-то неловко завалился на бок, зевая широко разинутым ртом. Пули прошили Збышеку правую сторону груди и размозжили кисть руки. Стаху оказалось достаточно одного взгляда, чтобы определить, что Збых уже не жилец на этом свете. Даже если бы случилось чудо, и они смогли быстро – моментально! – добраться до районной больницы, где было хирургическое отделение, то и в таком случае Збышеку можно было рассчитывать лишь на большое везение и ангела-хранителя.

Первым пришел в себя Анджей.

Он молча взял карабин Збышека, лег и начал палить, не целясь, в сторону, откуда стрелял автомат. В ответ тут же последовал залп из винтовок, пистолетов и автоматов. Стах и Анджей, целые и невредимые, быстро сменили дислокацию – забились в заросли терновника еще глубже, туда, где лежали валуны. Теперь им пули не были страшны, потому как такую каменную баррикаду не в состоянии разрушить даже гранатомет. Пока они меняли позицию, вокруг трех курганов начало твориться что-то вообще невообразимое. Если до этого стреляли с правой стороны от терновника, то теперь ожили и кустарники слева. Но оттуда огонь велся не по Стаху и Анджею, а по тем, кто смертельно ранил Збыха.