Тайна Верховной жрицы

— Мне кажется, у того, кто убил Аджа и обвинил в этом Тею, несколько иные цели, чем у меня.

Клавий заметил, как Меган неприязненно осматривает мокрую простынь, и буквально за секунду вызвал еще один рыжий магический вихрь, который мгновенно осушил белье.

Для жрицы происходящее выглядело чем-то запредельным. Даже имея соответствующий амулет, чтобы сформировать такое заклинание, потребовалось бы не меньше минуты. А Клавий проделывал эти фокусы за секунды, и как будто бы даже не прилагал к этому усилий.

— Можешь ответить на два вопроса? — жрица провела ладонью по только что мокрым простыням — ткань была абсолютно сухой и чуть теплой.

— Смотря каких, — Клавий приблизился к жрице, вынуждая ее наклониться назад.

— Какова твоя цель? — Меган ощутила жар от тела юноши.

— Спасти Иривию от гибели. Следующий вопрос? — библиотекарь навис над девушкой, наблюдая как та покорно ложиться, не сопротивляясь его натиску.

— Почему ты не боишься, что я расскажу всем, что ты — ден?

Когда Меган задавала этот вопрос, она уже знала ответ.

Вместо слов Клавий склонился еще ближе и поцеловал жрицу в шею. Провел кончиком языка по влажным горячим губам и с жадностью прильнул к устам. А затем полностью накрыл своим телом, нежно лаская белоснежную кожу девушки и даря Меган наслаждения, о которых она даже не догадывалась.

***

Весь следующий день в Соборе бушевала «гроза». Матушка Теи, узнав о трагедии, примчалась в Орден, грозясь стереть все жречество в порошок и лично дойти до Его Величества Альберга II, ходатайствовать о роспуске Ордена. Мамаша была убеждена, что все это поклеп, и Адж нарочно присылал Тее грязные письма, «развращая юную невинную девочку». И что кто-то узнал об этих письмах и решил воспользоваться случаем поквитаться с Высшим магистром, а всю вину спихнул на беззащитную Тею.

Во время визита госпожи Валоренг даже старшее жречество, и то старалось сидеть тихо по своим комнатам, только бы не попасть под горячую руку разбушевавшейся женщине. Меган запретили выходить: мадам Валоренг и раньше не питала теплых чувств к языкастой девице, а в таком гневе и вовсе за себя не ручалась.

Поздним вечером Меган направилась в сад, чтобы тайком встретиться с молоденьким Клавием. Прошлая ночь оказалась весьма необычной. Впервые Меган осознала, что означает фраза «заниматься любовью». И теперь рассчитывала на продолжение.

Уже возле самого выхода в сад жрица столкнулась с Яренов Цевсом. Тот стоял на крыльце Собора, что-то разглядывая в черном небе.

Мощный, крепкий, с грубоватыми мужицкими манерами. Ярен не слишком походил на мускулистого человека, но и назвать его толстяком язык не поворачивался. Даром что магистр по делам южных земель, или, как его еще называли, Земельщик (за любовь к земледелию), не так давно отметил пятидесятитрехлетие. Он по-прежнему оставался здоровым мужиком.

Голова у Ярена была лысая, точно куриное яйцо. Даже бровей толком не видать — выцвели на солнце. Челюсти походили на бульдожьи — квадратные, отвисшие. И взгляд — цепкий, хваткий, от которого становилось не по себе.

Меган хотелось сказать ему что-нибудь обидное. Как-то поддеть этого южанина. Но она прошла мимо, решив, что не стоит тыкать палкой в раненного зверя. Ему и так сейчас не легко: его подопечная, на чью победу он так рассчитывал, за решеткой.

Ярен также не отреагировал на появление Меган: слишком был погружен в раздумья над ошибкой, которую совершил. При том, что обычно, каждый раз, когда им доводилось сталкиваться на крупных мероприятиях, Ярен всячески демонстрировал свое негативное отношение к рыжеволосой жрице. Ему претили и ее вседозволенность в одежде (девица позволяла себе мирские наряды, больше подходящие для придворной дамы, чем для смиренной жрицы), и наглая манера общения, и вражда с семьей Валоренг. Но, главное, Ярен отчетливо помнил пророчество бывшей Верховной, о рыжей девушке, что станет погибелью для всего Ордена.

