Тайна закрытого города

***

Малют покрутила шеей вправо, влево, сделала полукруг в одну сторону, в другую, в голове жужжали сомнения: и правда, к чему ждать непонятно чего?

– Хочешь занять моё место? – проскрежетал человек и взметнул движением палки сноп искр.

– Но… – опешила Малют, она хлопала ресницами – не послышалось ли?

Хранитель огня подкинул ещё одну ветку в костёр, наверное, чтобы было лучше видно, что он рисует на земле:

– На рассвете иди прямо к воротам. Увидишь девочку с рыжими косичками, лентой красной они собраны на макушке в букву “О”.

– Букву? – Малют приподняла бровь.

Человек вздохнул.

– Это символ. Недуг у неё. Не перебивай, я прошу, – выставил он руку, останавливая новый вопрос странницы. – Иди вдоль вереницы, да на детей других посмотри, по сравнению с ними Огонёчек послушная, молчаливая. Она боится всего и никогда не отпускает руки матери, будто подпитывается от неё.

Малют заёрзала, миллион новых вопросов рождалось, но она чувствовала, что их бессмысленно задавать. Хранитель огня впервые за время беседы посмотрел на неё. Из-под капюшона сверкнули тёмные глаза, в них отражались языки пламени, и они завораживали сильнее, чем голос.

– Не думай, иди. Не зря мы тут встретились. Ты собираешь у людей их особенности, так вот я расскажу о своей. Вижу и слышу я нить, что вибрирует от движения и мыслей каждого человека в очереди. Когда ты смотришь в сторону входа, она танцует. Когда же мысленно приближаешься к воротам, она сверкает, будто молния и вызывает улыбки. У всех. Но стоит тебе поймать взором тропинку, что уведёт тебя отсюда подальше, нить раскаляется и жалит людей. Других. Потому что к тебе, видимо, опасается прикоснуться. За всё время, что я здесь провёл, вижу такое впервые. Город или поляна хотят о чём-то поведать тебе, найди рыжую девочку, подойди ближе к воротам. Там ждут тебя. Очень давно ждут.

Малют посмотрела на луну, которая выглядывала из-за кромки деревьев и подумала:

«Сумасшедший ведун или ведунья, морочит голову только. К спящему духу! Вернусь на прерванный путь, найду ближайшую весь, да отдохну там месяц-другой. Я так устала, мне нужен глоток свободы, здесь же ощущаю себя мухой, попавшей в сеть к пауку».

Продолжая размышлять, Малют вернулась к посапывающей старушке. Села у дерева, скрестив ноги. Сомкнула веки, мысленно раскрыла карту местности и пробежалась внутренним взором по тропинке, которая привела её к этой поляне. Малют хотела вспомнить зов, сигнал, заставивший свернуть и стать частью большой очереди. Но чем дальше удалялась в воспоминаниях, тем сильнее натягивались жилы, будто та самая нить, о которой говорил человек у костра, превратилась в звенящую леску. А чья-то невидимая рука принялась наматывать её на веретено, заставляя Малют корчиться от боли.

Застонав, она открыла глаза. Посмотрела на старушку, та мирно посапывала. Малют провела вдоль тела руками и показалось, что нащупала нить. Та ослабла, сделалась мягкой, ворсистой и нежно щекотала напряжённые нервы, будто хотела заставить забыть устроенное только что испытание.

Малют вернулась к костру.

– Я согласна, – обратилась она к недавнему собеседнику. – Расскажите ещё раз про рыжую девочку.

– 3-

С первыми лучами солнца Малют вышла из леса. Потянулась, подняв руки вверх, размяла шею, прощёлкала суставы на пальцах и отправилась вдоль вереницы, вглядываясь в лица ожидающих. Она вслушивалась в слова, считывала мимику, пыталась понять, зачем же эти люди хотят попасть в город? Но те замолкали, стоило страннице остановиться рядом даже на один-два коротких вздоха.

