Тайна спасения: Беседы о духовной жизни. Из воспоминаний

В средние века были распространены картины под названием «Пляска смерти» в различных вариантах. В ней смерть то преследует человека, как охотник зверя, то появляется на свадьбе, то ходит по саду с косой в руках, не разбирая, что она режет под корень: сорняк или цветы, то наклоняется над постелью ребенка, то стоит, как распорядитель пира, с чашей в руках между пьяных гостей. Но самым излюбленным сюжетом был танец человека в объятиях невидимой для него смерти в образе скелета. Человек танцует среди трупов, но на лице у него беззаботная улыбка – это образ нашей жизни, привязанной к земле. Все громче звуки этого вальса смерти, все быстрее движется зловещая пара, все крепче смерть прижимает к груди человека… и, наконец, отбрасывает его в груду трупов, как бросают полено в груду дров. Наша жизнь похожа на игру теней на стене. Гаснет свет – исчезают тени.

Первое убийство своей души – это неверие в Божество. Атеизм – философия отчаяния, это бессильное желание увековечить земную жизнь, философия, которая обращается в сгусток ненависти к Богу. Атеизм непоследователен. Если человек приговорен к смерти, то он должен испытать все возможности этого приговора избежать. Когда у человека обнаруживают рак, то он начинает искать какие-то особые лекарства и снадобья, он готов ехать на край света, если услышит, что там его могут исцелить, он готов продать все, что имеет, лишь бы купить себе право на жизнь, которая рано или поздно все равно окончится могилой. Все мирские заботы и проблемы кажутся ему какими-то мелочами перед образом спрута болезни, который впился в его тело и пьет его кровь.

Атеизм уверяет себя, что загробной жизни нет, он как бы затыкает уши, когда ему говорят о Боге и вечности, и с наслаждением уверяет себя, что спасения не существует. А ведь если бы человеку сказали, что в его саду зарыт клад и надо только поработать лопатой, чтобы найти его, то он постарался бы проверить, правда ли это, хотя бы и допускал лишь один шанс из тысячи, что это правда. Так что вся огромная книжная продукция атеистов в совокупности может быть названа кратко: «Руководство для самоубийц».

Но вот вещь, еще более непонятная и удивительная, нежели атеизм: человек, веря в Бога и почувствовав в душе своей Его благодать как дыхание вечности, продолжает жить так, будто Бога нет. Душа такого человека похожа на несчастного, который лежит под обломками рухнувшего здания и грудами земли. Он хочет сбросить с себя эту тяжесть, но не может даже пошевелить рукой. Мы лежим под обломками наших разрушенных планов и надежд, мы погребены под земными заботами, мы хотим подняться, но наши страсти снова пригибают нас к земле.

Чтобы быть с Богом, надо отказаться от внешнего, оставить только необходимое. Когда за человеком гонится зверь, то человек, чтобы легче было бежать, сбрасывает с себя одежду. А мы боимся расстаться с грузом материальным и душевным и носим, и носим на своих плечах этот тяжелый мешок…

Эта жизнь дана нам, чтобы сочетать свое сердце с Богом, чтобы сделать его нерукотворным храмом Святаго Духа. Но мы делаем сердце клеткой зверя или корытом для свиней. Когда наступает смерть, мы понимаем, что были обмануты, что вечно только невидимое, а видимое обращается в ничто: держась за видимое, мы хватались за пустоту. Вечен человеческий дух, то, о чем мы постоянно забываем. Каждый из нас видел череп, его обнаженные зубы похожи на гримасу улыбки. Может быть, это образ того, что мертвец смеется над собственной жизнью, смеется, увидев то, что ожидает нас, но пока сокрыто, смеется над собой и своими собратьями.

Заповедь не убий говорит нам о том, чтобы мы не убили жизни нашего духа, не убили времени, данного нам для спасения, не убили своей души, закопав ее в могилу страстей и земных забот, чтобы мы не убили (то есть – не лишились) бесценного сокровища, которому изумляются даже Ангелы – любви Божества к человеку.