Богиня Денея точно сама вела рыжую за руку к сану Верховной. Девку сослали в Альх, так она смогла стать там старшей жрицей и заявиться на испытательную неделю. Теперь еще и арест Теи. Нужно было что-то решать. Нельзя допустить, чтобы Меган стала новой Верховной. Кто угодно, но только не она.

Глава 6. Мошенник

Рурык с замиранием сердца вглядывался в мутное окошко, гадая, как его встретит город?

Поезд, точно старый дед, покряхтывая и шаркая, медленно подъезжал к перрону, разнося по воздуху запах машинного масла и копоть от топлива. Дамы, облаченные по последней моде в длинные платья савенийского кроя, стояли на перроне, картинно морщась и прикрывая лицо узорчатыми веерами. Мужчины в дорогих костюмах деловито читали газеты.

Ватага худеньких мальчишек в коротких штанах и легких рубашках носилась по перрону, предлагая приезжим услуги носильщиков. Пацанята шумели, перекрикивая друг друга, и дерзко вырывали багаж из рук пассажиров.

— Господин, позвольте я, — кричал мальчонка, отбирая у пузатого мужчины чемодан.

— Всего два алына, — не уступал бойкий конкурент, пытаясь перехватить ношу.

— Несите оба, — царственно махал господин, с удовольствием наблюдая, как прохожие провожают его завистливыми взглядами. Да, он такой: может себе позволить сразу двух носильщиков.

А носильщики, поняв, что заплатят обоим, теперь наоборот, норовили спихнуть друг дружке злосчастную поклажу и пройти дорогу налегке.

Рурык, блаженно щурясь, вышел из поезда.

Гердена…

Что ж, пока город оправдывал ожидания. Здание вокзала поражало богатством отделки. Позолоченные колонны теснились вперемежку со статуями крылатых леопардов. Острые шпили, торчавшие по периметру крыши, придавали зданию сходство с короной. Неподалеку круглые часы на башне размеренно и неспешно отбивали десять утра. Раскидистые пальмы и цветущие кустарники прекрасно оттеняли светлое здание вокзала.

Рурык заинтересовался местной архитектурой, но ему так и не дали вдоволь полюбоваться сооружением. Толкнули справа, пихнули слева, оттеснили с дороги, а потом и вовсе втянули в людской поток, унося гостя внутрь вокзала.

Рурык и оглянуться не успел, как очутился в просторном холле, наполненном прохладой мраморных стен и суетой пассажиров. Иривийцы продолжали толкаться, спешить, озираться, торопливо шуршать поклажей, гулко топать по каменному полу. Словом, вели себя так, будто жить им оставалось не больше пары дней. Все они торопились покинуть вокзал. Никто не остановился и не поднял голову вверх, а ведь там, под сводом стеклянного купола, неизвестный творец создал настоящий шедевр.

В центре композиции, в каменных одеяниях стояла богиня Денея: крепкая женщина с грубыми чертами лица и весьма привлекательным бюстом. В руке она держала меч, направив его в сторону. Богиня стояла на цилиндрическом пьедестале, стены которого были украшены рельефными изображениями. На одних картинках можно было разглядеть праведных иривийцев, простирающих руки к Денее и молящихся о защите. На других — врагов народа, с ужасом бредущих в пещеру Рамона. Сама богиня гневно смотрела на прохожих, будто осуждая за сам факт существования. Очевидно, ныне живущим полагалось испытывать смиренный трепет перед столь грозной матерью-защитницей Иривии. По сравнению с Денеей, злой дух Рамон, высокий, худощавый, в черном костюме, с цилиндром на голове и ухмылкой на устах, поджидающий у ворот пещеры, выглядел вполне славным парнем, с которым можно иметь дело.