Что ж. Это напоминание – не отвлекаться на разговоры, а шагать к рыжей девочке.

Малют посмотрела на стену, защищавшую город и вновь удивилась её высоте, даже сейчас, когда не было облаков, всё равно не видно, где та заканчивалась – наверху цвет кладки менялся и сливался с бескрайней синевой неба.

В глазах зарябило от яркого солнца, Малют потёрла веки, опустила взгляд к основанию стены. И тут же споткнулась. Ворота, как и во сне бликовали, напоминая пасть огромного чудища. Малют поёжилась и хотела прошептать «Бррр», но по спине пробежал холодок: вспомнилась блондинка из сна и пухлячок.

Медленно Малют повернулась к очереди, сердце ухало – лица людей то освещала улыбка, то их кожа покрывалась красными пятнами, и силуэты расплывались, как марево, как видение.

«Мне это кажется. В глазах тёмные точки от солнца, они сбивают. На самом деле там просто люди, с ними всё хорошо».

Малют приподняла плечи и пошла быстрее, но её догоняли треск ломающихся костей и тени от верхушек деревьев… казалось, что к Малют тянулись сотни рук. Словно ожидающие пытались её остановить, не пустить дальше.

Как же так? Они стоят тут днями, ночами, а странница их опередит?

«Да я ж только посмотреть. С девочкой познакомлюсь, на ворота одним глазком поближе гляну, послушаю, что спрашивают стражи. И вам же расскажу потом, помогу пройти внутрь. Наверное…» – мысленно оправдывалась Малют, мечтая взять балахон с капюшоном у хранителя костра и спрятаться под ним от осуждающих взглядов.

Вереница казалась бесконечной, стена не приближалась, а в глазах Малют смешивались: зелень травы, серость ботинок, тёмные брюки, светлые рубахи. Голова шла кругом.

«Может это опять сон? Я попала в болото. Я потерялась. Но меня же найдут? Или разбудят?»

И тут в толпе колыхнулось яркое пятно. Девочка! Малют побежала к рыжей малышке и почувствовала, как вернулись звуки, словно она вынырнула из воды.

Девочка лет пяти прижималась к маме, но оглядывалась и приветливо махала открытой ладошкой – признак доверия, во многих селениях. Рыжие косички сплетены на макушке, волосы трепал ветерок. Светлое платье не по размеру, наверное, досталось от старшей сестры или соседки. И такие глубокие золотистые глаза, с огромными ресницами.

Малют тоже улыбнулась и, присев на одно колено перед девочкой, протянула ответно ладонь.

– Привет, Огонёчек.

Руки их соприкоснулись, тепло пробежалось по пальцам Малют.

– П..р..в..т.. – с трудом выдавила девчушка и спряталась в складках шерстяной юбки матери.

Женщина дёрнулась, словно пробудилась ото сна, окинула взглядом Малют, обняла дочь и что-то прошептала ей. Наверное, напомнила, что не стоит разговаривать с незнакомцами.

Малют смотрела на девочку, сердце сжималось. Так вот о чём говорил человек у костра. Вот что за символ – собранные буквой «О» косы малышки. Недугом этим пугали непослушных детей, но Малют считала, что это обычная страшилка. Легенда предупреждала, что если ребятишки будут думать плохо о родных, говорить скверные слова, ябедничать, то придёт ночью дух и закрутит язык или зашьёт рот. Жуть…

***

Огонёчек вывернулась и одним глазком посмотрела на странницу. Во взгляде светилась детская доброта, искорки любопытства и не видно даже тени проказницы.

За что же ей этот недуг достался?

Но спросить у матери девочки Малют не решилась, та не поворачивалась, а по движениям плеч, головы, казалось, что женщина подгоняет время и вглядывается в стражей.

«Интересно, сколько они здесь? И можно ли помочь девочке точно попасть в город? Вдруг там и правда чудеса происходят и малышку избавят от недуга?»