Тайна Тюдоров

– Ты, как всегда, неподражаем, друг мой. Я рад тебя видеть. И тебя. – Я повернулся к Кейт. – Благодарю Бога за то, что вы оба есть на свете. Вы спасли мне жизнь. Я ваш вечный должник.

В глазах Кейт блеснули слезы. Смахнув их рукавом, она занялась едой, а Перегрин устроился поближе ко мне.

– Я не инвалид, могу есть сам, – предупредил я, когда Перегрин протянул мне тарелку.

Кейт шутливо погрозила мне пальцем:

– Он здесь вовсе не затем, чтобы кормить тебя с ложечки. Побаловали, и хватит. Перегрин, или пес уберет лапы со стола, или вы оба отправитесь ужинать на кухню.

Вот так, при свечах, мы поедали мясо и овощи, весело смеялись и болтали о пустяках. Наконец остатки соуса были подобраны хлебом, Перегрин в сотый раз поведал историю моего спасения, и я рискнул перейти к более серьезным вопросам. Откинувшись на спинку стула, я поинтересовался как можно более непринужденно:

– А где Фитцпатрик?

Повисла тишина. Кейт встала, шумно прошуршав юбками, и захлопотала над тарелками. Перегрин, отвернувшись, усиленно ласкал Уриана.

– Король умер, да?

Кейт молчала.

– Официально об этом еще не объявлено, – грустно кивнул Перегрин. – Мастер Уолсингем сказал, что он скончался вчера. Барнаби тут же вернулся ко двору, ему нужно быть рядом с покойным. Говорят, в час смерти Эдуарда небеса заплакали.

Дождь. Он барабанил по крыше, когда я очнулся.

Я вспомнил мальчика, гниющего заживо в зловонной комнате, и невольно перевел взгляд на меч, что лежал на моей постели.

– А знахарка? Уолсингем говорил что-нибудь про нее? – напряженно спросил я.

– Брендан, давай повременим с этим, – вмешалась Кейт. – Ты еще совсем слаб.

– Нет. Мне это нужно. Я… я должен знать.

– Что ж, если так… – Кейт присела на край кровати. – Она умерла. Сидней сообщил Уолсингему. Кто-то забрал ее тело, куда – неизвестно. Дадли грозили Сиднею смертью за то, что он помогал тебе. А потом они узнали, что Елизавета ускользнула у них из-под носа. Дворец гудел, как пчелиный улей. Брендан, сядь. Тебе нельзя…

Но я уже поднялся на ноги. Голова кружилась, но я дотащился до окна и уставился в ночную тьму. Моя доблестная Элис умерла. Теперь уже точно. Леди Дадли перерезала ей горло, словно скотине, и оставила истекать кровью. Эта мысль сводила меня с ума.

– А что с Джейн Грей? – тихо спросил я. – Ее провозгласили королевой?

– Пока нет. Герцог спешно перевез ее и Гилфорда в Лондон. Ходят слухи, что он собирается отправить людей арестовать леди Марию.

– Наверняка уже отправил. Я думал, лорд Роберт поехал за ней.

– Возникла задержка. После бегства Елизаветы из Гринвича он, видимо, решил, что сначала нужно обезопасить леди Джейн. Она его единственная надежда.

Я согласно кивнул:

– Перегрин, ты не мог бы оставить нас?

Мальчик послушно вышел, уводя с собой собаку.

Мы с Кейт остались стоять, глядя друг на друга. После секундной паузы она засуетилась над подносом:

– Побеседуем завтра.

Я шагнул к ней:

– Завтра так завтра. Только… не уходи. Пожалуйста.

Она приблизилась и потрогала мою заросшую щетиной щеку:

– Надо же, рыжая. И густая. Кто бы мог подумать, что у тебя такая борода.

– А я… – запинаясь, начал я. – Я бы ни за что не подумал, что ты об этом заговоришь.

Я привлек ее к себе. В эту минуту мне хотелось раствориться в ней целиком.

– Вот так у меня в первый раз, – сообщил я.

– В первый? – недоверчиво переспросила она.

– Ну… я до сих пор любил только одну женщину. – Я погладил ее по щеке. – А ты?

Она улыбнулась:

– Вообще-то, поклонники домогались моей руки с младенчества.

– Тогда внеси и меня в их список.

Странно, я совсем не смущался. Единственной женщиной, которую я по-настоящему любил, была мистрис Элис. Но в тот миг любовь к Кейт казалась мне чем-то привычным.

Она посмотрела мне в глаза:

– Так чего мы ждем?

С этими словами Кейт положила мои руки к себе на грудь. Я расшнуровал тесемки, и корсет легко соскользнул с плеч. Она быстро перешагнула через юбки, стянула рубашку и встала передо мной в лунном сиянии, обнаженная и желанная, как ни одна женщина на земле.

Я прижался лицом к ее груди. Мгновение спустя Кейт со вздохом последовала за мной к постели. Полулежа, она наблюдала, как я борюсь с одеждой, а затем, опустившись на колени, помогла мне снять рубашку. Плечо заныло. Кейт нахмурилась, увидев проступившую на повязке кровь:

– Надо перевязать.

– Потом, – ответил я, целуя ее.

Кейт рассматривала мое обнаженное тело. Ее взгляд на мгновение задержался на родимом пятне и скользнул ниже. Она держалась уверенно, но я-то слышал отчаянный стук ее сердца. Как и многие девушки ее положения, Кейт, скорее всего, была знакома с плотскими радостями в известных пределах. Однако сейчас нам предстояло большее, и ей было страшно.

Впрочем, я обнаружил, что и мой мужской опыт был не более чем иллюзией. Бурные, но скоротечные интрижки со служанками в замке или случайными девицами на ярмарках не шли ни в какое сравнение с тем полетом, который дарила близость с Кейт. Мы предались друг другу со всей страстностью, на какую были способны, и в эти полные острого наслаждения минуты я готов был боготворить ее. В ее глазах горело то же пламя, что и в моих. Она вскрикнула лишь однажды.

Когда все закончилось и она свернулась в моих объятиях, я осторожно спросил:

– Я сделал тебе больно?

Она тихонько рассмеялась:

– О, такую боль я готова испытывать снова и снова. – И, положив руку мне на сердце, добавила: – Вот здесь все, что мне нужно.

– Но имей в виду, я намерен сделать тебя честной женщиной, – улыбнулся я в ответ.

– К твоему сведению, – фыркнула она, – мне уже восемнадцать. Я сама отвечаю за свои поступки. И я пока не знаю, хочу ли я быть честной женщиной.

– Когда узнаешь, не забудь известить меня. Но если серьезно, мне следует испросить благословения ее высочества, ты ведь ее дама. И твоя матушка, ее тоже неплохо было бы спросить.

– Моя матушка умерла, – вздохнула Кейт. – Но, уверена, ты бы пришелся ей по нраву.

В ее голосе звучала боль.

– Прости. А когда это случилось?

– Мне было пять. – Кейт грустно улыбнулась. – Она родила меня совсем девочкой, всего в четырнадцать.

– А твой отец? Он был так же молод?