Не убий – значит выбери жизнь. Начало и завершение, источник, содержание и совершенство жизни – это Бог. Если Бога нет, то всему конец, и жизнь лишь бег осужденного к виселице. Если есть Бог – а Он открыл нам Свое бытие, Он тысячекратно свидетельствует каждой душе, что Он есть и близ нее, – то каждое мгновение человеческой жизни, каждое биение сердца должно быть посвящено Ему.

Бог есть Дух, но Он дал нам как некий залог Свое имя и таинства Церкви. Мистическая жизнь души – это пребывание в имени Божием – непрестанной молитве. Когда забывается и исчезает молитва, тогда человек отступает от Бога.

Спасение – это не только «личное» дело отдельного человека. Когда человек приобретает благодать, то ее тихим незримым светом он озаряет и жизнь других. Около таких людей согреваются души. От общения с ними люди получают силы и внутренний мир. А человек, умирающий в грехах, источает из себя трупный яд.

Шестая заповедь гласит: Не убий, то есть избери жизнь, а жизнь – это Бог, сошедший на землю и принявший смерть, чтобы сделать нас бессмертными. Бог, Который создал Вселенную, тысячи миров, время и вечность, ждет, чтобы мы сами открыли для Него свое сердце. Моисей окончил свою пророческую проповедь и последнее завещание словами: «Израиль, Я положил пред тобой огонь и воду, жизнь и смерть, выбери жизнь, чтобы жил ты и дети твои» (см.: Втор. 30, 19).

…Если бы можно было спросить у звезд, которые, как стаи огненных птиц, летят с Востока на Запад: «Что самое прекрасное увидели вы на земле?», то ответили бы звезды: «Самое прекрасное – это человеческое сердце, в котором сияет божественным светом имя Иисуса Христа».

Дух и душа

В современной религиозной литературе постоянно смешиваются два разных понятия: «дух» и «душа», что приводит ко многим неясностям и недоумениям. Поэтому мы хотели бы кратко остановиться на этом вопросе.

Дух – это око души, обращенное к вечности; душа – это внутренние глаза человека, обращенные к области земного бытия во всех его многогранных аспектах.

Из проявлений человеческого духа следует назвать прежде всего религиозное чувство как способность непосредственного переживания реалий духовного мира и интуитивное проникновение в метафизический мир, это чувство внутренней достоверности духовного опыта. Оно пробуждается, оживает в человеке действием благодати; его начало – покаяние, а конец – любовь.

Религиозное чувство присуще человеку. Человек отличается от животных прежде всего тем, что он существо религиозное. Это чувство может быть искажено, как искажены отражения на неровной поверхности зеркала, оно может быть подавлено и заглушено человеческими страстями, оно может скрыться в глубь подсознания, но совершенно исчезнуть оно не может. Второе проявление духа – это «внутренний логос», это познавательная сила, действующая на уровне идей и сущностей. Третье – способность созерцания, обращенность человека к Божеству, когда богообщение становится свободным актом человеческой личности. В самой основе созерцания лежат внимание как способность концентрации сил духа на созерцаемом предмете и реактивная сила, защищающая дух от агрессии внешнего.

Душа же имеет в себе следующие силы. Первая – разума или рассудка. Она проявляется двояко – через словесное или образное мышление: она не проникает в сущность вещей, она отключена от духовного мира, она изучает только явления и свойства. В падшем состоянии рассудок сделался узурпатором логоса и тех познавательных сил, которые святые отцы называли умом. Душевный рассудок провозгласил себя единственным инструментом гносиса, он претендует на решение метафизических вопросов, лежащих за пределами его возможностей, он вторгся в область религии и хочет быть там диктатором. Он смотрит на себя как на властителя мира, он считает, что сила и мощь его беспредельны, он создал науку и цивилизацию – эту новую вавилонскую башню. Отключившись от духа, человеческий рассудок стал главным источником гордыни – тайного или явного богоборчества. Когда же благодать осеняет его, тогда он видит свою меру и свои границы и покоряет себя духовному видению и религиозным интуициям. Тогда он в этом земном бытии видит творение Божественной премудрости, в материальном мире – не только причинно-следственные связи, но и символы и образы духовного мира. Соединившись с логосом, он выявляет его откровения в профористическом (внешнем) слове, духовные знания он приводит в определенные логические системы через земные образы, выявляет сокровенное.