Тайна Скарлетт О’Хара

Клод бросил свой мокрый котелок прямо на диван и, нимало не беспокоясь о том, что его сапоги оставляют грязные следы на ковре, приблизился к Розалине.

Она поняла, что сейчас предстоит малоприятный разговор, ведь окружной шериф был зол. Правда, эта злость словно бы не касалась ее, Розалины, а была обращена ко всему миру. Но поскольку перед Клодом Бергсоном была только она, то и выслушать предстояло только ей.

Розалина пристально посмотрела в лицо Клоду Бергсону, и тот смутился. Женщина подумала:

«Он хоть и красив, но злоба так исказила его лицо, так пронизала его душу, что он, наверное, ненавидит даже собственную тень и пугается ее».

Клод Бергсон схватил Розалину за запястье и больно сжал.

— Пусти! — вскрикнула женщина и вырвала свою руку.

— Думаешь я ничего не вижу?

— А что ты должен видеть, Клод?

— Но я же не слепой.

— Это я успела заметить.

— Все в городе говорят, Розалина, что ты с Рэттом Баттлером…

— А что ты имеешь против Рэтта Баттлера? Он хотя бы смелый человек, не сидит, забившись в угол, когда в городе хозяйничают бандиты.

— Рэтт сумасшедший, — спокойно ответил ей Клод Бергсон, — и его друзья тоже психи. Только ненормальный человек может думать, что справится с преступностью в нашем городе. Там, где большие деньги, — всегда будут бандиты, и с этим ничего не поделаешь. Я реалист, Розалина, и понимаю, что дешевле для города и для его жителей будет договориться с бандитами, а не лезть на рожон.

Актриса презрительно скривила губы. Совсем не то она ожидала слышать от Клода Бергсона, когда-то пленившего ее своей красотой и, как ей показалось, мужественностью. Но от прежнего Клода оставались лишь холодная галантность и набриолиненная челка с напомаженными усами. Взгляд окружного шерифа затравленно перебегал с одного окна на другое, как будто бы за окнами таились враги.

— Я тебе скажу больше, Розалина…

— Ты и так сказал мне уже слишком много, я не хочу тебя больше слушать.

— Но ведь ты же говорила, что любишь меня.

— Вот именно, говорила.

— А я, Розалина, все еще люблю тебя, несмотря ни на что, несмотря на то, что ты бросаешься на шею Рэтту Баттлеру на виду у всего города.

— Когда это я бросилась? — изумилась актриса, и Клод Бергсон спохватился.

В самом деле, он сказал лишнее, ведь Розалина все-таки щадила его репутацию и не позволяла себе на людях опрометчивые выходки, наносящие урон престижу окружного шерифа.

Клод Бергсон, нервничая, принялся вращать в пальцах свою трость.

— Да выбрось ты свою палку! — разозлилась Розалина. — Или тебе хочется казаться бесстрашным дрессировщиком цирковых зверей?

— Так вот, я не ручной зверь и слушать тебя не собираюсь. Ты пожалеешь об этом.

— Это мое личное дело, и тебя не касается. Вот если я скажу, что решила бросить тебя и ухожу, тогда можно будет поговорить в таком тоне. А пока я собираюсь оставаться с тобой.

Клод Бергсон нашел в себе силы справиться с волнением. Он присел на подлокотник кресла рядом с Розалиной и попытался обнять ее за плечи. Женщина осторожно сняла его руку и положила на спинку кресла.

— Я тебе скажу, Розалина, и ты это, пожалуйста, запомни.

— Ты мне уже целый вечер обещаешь что-то сказать, но никак не решишься, ходишь вокруг да около, а правда остается при тебе. Неужели ты еще не понял, Клод, со мной нельзя вести себя подобным образом, ведь я вижу тебя насквозь.

Клод Бергсон задумался. Он в своей жизни не очень-то привык говорить правдиво, больше привык к иносказаниям, даже договариваясь с бандитами. А тут женщина требовала от него правду, ничем не прикрытую.

И он решился.

— Мне придется, Розалина, разобраться с этими крутыми ребятами, которые заглядывают в окна моего дома, чтобы убедиться, все ли с тобой в порядке.

— По-моему, никто не заглядывает, — вспыхнула Розалина.

Она понимала, окружной шериф имеет в виду Рэтта Баттлера, но хотела разыграть удивление, и это ей удалось, ведь она была хорошей актрисой.

— Так вот, Розалина, если я еще раз увижу чье-нибудь лицо в окне, буду стрелять и, поверь мне, не промахнусь. Так что на всякий случай предупреди своих доброжелателей и поклонников.

— Хорошо, я приму это к сведению, — абсолютно спокойно сказала Розалина, вновь возвращаясь к чтению роли.

Но Клод Бергсон расценил это по-своему, ему показалось, что женщина пренебрегает им.

— Запомни, Розалина, ведь ты умная женщина и не зря остаешься со мной. В Клостер-Тауне должен быть один хозяин, и я приложу все свои усилия, чтобы им остаться. Я не потерплю каких-то чужаков.

— Я понимаю, Клод, ты прекрасно договоришься с бандитами, ведь они прекрасно знают дорогу к твоему дому.

— Но, между прочим, Розалина, только благодаря этому ты осталась жива, когда началась перестрелка.

— Может быть, было бы лучше, если бы я погибла.

— Нет, Розалина, ты слишком любишь жизнь и деньги. Ты любишь чувствовать себя обеспеченной и независимой, поэтому сколько бы ты ни старалась, я никогда не поверю, что ты покинешь меня и уйдешь к Рэтту Баттлеру.

— Но, по-моему, он тоже богат, — едко заметила Розалина, не отрывая взгляда от страниц книги.

— Его богатство, Розалина, временно. Сегодня у него есть деньги, завтра он их спустит за карточным столом. Это ненадежный человек, с ним тебе никогда не будет так спокойно, как со мною.

— А может, мне хочется, чтобы у меня была беспокойная жизнь? — переспросила Розалина.

— Тебе хочется так думать про саму себя, но ты слишком холодна и расчетлива. Даже любовь не может выбить тебя из колеи, ты слишком привыкла играть и забываешь о реальной жизни. Только поэтому, Розалина, я прощаю тебе все твои выходки.

Вновь раздался раскат грома и сверкающие ожерелья молний украсили черное небо.

Непогода свирепствовала над Клостер-Тауном, не давая уснуть и Терезе с Молли.

Девушки, испуганные сверканием молнии, сидели за круглым столом в гостиной небольшого домика, раскладывали пасьянсы. Правда, у них была своя колода карт, не предназначенная для игры, это были карты для гадания. Пасьянс не складывался, и тогда Молли, собрав карты в колоду, принялась гадать.

Тереза внимательно следила за тем, как карты открывают будущее. Но как ни старалась Молли, все равно расположение карт было безрадостным.

— Вот это смерть, — сказала девушка, указывая дрожащим пальцем в изображение скелета с косой на плечах. — А вот это Вавилонская башня, это означает болезнь, очень тяжелую и продолжительную болезнь.